"Меня спустили в подвал, в яму, и стали поливать холодной водой из шланга. Минут сорок. Потом вытащили, я руки-ноги разогнуть не мог, кинули на кровать. Но я и на второй раз сказал, что не хочу оставаться. Меня снова в яму. Держали уже дольше, через час судороги начались, я пытался выбраться, один из этих людей уперся в голову. Я его схватил за руку и сказал: "Сейчас со мной в воду пойдешь!" Тут я почувствовал удар: меня закидали автомобильными колесами, чтобы не вылез. И поливали дальше…"
Это не пытки, не допрос, не концлагерь, как можно подумать. Этот кромешный ад происходит прямо сегодня в сотнях мест под названием "мотивационные дома", потому что в России наркозависимость не признается болезнью.
Восемь лет назад сотрудники реабилитационного центра "Дельфин" в городе Краснокамске Пермского края убили пациента. После того как здание штурмом взял ОМОН, вскрылись подробности: людей в этом центре били битами, кабелями и электрошокерами, применяли "ритуальные пытки", одевали и фотографировали в унизительном виде. 40-летнего Владимира Козеева забили насмерть. В результате по статье "Незаконное лишение свободы" на три года был осужден директор фонда "Пермь без наркотиков" Александр Шеромов. На следствии он говорил, что в центре практиковались правильные методы: "Жесткость, изоляция, дисциплина".
Но это было не первое убийство пациента в закрытом реабилитационном центре. В 2002 году зарегистрировано два аналогичных преступления – в Екатеринбурге и городе Пыть-Яха Ханты-Мансийского автономного округа. Тело забитого тросом Ильи Букатина обнаружили в помещении центра "Город без наркотиков". А вот труп Сергея Костяна вывезли в лес и сожгли. Тогда по шесть лет за "причинение тяжких телесных" получили директор екатеринбургского реабилитационного центра фонда "Город без наркотиков" Максим Курчик и руководитель организации "Мой город без наркотиков" в Пыть-Яхе Станислав Абазьев.
Меня вывели из дома и повели в баню. Пинком загнали и минут 20 лили на меня холодную воду из двух шлангов. Ну и ногами маленько поколачивали...
Возможно, если бы к виновным применили более серьезное наказание по статье "Убийство" и если бы речь шла не об отпрысках известного фонда "Город без наркотиков", который всегда демонстративно стоял вне правового поля, то все эти истории остались бы в прошлом. Но бизнес на принудительном лечении наркомании выжил, и за последние два-три года система "мотивационных домов" (так теперь называют закрытые реабилитационные центры с жесткими условиями) распространилась по всей России, сохранив старые методы.Только в Татарстане за 2014–2015 годы в таких центрах с особой жестокостью были убиты три человека и как минимум один повесился.
Когда разговариваешь с людьми, прошедшими через "мотивационный дом", то удивляешься: как они там вообще остаются в живых? Потому что система под названием "мотивационные дома" не имеет с реабилитацией ничего общего.
Ваш браузер не поддерживает HTML5
Drugs-1
Видеозапись Алексея Курманаевского
...Потратив на лечение все деньги или просто не найдя наркологической помощи, родители кидаются на любое предложение изолировать их сына или дочь от наркотиков. Этот спрос на изоляцию и удовлетворяют "мотивационные дома". Причем родителям обещают не только замотивировать, уговорить их часто уже взрослого ребенка на прохождение курса реабилитации "в закрытом ребцентре" с названием типа "Выход", "Возрождение" или "Преображение", но и забрать его из дома на машине в другой регион. Стоимость такой мотивации – 30 тысяч рублей в месяц. В назначенное время за пациентом приезжают крепкие парни с наручниками и шприцем с аминазином на случай сопротивления. После чего человека привозят в загородный дом и стараются продержать там несколько месяцев, чтобы получить с родителей максимальную сумму. Такая псевдореабилитация – очень прибыльный бизнес. В окрестностях той же Казани действует до сорока таких домов. А пациентов туда свозят со всей России.
Бориса А. забрали из его квартиры в Ростове летом 2015 года.
– Я был дома, – рассказывает он. – Открыл на звонок дверь, там мама, и с ней двое. Понял, что сейчас заберут. Я говорю матери: "Вот у меня есть тест, я три дня трезвый, давай ты сейчас посмотришь, что я ничего не употреблял!" Рванулся к телефону, тут они начали меня очень жестко бить. Я выбежал на балкон, стал кричать: "На помощь! Пожар!", они меня скрутили, начали еще сильнее бить, ногами. Достают шприц и что-то мне вкалывают. Мои крики услышали, пришла полиция, и нас забрали в отдел. Там мать начинает врать, что наручники ее, что все происходит добровольно. А мне все тяжелее говорить, потому что укол действует. И, в общем, я поехал в Казань с этими двумя прямо из отделения. А как это произошло, не помню…
К Григорию П. из Альметьевска приехали "сотрудники ФСКН":
– Сказали: "Надо проехать для выяснения обстоятельств". В машине застегнули наручники, но когда я увидел, что мы уже выехали из города, то хотел выпрыгнуть из машины. Меня избили. Приехали в Казань, меня так же в наручниках погрузили в другую машину. Там я снова спросил, куда едем, и снова получил по башке...
Виталия Ц. привезли "на мотивацию" из Ульяновска 28 декабря 2015 года:
– Приезжаем вместе с родителями в поселок Дербышки под Казанью. Там здоровые два лба, нормально с нами разговаривают. Но только за родителями закрывается дверь, разговор сразу стал другой. Меня вывели из дома и повели в баню. Пинком загнали и минут 20 лили на меня холодную воду из двух шлангов. Ну и ногами маленько поколачивали… Я там пробыл месяц, меня еще три раза водили в баню, как мне говорили, "за неровное поведение"…
Баня и шланг с холодной водой в любое время года – непременный атрибут "мотивационного дома".
– Каждый день кого-то в баню водили, – говорит Григорий. – Вызывали в консультантскую сначала. Идешь без задней мысли, тебя скручивают и уводят, и музыку на всю включают, чтобы не слышно было. Если втроем не справляются, зовут еще. Я одному там палец откусил. Постоянно говорил, что хочу домой, меня все время били и перевозили из дома в дом. И там снова били в бане...
Может добавиться еще и яма с водой или бочка со льдом. Но "через баню" проходят все новички в первые часы пребывания. Потом их, корчащихся в судорогах, притаскивают в дом и пристегивают наручниками к кровати. Вторая обязательная вещь –"апгрейды": тяжелые предметы, которые надо носить на шее или в руках за провинности.
Ваш браузер не поддерживает HTML5
Drugs-2
Видеозапись Алексея Курманаевского
– Я когда приехал и меня из бани волокли, люди как раз из дома вышли покурить, – вспоминает Григорий, – И я увидел, что у них у всех на шее или в руках что-то висит. Бревна, диски автомобильные. Терапия такая. Я болел, попросил таблетку. Мне дали блин от штанги и сказали: "Вот тебе таблетка, она тебя вылечит". И с ней я ходил два дня. Потом дали кроссовки 49-го размера, а к ним прибиты доски, как каблуки, чтобы все слышали, как я передвигаюсь, и не убежал. Сигарету попросил, дали брус. Так и ходил – кроссовки, на шее блин, в руках брус. Не хочешь носить – ведут в баню…
Еда – жидкая каша и суп из полкурицы на 20 человек. Спали втроем на двух сдвинутых кроватях с одним матрасом часа три в сутки. За неповиновение – ледяная вода. Убежать оттуда было сложно – за порядком следили пять-шесть человек из числа тех, кто ранее прошел такое же "лечение" и только и ждал случая, чтобы с наслаждением избить или унизить.
– Звонить никуда нельзя было, – говорит Алексей У., отбывавший "реабилитацию" в селе Каймары. – Даже, по сути, разговаривать друг с другом нельзя было. Мы с одним парнем говорили, что вот, убежать бы отсюда. Я вышел покурить, подошли шестеро сотрудников, сняли с меня зимнюю куртку, сунули меня в бочку с водой и сказали: "Ты убежать хочешь?" После чего вытащили из бочки и избили палками. Это были такие же выздоравливающие, "стажеры", которые смотрели за порядком, и у них были полномочия и еды побольше.
– Я понял, что убивать не будут, если вести себя прилично, – говорит Борис. – Носить все эти покрышки, ни одного слова в ответ, беспрекословно все выполнять. Ходить на веревке. Я так провел 47 дней…
За день всякие косяки подсчитывали и давали вечером задание: написать в тетради 200 раз что-то унизительное. Что-то вроде "Если я не сделаю то-то и то-то, то бомжи засунут мне поганую метлу, провернут" и так далее...
"Ходить на веревке" – не преувеличение. Все пытки и унижения прикрываются в "мотивациях" словом "тренинги". Они необходимы, чтобы показать человеку, какой он наркоман и отброс, чтобы "сломить спесь и своеволие". Есть тренинг "Бегемотик" – человека засовывают по шею в бочку со льдом, а сверху лед поливают бензином. После чего пугают зажигалкой, чтобы несчастный нырнул с головой. Есть "Бомж" – вымазывают человеку лицо грязью, и в таком виде он сидит на улице несколько дней, питаясь из "камазика", ведра из-под майонеза. В этот "камазик" и кашу кладут, и чай наливают.
А ночью была "писанина".
– За день всякие косяки подсчитывали и давали вечером задание: написать в тетради 200 раз что-то унизительное, – говорит Григорий. – Что-то вроде "Если я не сделаю то-то и то-то, то бомжи засунут мне поганую метлу, провернут" и так далее... Пишешь-пишешь, а уже вставать. Я за полтора месяца часов десять поспал…
О пытке бессонницей говорят все. Дошло до того, что когда в одном из домов предложили выбор "баня или писанина", люди согласились на воду, лишь бы потом можно было поспать хотя бы несколько часов.
Кирилл К. из Ижевска, которого также держали минувшей зимой в поселке Дербышки, рассказывает, как их связывали по 30 человек одной веревкой, и они так весь день на веревке ходили. "И если в туалет, так все смотрят, потому что у тебя одна рука на улице, дверь не закрыть. И все процедуры – одной рукой…"
Этот мальчишка ходил с двумя бревнами на шее. Их нельзя было как-то положить, на колени, скажем, пугали, что в бочку сунут и забьют палками
Кирилл прошел несколько "мотивационных домов", в каждом был по три-пять недель. Был он и в "лайте": в таком доме не бьют, а только пишут задания. Там были девушки. С одной из них он познакомился, стал обмениваться записками. Когда записки нашли, вызвали "мотивационщиков", и их развезли по разным домам. Кирилла после ледяной бани кинули на кровать без матраса, на голую сетку. Рядом положили бревно с приклеенным к нему женским портретом и назвали его именем той девушки. Так Кирилл спал десять дней. На голове ему выбрили изображение женского полового органа. Когда он говорит об этом, у него перехватывает горло.
Люди сходили с ума. Алексей вспоминает "пацана Захара Захарченко", который "не совсем слушался":
– Его били очень сильно, ужасно. Однажды связали и в подвал бросили, а там воды по колено, он там валялся связанный. Его потом положили на кровать на прутья, и так он неделю лежал, по мелочи кормили. И в туалет ходил там же… Мне сказали, что сейчас Захар в психушке…
Пациенты пытались бежать. Одного из сбежавших из дома под Зеленодольском привезли на третьи сутки обратно. Через час у него было разбито лицо, правая рука была наручниками прикована к автомобильному колесу. Спать этого мужчину положили на верхнюю койку, чтобы ему трудно было туда с колесом залезать. Пока он ночью левой рукой все не напишет – никто не шел спать.
Им ломали руки, ребра. Ставили, связанным, на горох. Кто-то в подвале после обливания копал и засыпал яму. Насилие не снижалось ни на градус круглые сутки, и тогда люди ломались. Самый известный из последних случаев: повесившийся из Елабуги в селе Каймары. Случилось это в конце прошлого года. Никто точно не знает, как его звали, но вроде Василий.
– Этот мальчишка ходил с двумя бревнами на шее, – говорит Алексей. – Их нельзя было как-то положить, на колени, скажем, пугали, что в бочку сунут и забьют палками. Не скрывали даже. Килограммов 10 одно бревно было. И вот этот мальчишка ходил так, говорит: "Устал я". Года 23 ему было. Он воткнул себе ручку в голову под кожу, чтобы на него обратили внимание, что он устал. Мы даже обсудить это не могли, бочкой пугали, чтобы не разговаривали. И нам дали час сна днем – "релакс". Я уснул. А когда проснулся, он уже повесился на дужке кровати. Полусидя оттянулся вперед – и сам себя удушил. И меня, как был в тапочках и тренировочном, тут же на машине увезли в другой дом…
– Дали бумаги, – кивает Григорий, – что "в связи с окончанием срока аренды мы переезжаем в другой дом, претензий не имеем, все прошло нормально". И в течение часа всех вывезли в другой дом. Мать его пыталась что-то выяснить, концов не нашла…
И не удивительно, что не нашла: дома меняют адреса каждые несколько месяцев. А в случае убийства или самоубийства следы заметаются в течение суток, благо ехать есть куда: в любой частный дом с высоким забором.
И Алексей, и Борис, и остальные пациенты говорят, что кроме злости, бешенства и агрессии им такая "мотивация" ничего не дала. И идти на настоящую реабилитацию после такого уже не хочется.
– У меня сейчас очень сильное чувство обиды на родителей, – говорит Кирилл. – Я даже боюсь спрашивать у мамы, знала ли она, куда меня отправила. Если она ответит, что знала, то... Я молю бога, чтобы не знала. Я не смогу ее простить.
Продержав этих ребят по максимуму – Алексея, например, с мая прошлого года, – мотиваторы, все так же в наручниках, привозят их в обычные центры. Часть людей попала в ребцентр Фонда Тимура Исламова.
Сначала я думал: может, просто попался деформированный человек? Но потом понял: там люди не за деньги работают, а для удовольствия, это по глазам видно
– Я и сам думал открыть свой "мотивационный дом". В реабилитации, на самом деле, важна этапность, – говорит Тимур. – И если человек под "солями", его тоже сразу в центр не положишь, он чего угодно натворить может. И вот я нашел человека, который таким домом руководил… Встретились, он и формулирует свои требования к помещению: "Высокий забор, чтобы можно было человеку вломить без проблем, подвал, наручников 3-4 пары и шприцов побольше. А препараты мы, ладно, сами купим". У меня волосы встали дыбом. Сначала я думал: может, просто попался деформированный человек? Но потом понял: там люди не за деньги работают, а для удовольствия, это по глазам видно. И я от мысли открывать дом отказался…
По документам "мотивационные дома" держат своих пациентов добровольно – у всех есть договора. Более того, они и ребцентрами-то называют себя для посторонних. А в уставах у них значится "предоставление социальных услуг с обеспечением проживания". Поэтому ни наркология, ни здравоохранение в целом их проверять не может.
– За тем, что там происходит, никто не следит, – говорит заместитель руководителя следственного отдела по Советскому району Казани управления Следственного комитета России по Татарстану Руслан Колинько. – Мы давно бьем в колокола по этому поводу, пишем представления в разные инстанции, но без толку. В горздраве, например, нам ответили, что эти центры вне их компетенции…
Так что в поле зрения полиции они попадают, только если произойдет что-то совсем страшное. Только за последние два года за "мотивационными домами" Казани – три убийства.
В мае 2015 года в поселке Щербаково умер от побоев 40-летний Марат Бикбулатов. Его мать говорит, что отдала за эту "реабилитацию" в общей сложности 200 тысяч рублей. Ее сыну сломали нос и ребра, но сказали, что "стало плохо с сердцем в бане". Дело возбуждено в отношении одного из волонтеров по статье "Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего".
Марат проходил "лечение" в ребцентрах "Независимость", "Независимость+" и "Феникс". Что интересно, центр "Независимость", отправив Марата дальше, переехал из Щербакова в село Бело-Безводное Зеленодольского района в дом, где раньше размещался другой реабилитационный центр, "Начало". Но осенью 2014 года он закрылся… после смерти 42-летнего мужчины из Набережных Челнов. Пациент пробыл там менее недели и скончался от множественных переломов грудины, двадцати ребер, повреждения легкого и острой внутренней кровопотери. За это 9 лет колонии также получил некий волонтер. А центр возродился в селе Вознесенское под другим названием – "Школа жизни". В декабре 2015 года там был убит 40-летний Андрей Попов из Подмосковья, он умер от разрыва селезенки. В "причинении вреда" снова обвиняют волонтера.
Комментарий руководителя Международной правозащитной группы "Агора" Павла Чикова:
– Юридическая проблема заключается в том, что раньше "мотивационных домов" не было, и не было необходимости правового регулирования их деятельности. Ну и ладно бы, если бы там не мучили и не убивали людей. Потому что это какой-то ГУЛАГ, расползшийся по стране. И значит, правовая основа нужна. Только вокруг Казани – до 40 таких домов на 20-30 человек. Это бизнес с оборотом в миллионы рублей. Раз люди платят такие деньги, надо проверять – за что. Я считаю, что, во-первых, в этом вопросе – оказании услуг наркозависимым людям – должна быть сертификация, и должен быть контроль – как государственный, так и общественный. Государственные органы вполне могут с этим бороться, по крайней мере, в Татарстане – точно. Одно время газеты в Казани пестрели объявлениями о "досуге". Полиция и мэрия объединились – за год стало чисто. Так что борьба с этими концлагерями – вопрос одного-двух совещаний, и духу не останется от этой заразы.