"Бог не хочет сидеть в коробочке"

Киевская панк-группа "Водолечебница" представила новую песню "Дети Ильича".

Каждому вору дали украсть
Каждой собаке бросили кость
А на посту пограничник стоит
Матом орет и зубами скрипит

Эти часы полвека стоят
Это знамя затерлось до дыр
Дедушка Ленин снова живой
Дядя Володя достал пулемет

Пограничник заходит, цепями звеня
"Пришли раньше времени мучить меня
Всех постреляю, всем шкуру спущу
Я никого никуда не пущу!"

Один из авторов этой песни – живущий в Торонто поэт и музыкант Константин Косячков называет ее антипутинской.

Константин Косячков в программе "Культурный дневник"

– Расшифровывать тексты песен – не очень разумное занятие, но, наверное, можно сказать, что ваш герой хочет вырваться из-под гнета государства. Правильная интерпретация?

– Если в общем и целом, то да. Здесь есть определенная подоплека, потому что я написал эту песню в сотрудничестве со своим другом Гешей Ушивцом. Мы оба выросли в одном дворе, с раннего детства не любили Советский Союз, пытались всячески с ним бороться теми способами, которые тогда были, – рок-н-ролл, Виктор Цой, Егор Летов, цитаты из которых мы использовали в этой песне.

Павел Ушивец (руфер Мустанг) покрасил звезду на Котельнической набережной

​– Ваш герой говорит: "Я желтую синим покрашу звезду". Это ведь то самое, что сделал руфер Мустанг в Москве. Наверное, далеко не все наши слушатели знают, что он – сын Геннадия Ушивца, с которым вы работали над песней.

– Да. Поскольку папа писал песню, тут есть определенный личный момент. "Я желтую синим покрашу звезду" – это было от папы, конечно же.

– Вы назвали свою песню антипутинской. Наверное, это преувеличение? Что в ней, собственно, антипутинского?

– С моей стороны это не преувеличение, потому что моя позиция очень активна в этом плане. Я участник первого Майдана; второй Майдан я, к сожалению, пропустил, потому что уже уехал в Канаду. Но я приехал в марте в Украину сразу же после первой части событий. Конечно же, то, что происходит в России, мне не нравится. Я сам русский, мой дедушка приехал из Москвы, и я не согласен, что Россия должна идти тем путем, которым она сейчас идет.

– А куда должна?

– Более цивилизованным путем, как идет Украина, еще лучше Польша, Чехия, Прибалтика. Я хотел бы видеть Россию идущей в направлении, в котором идут страны, которые хотят стать более демократическими, гуманистическими, более открытыми, свободными.

– Если прислушаться к герою вашей песни, то, кажется, он советует эмигрировать, думает, что свободы можно достичь сейчас, только уехав из России.

– Я не совсем с этим согласен. Я большой агитатор эмиграции, потому что моя эмиграция прошла успешно, эмиграция моих друзей произошла очень хорошо. Кстати, мы начали сайт iRodina. Но, конечно, уехать – это не единственный способ освободиться. Наоборот, я почитаю и благодарю тех, кто не уехал, а остался, тех, кто борются, делают все возможное, чтобы изменить страну. Конечно же, это легче делать изнутри.

– Итак, ваш опыт эмигранта легкий и удачный?

– У меня очень удачный опыт. Я живу в Торонто. Мы приехали сюда с семьей 10 лет назад. Мой отец – ученый, и поэтому у нас был достаточно простой эмиграционный процесс, по семейной линии нам дали много баллов. Когда мы переезжали, я был готов заниматься чем угодно: и пиццу развозить, и на стройку идти. Так получилось, что мне подтвердили мою лицензию учителя киевского пединститута, и я устроился на работу в школу, с работой получилось очень хорошо. У нас был хороший английский, хорошие друзья. Мы верующие, поэтому попали сразу в хорошую церковь, сразу появилась компания. Очень здорово все получилось, мы никогда не жалели о том, что уехали.

– Разные бывают эмигранты. Вот, например, пианистка Валентина Лисица оказалась большой сторонницей "Русского мира", Донецкой народной республики. Ее взгляды многих шокировали – в частности, в Торонто, где был отменен ее концерт. Вы слышали об этой истории?

​– Честно говоря, не слышал, но возможно, причина в том, что я не сильно соприкасаюсь с русским миром в Торонто. Тут люди самые разные, как и везде. Есть русский район – немножко геттообразный, я думаю, там много сторонников Донецкой народной республики. Хотя, с другой стороны, много людей приехали из России, и, мне кажется, у них более здравое представление о мире, о России, о Путине.

– А что бы вы посоветовали молодым людям в России, которые сейчас размышляют, уезжать или нет? Да и в Украине немало людей, которые думают, что идеалы Майдана не вполне воплотились и лучше перебраться в какую-нибудь страну, где все эти свободы уже изначально есть.

– Честно говоря, на месте молодых людей я лучше бы уехал. Я понимаю, что это хуже для страны, но это лучше для них. Если выбирать между коллективным интересом и индивидуальным, я бы, конечно, выбрал индивидуальный, потому что счастье всегда дороже и важнее. Если бы это были мои дети, мои друзья, – конечно же, я бы им советовал уехать. Молодые люди легко освоятся, им легко продвинуться, им легко все начать сначала. Что касается более взрослых людей, тут, конечно, вопрос спорный. Но молодым людям, если они задумываются об эмиграции, конечно, советовал бы решиться на нее и начать новую жизнь в лучшей стране.

– У вас есть песня "Бродский" – это ведь тоже песня об эмиграции?

– Да. Там есть хорошая предыстория. Дело в том, что там есть Володя Высоцкий и Иосиф Бродский. Есть такая легенда о том, что когда-то Бродский сказал о Высоцком, что если бы этот парень выбросил гитару, то, может быть, из него вышел бы неплохой поэт. Хотя это было немножко саркастически сказано, Высоцкий схватился за эту фразу и всю жизнь рассказывал, что сам Бродский меня отметил, как возможного поэта. Это, конечно, очень относительно, потому что многие люди считают, что Высоцкий более серьезный поэт, чем Бродский. Тем не менее, этот миф мне очень понравился, я создал свой миф в этой песне о том, что Бродский был первым, и по его следам шел Высоцкий. Как в Библии говорится об Иоанне Крестителе и Иисусе, который шел за ним. Два русских поэта, которые внесли очень серьезный вклад в то, что я очень люблю – питерский рок. Собственно говоря, многие называют Высоцкого первым поэтом. Если кто-то проложил путь до него, то это, конечно, поэты Серебряного века, и последний из них Бродский.

– Как вы оказались в группе "Водолечебница"? Или вы не участник группы?

​– Формально я не участник группы, я просто друг Стаса Кожевникова, который является лидером этой группы. Это небольшая панк-группа, христианская, как ни странно, которая воспитала целое поколение молодых неформальных христиан. Я очень горжусь знакомством с этим человеком. Я всю жизнь занимался христианской музыкой. В христианских кругах очень близкое общение. Многие группы, которые могут знать неверующие люди, они христианские: например, "Новый Иерусалим" в Минске, группа "Дружки" в Питере. То есть это очень близкое комьюнити, все друг друга знают и сотрудничают. Музыка и аранжировка песни "Бродский" была написана достаточно известным человеком, который был саунд-продюсером киевской группы "ВВ", а до этого основателем культовой группы начала 90-х "Работа хо", когда был подъем киевского рок-клуба. Поэтому это всё коллаборация, общение, и я считаю, что лучший способ писать песни – это писать их в сотрудничестве и дружить с хорошими людьми.

– Но панк-музыка и христианство довольно редко сочетаются, согласитесь?

– Я с этим не согласен, потому что меня в свое время очень коснулся альбом группы "Трубный зов" – это была хард-роковая группа, которая пела христианские слова, Валерий Баринов был ее лидером. Я в то время был очень далеко от христианства, от Бога, но, послушав эту группу, я впервые услышал Евангелие. Я считаю, что Бог чаще говорит в каких-то необычных ситуациях, через какие-то необычные методы. Рок-музыка – это великолепный метод, панк-музыка, панк-культура, она не религиозная, но христианская – это разные вещи. Я пришел к Богу вообще интересным способом. На своей кухне я просто спросил Бога: "Бог, если ты есть, измени мою жизнь". Он изменил мою жизнь. То есть это не было связано ни с церковью, ни с религией. Многие мои друзья стали христианами именно таким образом. То есть это все неформальное христианство, скорее общение с Богом, дружба с Богом. И тут панк очень даже в тему получается, рок-музыка, какая-то альтернативная культура, даже альтернативное мировоззрение.

– Группа "Трубный зов" преследовалась при советской власти. Если не ошибаюсь, их призвали в армию…

– Там жестче было. Баринова посадили в тюрьму, подсадили к нему людей, которые его избивали постоянно, ребра ломали… на психотропные средства подсаживали, закалывали в дурке потом. Очень жестко было на самом деле. Он потом уехал, за него заступались большие звезды из рок-мира, которые помогали свободным рок-н-рольщикам советским.

– Что-то вроде Pussy Riot в 80-е годы…

– Я думаю, даже похлеще, они пострадали серьезнее, чем Pussy Riot, там серьезнее были физические пытки, и это было очень страшно. Люди прошли через это и победили.

– Вы слушаете новую русскую панк-музыку?

– Я не очень в курсе, к сожалению, – получилось так, что я застрял в христианской культуре. В Америке, в Канаде ты необязательно поешь про Бога, ты просто несешь христианские ценности. У меня был потрясающий опыт: огромный стадион, и туда приехала группа "Корн". Гитарист группы "Корн" – верующий, у нас был общий знакомый, я пошел на концерт, после концерта мы поставили столы прямо в коридоре, откуда возвращалась публика. Уэлч, гитарист "Корна", забрался на стол вместе со своим другом Филди, басистом "Корна", они начали проповедовать об Иисусе, молиться за больных, исцелять. Просто была великолепная вечеринка. Кто бы знал, что группа "Корн" – двое рожденных свыше верующих? Такие связки интересные происходят.

– Очень любопытно, как это произошло – вы обратились к Богу на кухне, и он изменил вашу жизнь? Как он это сделал?

– Если быть честным до конца, то это было в туалете. Я даже шучу, что я – туалетный верующий. У нас жило в квартире семь человек – это была семья моих родителей, семья дедушки с бабушкой, и единственное тихое место – это был туалет. Я зашел в туалет, закрыл дверь, так мне было плохо, сказал: "Бог, если ты есть, пожалуйста, что-то сделай со мной, потому что не могу больше". Тогда как раз я был по уши в рок-н-ролле, у меня была группа "Республика", мы должны были ехать в тур в Западную Европу. Но я вдруг понял, что то, к чему я стремился всю жизнь до этого, – мне было 19 лет всего, и я хотел стать рок-звездой, – вот уже близко, но это не то, не то, что хотелось в жизни. Удивительно, что я стал эмоционально переживать Бога буквально на следующие дни, я начал смеяться, плакать, были совершенно сумасшедшие переживания. Я знал, что Бог прямо сейчас здесь рядом со мной, он обнимает меня, он говорит, как любит меня. Уже потом я встретил верующих, они мне объяснили, что к чему, открыли мне Библию. В принципе это было абсолютно без человеческих рук – я и Иисус, больше никого. И "Трубный зов" немножко, спасибо Баринову.

– Вы уже создали свою группу, это какой был год?

– У нас была группа "Республика", это был 1989 год. Мы неплохо развивались. У нас была любимая группа Сocteau Twins из Великобритании. Приехал ее продюсер, был большой фестиваль "Интершанс", они нас заметили, сделали нам тур по Западной Европе. Как раз тогда я понял, что просто не могу дальше продолжать. Можно сказать, развалил группу: точнее, она развалилась сама, так получилось, потому что ценности были противоположные. Я немножко подвел своих друзей, к сожалению, но обрел что-то большее и потом стал заниматься христианской музыкой, которая тоже получилась достаточно успешной. Я был одним из первых, кто начал писать христианские песни, тогда ничего не было, особенно в начале после развала Советского Союза. Есть песня "Я пойду за тобой", которую стали петь в церквях, она хорошо разошлась. Многие даже не знают мое имя, но они знают песню "Я пойду за тобой". Потом у нас была группа "Масада" – это одна из первых русскоязычных христианских групп, она тоже неплохо разошлась. То есть в принципе христиане нас знают, мы много лет путешествовали, было замечательное время, еще до эмиграции в Канаду, когда мы ездили по Советскому Союзу, в частности.

– Вы против Путина, а ведь Путин – поборник русского православия.

– То, что происходит в православной церкви, мне неприятно. Я видел какие-то попытки изменения системы в начале 90-х, было меневское прогрессивное движение, попытки сдвинуть систему. Но Бог и система – это вещи несовместимые. Когда Бога засовывают в какую-то коробочку, он там сидеть отказывается. Протестантские круги мне ближе, да и то в протестантских, вы знаете, есть десятки тысяч деноминаций, я не могу себя причислить ни к одной деноминации, потому что обычно, как только появляется какая-то коробочка, какая-то деноминация, Бога там становится все меньше и меньше, все больше обрядов, все больше человеческих устоев. Это, конечно, совсем не то христианство, которое близко моей душе.

– Тем не менее, вы сказали, что в Торонто сразу нашли церковь, которая вам близка. Что это за церковь?

– Дело в том, что в Торонто было движение, называлось Toronto Airport или Toronto Blessing. Небольшая была церквушка, сто человек, и там вспыхнуло то, что называется пробуждением, люди начали переживать Бога очень сильно, исцеляться, смеяться. За 10 лет 4 миллиона посетителей было в этой церкви. Меня это движение коснулось еще в Украине, приезжали миссионеры, поэтому я уже знал, когда ехал в Торонто, что хочу быть в этой церкви. Мы поселились через квартал от этой церкви, я туда на велосипеде ездил каждый день. До сих пор я дружу с ними, но это не единственная церковь, с которой я поддерживаю отношения.

– А как панки, ваши друзья, смотрят на ваши христианские увлечения?

– К сожалению, неверующие панки от нас открестились, поэтому остались только верующие. В Киеве даже была неформальная церковь, где было прославление, церковная музыка в стиле хэви-металл, в стиле панк-рок. То есть в конце 90-х годов это было большое движение, в Украине несколько миллионов человек стали верующими. Из этих нескольких миллионов десяток тысяч было неформалов. Было очень мощное в Киеве движение христианской музыки, была куча групп, типа Holy Blood, была такая тяжелая команда металлическая. Была "Линия по производству лейкопластырей", панковская команда. То есть было очень много хороших групп, которые, к сожалению, не все сохранились. Геша Ушивец по-прежнему поет и с большим успехом, его очень любят.

– Вы знакомы с его сыном Павлом, руфером Мустангом?

– Конечно, его сын вырос, можно сказать, у нас дома, потому что Геша и его семья приходили к нам домой чуть ли не каждый день тогда. Можно сказать, Паша вырос у нас на глазах, мы очень гордимся тем, что знаем его с нулевого возраста. Мы были свидетелями на свадьбе у Геши, так что мы в какой-то степени Пашины родственники.

Ирод стреляет из пистолета
Детей убивает он вместо Христа
То Цой, то Высоцкий, то Пушкин, то Летов,
То целые страны бросают с моста

Мы шагаем через Донецк и Луганск
А перед глазами Варшава и Гданьск
На Сибирской границе Иисуса печать
Будешь учить детей Ильича