Леонид Велехов: Здравствуйте, в эфире Свобода – радио, которое не только слышно, но и видно. В студии Леонид Велехов, и это новый выпуск программы "Культ личности". Она не про тиранов, она про настоящие личности, их судьбы, поступки, их взгляды на жизнь.
Кинорежиссер Павел Бардин со своим особым взглядом на жизнь, со своими фильмами, нередко скандальными, и поступками сегодня у нас в гостях.
(Видеосюжет о Павле Бардине. Закадровый текст:
Кинорежиссер Павел Бардин – сын легендарного режиссера-мультипликатора Гарри Бардина. Он и внешне похож на отца, и мягкими, интеллигентными манерами его напоминает. Но это сходство, как и вообще внешняя мягкость Бардина-младшего, обманчивы. Он совсем другой, как и подобает быть талантливому сыну талантливого отца. Он чужд лирическому и романтическому взгляду на жизнь, освещающему фильмы Бардина-старшего, он снимает фильмы о нашей современной реальности, в которых она предстает, как иногда кажется, еще более неприглядной, чем есть на самом деле. Его герои, а чаще антигерои – маргиналы: скинхеды, гопники, а в последней по времени работе, многосерийном телефильме "Салам Масква", и вовсе явные преступники... Его прославил фильм "Россия 88", который даже тогда, в бесцензурное время, это был конец 2000-х, не пустили на большой экран, обвинив в пропаганде экстремизма. А фильм просто говорил правду о том, что не только ксенофобия, но и откровенный неонацизм в нашей стране не только не преследуется по закону, но поощряется исподтишка, подкармливается самими законниками. Новый его фильм как будто и разрешили после того, как несколько лет он полежал на полке, но в телеэфир не пустили. В нем – такая же жесткая, режущая глаз и слух правда нашей жизни. На этот раз – о том, как живут в Москве "понаехавшие" с Северного Кавказа и из Средней Азии...)
Студия
Леонид Велехов: Паша, прежде всего, хочу вас поздравить с премьерой и поинтересоваться – это случайное совпадение, что фильм, в котором большая часть действующих лиц – члены северокавказской ОПГ, вышел почти день в день с началом Рамадана?
Павел Бардин: Я думаю, что совпадение случайное. Очень много случайных совпадений, которые выстраиваются в какие-то странные, но приятные закономерности. Например, Московский урбанистический форум захотел показать "Салам Масква", как выяснилось, ровно в тот же момент, когда Первый канал захотел выложить его в платный интернет-доступ. Ну, и тут же еще Ураза-байрам, или мы к Уразе-байраму. В общем, праздник получился у всех, в том числе у дагестанских товарищей, которые, наконец-то, увидели себя на экране. То село, где мы в основном снимали, ему еще предстоит появиться в кино, но все уже ждут.
Леонид Велехов: Да, я это еще не видел.
Павел Бардин: Ждут. И в Дагестане, я знаю, уже обсуждают.
Леонид Велехов: Совпадение, не совпадение, но своего часа фильм ждал довольно долго.
Павел Бардин: Бывало и подольше в нашей истории. Мне кажется, отделались, в этом смысле, легким сроком.
Леонид Велехов: Легким испугом. (Смех в студии.)
Павел Бардин: Да, по УДО вышли, как сегодня мне сказал один журналист.
Леонид Велехов: Тем не менее, судя по некоторым приметам, я, например, вижу в фильме предвыборный плакат Путин, это 2012 год.
Павел Бардин: Там конкретно обозначены даты, мы не стеснялись актуализации. Начинается история в 2011 году – первый эпизод, первые три сцены, по-моему, – и дальше продолжается в 2012 году. И мы какие-то вещи оставляли в кадре сознательно, как свидетельство эпохи. Эти остановки мы не двигали никуда, мы не рисовали на них ничего специально. Мы снимали те фоны, естественно, частично их вычищая, которые были тогда, на тот момент, а историю при этом старались писать чуть на опережение, на несколько месяцев вперед.
Леонид Велехов: Вопрос провокационный. Не устарел ли фильм? Вот эта конфликтная ситуация межэтническая, которая есть в фильме. Тогда это было все очень актуально. Но сейчас-то уже мы в конфликте со всем миром...
Павел Бардин: Мне кажется, фокус внимания просто перешел на другие проблемы. Я читал вчера комплементарную, на мой взгляд, рецензию Юрия Сапрыкина на наше кино. И он там об этом пишет как раз очень точно, что, действительно, сейчас в центре внимания другие проблемы и другие враги кажутся более значительными. Но эта проблема никуда не ушла. Она загнана внутрь. И ничего хорошего из этого произойти, конечно, не может. Проблема неприятия чужого так просто не решается. И в любом случае, все эти более современные истории – тоже про неприятие чужого.
Леонид Велехов: Конечно!
Павел Бардин: Сегодня чужое имеет такую окраску, а завтра – сякую. Поэтому проблематика у нас, в общем, в деталях может быть где-то не так актуальна, а по идее, мне кажется, долго еще ничего не поменяется.
Леонид Велехов: Я даже больше скажу, мне кажется, что нынешнее наше глобальное неприятие чужого во многом выросло из того неприятия чужого, которым жила, в частности, Москва в 2000-е и, в общем, на самом деле, и в 90-е, как пошло нашествие мигрантов.
Павел Бардин: Да. Если не бороться с кухонной ксенофобией, с бытовым инстинктом неприятия чужого, это может принимать глобальные формы ненависти, оформляющиеся идеологически.
Леонид Велехов: Тут все, действительно, как-то созрело, и одно из другого в какой-то степени вытекло. Но а теперь я вас хочу спросить о формате показа. Все-таки он такой несколько чудной. Фильм вышел, но он вышел не в кино. Он не вышел в эфире, на телеэкране. Он вышел в онлайне. Кино для YouTube немного.
Павел Бардин: Он чудной для нас, для России.
Леонид Велехов: Конечно, конечно, я понимаю.
Павел Бардин: Он не чудной в мировом контексте. Наоборот, это очень правильная практика.
Леонид Велехов: А что, это частая такая практика?
Павел Бардин: Я бы не сказал, что в интернет сейчас выкладывают сразу, но в принципе весь мир существует на платном контенте. И ВВС собирает просто принудительно с граждан, НВО и Netflix – по подписке. И большая часть тех фильмов, романов, которые мы любим и смотрим, они созданы как платный контент, а не как общедоступное бесплатное зрелище. Поэтому мне видится это правильным шагом. Я не испытываю никакого разочарования.
Леонид Велехов: Не комплексуете, нет, по этому поводу?
Павел Бардин: Нет, я вообще стараюсь не комплексовать. Мне очень нравится это. И я не уверен в том, что будут большие цифры и какие-то серьезные дивиденды материальные. Люди не приучены. Тем более что все равно есть альтернатива в виде множества бесплатных каналов, датируемых государством. Но все равно это правильное движение в правильную сторону, мне так кажется.
Леонид Велехов: Ну, в бесплатные-то он тоже пойдет.
Павел Бардин: Пираты уже выложили.
Леонид Велехов: Ну, вот видите. Я честно 299 рублей заплатил.
Павел Бардин: Спасибо вам большое! (Смех в студии.) Мне не попадает ни копейки, но мне кажется, что это правильная практика – приучаться платить. При этом я совершенно не считаю, что нужно бороться с пиратами. Мне кажется, одно может существовать вместе с другим, не мешая.
Леонид Велехов: Хорошо. А почему все-таки фильм не появился в телеэфире? 16 серий. Побоялись, что рейтинга не соберет, по цензурным каким-то соображениям? Что случилось?
Павел Бардин: У меня доверенных источников нет. Телепатом я тоже, к сожалению, не являюсь.
Леонид Велехов: Никак это не объясняли?
Павел Бардин: Нет.
Леонид Велехов: Сняли 16 серий. Вы что, с самого начала их снимали для этого онлайн-кино?
Павел Бардин: Нет, снимал под эфир. Но у нас, в общем, никогда продюсеры не отчитываются перед авторами, как они собираются распорядиться продуктом.
Леонид Велехов: Тем более, когда продюсер Константин Эрнст.
Павел Бардин: Не тем более, а в принципе. Наоборот, как раз… Я не знаю, как это звучит на волнах Радио Свобода, но мне с Константином Эрнстом было работать очень комфортно.
Леонид Велехов: Нормально звучит. Мастер своего дела.
Павел Бардин: Мы виделись один раз. Я предложил определенные, ну, не условия, скажем так, а видение того фильма, который должен получиться. Услышал "да" по всем пунктам, отправился работать, через год сдал работу. Поэтому у меня в этой своей профессиональной области есть абсолютный кредит доверия. Я не спрашивал отчета, а мне как-то тоже, в общем, никто особенно не рассказывал. Мне видится это следующим образом. Законы поменялись. Страна поменялась. В той стране, где мы снимали, это вполне было можно показать в эфире...
Леонид Велехов: Вы имеете в виду всякие такие жестокие сцены, мат, секс?
Павел Бардин: Мат, курение и секс. Я не вижу там особенной жестокости.
Леонид Велехов: Ну, я все это под этим обобщаю.
Павел Бардин: Я вообще не вижу там особенной крамолы, за что можно было бы прицепиться и подтянуть. Но как раз законодательная база и атмосфера изменились настолько, что подтянуть в суд можно за что угодно. Возможно, продиктованы опасения и еще тем, что, собственно, нет почти ни у одного канала такой линейки, где показывалось бы кино, более-менее похожее на реальную жизнь. Есть какие-то отдельные успехи у ТНТ. Все остальное – попытка нанести как можно более толстый слой глазури на действительность.
Леонид Велехов: Раз уж мы коснулись вопроса темы и проблематики. Действительно, социальные маргиналы – это ваши уже достаточно постоянные герои. Я вспоминаю, конечно, и "Россию 88", и "Гоп-стоп", и нынешний фильм: это и скины, и гопники, а тут мы вообще видим откровенных преступников или это вокруг них суетящиеся всякие деклассированные люди. И вы их рассматриваете очень пристально, под таким художественным микроскопом. Почему они вам так интересны?
Павел Бардин: Мне они интересны и в жизни.
Леонид Велехов: Да, я понимаю.
Павел Бардин: У меня не очень много друзей, но широкий круг знакомых. И я не ограничиваюсь тем, что вот богема – хорошо, элита – плохо, или наоборот. С менеджерами среднего звена дружу, а с офисным планктоном – нет. Такого нет. Хочется и жизнь понимать, и знать, и чувствовать во всем ее многообразии, и бывать в разных местах, в том числе с помощью кино. Кино – это замечательная возможность путешествия в мир конкретного человека, географически, временно, как угодно. Интересны люди непохожие. Не в зеркало себя увидеть, а исследовать нечто другое. И, конечно, то, о чем мы говорили – слабая конкуренция в этом поле, – наверное, тоже стимулирует в поиске нового героя. Когда видишь одинаковых героев, то хочется поискать где-то в другом месте, где еще не снимали, где еще не ездили, где еще не исследовали. Конечно, хочется оставить свой отпечаток на Луне первым, а не вторым. Не могу сказать, что я именно нацелен на маргинальные группы. Всякие другие были идеи и есть. Но вот так сложились обстоятельства.
Леонид Велехов: А теперь немного о вас. Вы же мальчик из очень интеллигентной семьи, из замечательной семьи. Гарри Яковлевич, ваш папа, сидел на этом самом стуле. И это было колоссальное удовольствие – общение с ним.
Павел Бардин: Он для меня его нагрел. (Смех в студии.)
Леонид Велехов: Нагрел, нагрел. Слышал я, может быть, слух этот не соответствует действительности, что вы в молодости сами прошли через увлечение какими-то неформальными сообществами?
Павел Бардин: Мне всегда интересны были субкультуры. И в 90-е это было особенно интересно. Я со всеми общался, и с хиппи, и с панками, и со скинхедами.
Леонид Велехов: Общался в качестве участника или в качестве наблюдателя-художника?
Павел Бардин: Знаете, в 15 лет сложно быть наблюдателем-художником. Общался с погружением, но до определенной степени, конечно. Через себя старался не переступать. Но где эти границы, сейчас говорить уже сложно. Так что, был разный опыт интересный.
Леонид Велехов: Как папа относился к таким экстремальным увлечениям?
Павел Бардин: К счастью, родители всегда со мной говорили честно. Если им что-то не нравилось, они честно мне об этом говорили. Знают они, наверное, многое. (Смех в студии.) Я благодарен их, с одной стороны, критическому отношению, потому что в чем-то потом я понял, что, да, отец был прав в своих разговорах и принципиальных возражениях моим жизненным каким-то утверждениям на тот момент. А еще благодарен их терпению, потому что не было никакого насилия, попытки сломать. Я все-таки был предоставлен, если и не сам себе, но мне была предоставлена достаточно большая свобода. Пользовался я ею по-разному, но, надеюсь, сейчас за меня родителям уже не стыдно.
Леонид Велехов: Но вы ведь не сразу пришли в режиссуру, да?
Павел Бардин: Нет.
Леонид Велехов: В совсем молодые годы у вас было даже несколько классов балетного училища?
Павел Бардин: В Хореографическом училище учился, но это еще в школе было, совсем давно.
Леонид Велехов: Это я понимаю, что это еще школьные годы. А потом была журналистика, да?
Павел Бардин: Да.
Леонид Велехов: Что она вам дала? Вы же и как журналист интересовались, насколько я знаю, теневой, маргинальной стороной жизни...
Павел Бардин: Это тоже отчасти череда случайностей. Потому что журналист работает там, куда его позвали.
Леонид Велехов: Куда пошлют.
Павел Бардин: Куда пошлют – даже точнее. (Смех в студии.) Я работал в какой-то момент и в программе "Продовольственные новости", делая сюжеты про какую-то фальшивую колбасу. Это был 1992-й, что ли, год. Давно. В разном качестве, в разных программах – что-то про животных… Я не помню уже сейчас что – много было всяких работ. Но для конкретно этой истории, киноистории "Салам Масква", и для "России 88", и "Гоп-стоп" больше, конечно, пригодился опыт работы криминальным репортером. Потому что это не сидение за столом. Это выезд на место преступления, события, общение с той стороной, с другой стороной. Живые человеческие эмоции. Иногда даже неудобно было как-то влезать в ситуацию…
Леонид Велехов: В чужую жизнь.
Павел Бардин: В чужое горе зачастую. Достаточно такой серьезный опыт был. И какие-то детали подсмотрены, и система взаимоотношений мира и антимира, и просто мелкие какие-то наблюдения – что-то опосредованно, наверное, вошло.
Леонид Велехов: А как пришли к кино? У кого учились, и формально, и по существу?
Павел Бардин: В какой-то момент стало скучно заниматься репортерской журналистикой. Я как-то подзадержался в репортерах. Мои однокурсницы и однокурсники были уже серьезными ребятами. Они делали какие-то спецрепортажи. Арина Слабко, например, замечательные делала документальные фильмы. И меня тоже потянуло в документальное кино. И я решил, что надо пойти поучиться, потому что без этого приходишь с какими-то идеями, а там уже очередь стоит. А тут, может, с дипломом как-то можно будет пробраться вперед этой очереди. Пошел поступать на Высшие курсы. И в том году как раз закрылось отделение документалистики. Я расстроился, но решил поступать к Митте, потому что фильмы его видел и любил. Преподавание никакого отношения не имело к тому кино, которое он делал, но это было очень интересно, потому что он преподавал нам абсолютно такую западную систему в ее самом жестком варианте. Я очень долго боролся с ней и, в конце концов, понял, что в ней есть тоже правда, ее можно использовать. В этой борьбе я как раз гораздо лучше понял то, о чем мне Александр Абрамович говорил. Я ему очень благодарен. У нас там были замечательные учителя, многие корифеи, от Наума Клеймана до Паолы Волковой, к нам приходили читать лекции. Самым любимым, конечно, был Валерий Фрид, но, к сожалению, именно в период нашего обучения он умер. И нас замечательная Людмила Владимировна Голубкина довела до выпуска. Но Фрида, конечно, очень жалко. Он по-человечески просто, не только как педагог…
Леонид Велехов: С такой биографией еще вдобавок человек!
Павел Бардин: И биография, но при этом один из самых скромных и порядочных людей, которых я видел. Абсолютно открытый ко всему.
Леонид Велехов: Через лагеря ведь прошел.
Павел Бардин: Да, 10 лет Инты. У меня есть его книга с автографом "58 с половиной, или Записки лагерного придурка".
Леонид Велехов: Знаю эту книгу. А Дунского, его соавтора постоянного, уже не было в живых?
Павел Бардин: Дунского уже не было. Это имя связано с семейной историей. Мои родители познакомились в гостях у Дунского. Я у него был в глубоком детстве и запомнил, как ни странно, этот визит. Но это было совсем в далеком детстве. О нем такие больше визуальные воспоминания. А к Фриду удалось напроситься пару раз в гости. Один раз даже пили водку и смотрели футбол, что не очень мне свойственно…
Леонид Велехов: Что несвойственно – пить водку или смотреть футбол? (Смех в студии.)
Павел Бардин: Ни то, ни другое. Я ни водку не люблю с определенного времени, ни футбол никогда особенно не любил. Но с Фридом и то, и другое делать – это было фантастическое, совершенно ни с чем не сравнимое удовольствие.
Я помню, как он выслушивал какие-то наши дебильные совершенно истории с такой мягкостью, с такой глубокой внутренней иронией, с таким пониманием, что ему хотелось действительно рассказать. В нем была заинтересованность. И он был, несмотря на этот свой лагерный опыт и жесткую жизнь, внешне очень мягкий человек. Там чувствовался, конечно, стержень. Было понятно, что не надо на него давить, но и не возникало такого желания. Это был человек, призывающий к диалогу. Я помню, нас всех шокировало на первом занятии, когда мы зашли в аудиторию, и он сказал: "Если кто-то хочет, пожалуйста, курите, если вам так проще рассказывать ваши истории". "А вы что, курите?" "Нет, я не курю, но за десять лет лагерей я привык к табачному дыму". (Смех в студии.)
Леонид Велехов: Замечательно!
Павел Бардин: Он был фантастическим. И за Фрида, и за Митту, и за Голубкину, и за все я очень благодарен Высшим курсам. Хотя, конечно, именно ремесло режиссера пришлось осваивать уже на площадке. Может, я учился плохо, но я совершенно был, как мне кажется, не готов к тому, чтобы прийти и с живыми артистами начать говорить о той задаче, которую они должны выполнить в кадре.
Леонид Велехов: Я не знаю, как вы учились, но ваш дипломный фильм я видел. И он ведь тоже, "Герой", я имею в виду, на самом деле, абсолютно в тренде вашего кинематографа.
Павел Бардин: Он как раз и вырос из той самой "Ненависти" Матье Кассовица, потому что это было какое-то другое кино.
Леонид Велехов: Очень симпатичный получился фильм.
Павел Бардин: Меня интересовали субкультуры. Отчасти на меня, наверное, повлиял и мой двоюродный брат, который был одним из главных брейкдансеров Советского Союза.
Леонид Велехов: Что вы говорите?! Это кто?
Павел Бардин: Его зовут Алексей Герулайтис. Сейчас он живет в Америке, работает на студии Уолта Диснея. Он программист. Он был один из самых известных би-боев. Они это начинали все. Он, по-моему, чемпион в стиле "робот" был в Паланге в 1986 году. Он брал меня 11-12-летнего с собой пару раз в "Молоко". Это тоже были абсолютно дикие такие впечатления. Вокруг еще Советский Союз, красные галстуки, а тут какое-то свежее дыхание, абсолютно другой мир. Может быть, это зацепило. И школа еще у меня была специфическая. Очень много было хиппи прямо у нас в школе.
Леонид Велехов: Что за школа?
Павел Бардин: 57-я. На улице Маркса-Энгельса. Вообще, математическая, а мы были первым гуманитарным классом. И вот вокруг Гоголевского бульвара, "Пентагона", там тоже были хиппи, панки, Старый Арбат...
Леонид Велехов: Брейк-данс на Старом Арбат ежедневно...
Павел Бардин: Брей-данс был больше – то, что я помню, – на "Юго-западной", Олимпийская деревня. Но были, конечно, и на Старом Арбате. И там же собирались хиппи, панки, ништяки. Это все было какое-то альтернативное, другое, не фальшивое. Потому что это было совершенно не похоже на то, что показывалось по телевизору, что объясняли учителя.
Леонид Велехов: И абсолютно непонятно, откуда взявшееся, очень неожиданное это было...
Павел Бардин: Да, и непонятно, откуда взявшееся. Как в мультфильме у отца, как трава прорастает сквозь асфальт: какая-то музыка другая, одежда, другие мысли. Я помню даже в Хореографическом училище, когда нам было по десять лет, откуда-то уже появлялись значки с группой Kiss, сами что-то там рисовали, переписывали кассеты. На самом деле называлось Man of War, а у нас называлось "Мановар". (Смех в студии.) Я не поклонник сейчас хэви-металла, но в принципе, так как это тоже радикально отличалось от всего, то тоже было очень интересно.
Леонид Велехов: И ведь ничего не было – ни интернета, ничего, а все проникало.
Павел Бардин: А все проникало, конечно, в искаженных иногда формах. Брейк-данс – мы думали, что это такая музыка, группа "Мановар"... Это все было немножко смешно, но из этого потом очень много чего выросло, я уверен.
Леонид Велехов: Я думаю даже, что эти искаженные формы помогли тому, что выросло здесь нечто самобытное, на свой манер, а не просто копия.
Павел Бардин: И на свой манер, и даже не на свой манер. Я уверен, что все нынешние капкейки с крафтовым пивом родом из конца 80-х – из начала 90-х.
Леонид Велехов: Думаю, что – да. Скажите мне, а отец, что он вам дал уже именно в профессиональном, творческом плане?
Павел Бардин: Как ни странно, он был первым моим учителем актерского мастерства, хотя он не учил меня быть актером. Он сам мхатовец и режиссер, я очень много у него подцепил каких-то вещей про систему Станиславского, быть или казаться, показ или переживание. И потом, когда я начинал работать, это что-то всплывало из бытовых разговоров, из каких-то объяснений жизненных ситуаций. Еще у нас была очень клевая игра, которая мне потом помогала, мы в общественном транспорте так играли, когда я был совсем маленький. Он мне показывал человека, а я должен был угадать, как сыщик, кто он – по деталям одежды, походке, мимике и т. д. и т. п.
Леонид Велехов: Мхатовская школа.
Павел Бардин: Мхатовская школа – да. Вот это то, чего мне немного не хватило на Высших курсах, но то, что, к счастью, дал мне отец. И потом вместе с актерами, с которыми я работал, я старался это развивать.
Леонид Велехов: А сами никогда не думали на актерский пойти?
Павел Бардин: Я в чудовищном зажиме существую в кадре, отвратительно наяриваю, от себя играть совершенно не могу. Нет, это ужасно! (Смех в студии.)
Леонид Велехов: А отец ведь хороший актер?
Павел Бардин: Я думаю, что – да. Я его никогда не снимал, но я использовал его актерский талант. Я попросил его озвучить в "Гоп-стопе" две роли. И он озвучил – текст от автора и одного персонажа. Так, что многие зрители не понимают, что это один и тот же человек. Поэтому я уверен, что актерский талант у него точно есть, и очень глубокий и серьезный, поскольку он проигрывает за всех своих персонажей – за веревочек, за спички, за бумажных птиц. Он за всех всё проживает, показывает мультипликаторам. Это, конечно, и актерская работа. Я в этом смысле не актер. Я могу что-нибудь спародировать, но это все не по-настоящему, конечно.
Леонид Велехов: Вы, может быть, не актер, но вы одну тему сейчас затронули, и я бы хотел ее развить. Мы с вами встречались в эфире, на телеканале "Совершенно секретно". Было это лет семь назад, как раз по поводу "России 88". И меня тогда, помимо всего прочего, когда вы пришли, Петр Федоров пришел и ваша жена, актриса Марина Орел, правда, она сидела, ждала вас в коридоре на стульчике, потому что студия была у нас маленькая, места для такого количества замечательных актеров и режиссеров не было. Но меня поразило, как фильм создавался – в атмосфере единомыслия. Режиссер – понятное дело – человек с головой. Но меня и Федоров тогда поразил, это был человек со взглядами, абсолютно совпадавшими с вашими. Вот эту атмосферу дальше удалось вам сохранять с новыми группами, коллективами, в частности, с коллективом нового фильма? И насколько вообще это ваш принцип, что ли?
Павел Бардин: Это принцип, когда человек готов идти на принцип. То есть с теми, кто готов быть соратником, я всегда с удовольствием. Но, конечно, это утопия – думать, что все будут соратники. Иногда приходится использовать людей, к которым испытываешь антипатию. Это нормально в кино.
Леонид Велехов: Естественно, искусство есть искусство.
Павел Бардин: Конечно, если удается собрать команду единомышленников, если появляется на площадке атмосфера семейственности, это здорово. С другой стороны, иногда ложная семейственность мешает работе. Тут нужно разделять. Конечно, на те проекты, в которых я имею определенную степень свободы, я стараюсь звать тех людей, которые понимают, что они делают, для чего, и работают на кино, а не на собственное я, или просто отрабатывают номер. В "Салам Масква" тоже таких соратников было, к счастью, много. Не все, такого не бывает, но очень много. И артисты, и операторы, и художник, и композитор, то есть все главные люди были, конечно, помощниками, соратниками. А с артистами, даже с кем было какое-то недопонимание, все-таки одно дело собраться, как в "России 88", на 25 смен, отфигачить и разойтись, а другое дело – год фактически жить вместе с экспедицией. Тяжело в длинной дистанции держаться. Я спотыкался, признаюсь честно, и срывался. Перед кем-то извинялся, перед кем-то не считал нужным.
Леонид Велехов: Вообще, орете много на съемочной площадке?
Павел Бардин: По необходимости. А много или мало – не мне решать, но работаю без мегафона. (Смех в студии.)
Леонид Велехов: Без матюгальника.
Павел Бардин: Матюгальник имеется свой собственный без батареек.
Леонид Велехов: Вы действительно, чтобы сделать "Россию 88", квартиру продали тогда?
Павел Бардин: Это сложная история. Я совершенно не собирался этого делать. Если бы была возможность, ничего бы не продавал. Но изначально мы с Василием Соловьевым, который был сопродюсером этой истории, договорились, что мы пытаемся найти деньги по знакомым. И какую-то сумму он собрал. Такая попытка краудфандинга без интернета, правда. И люди знали, что скорее всего они деньги эти потеряют, поэтому это были не очень большие деньги. Нам их хватило на часть подготовительного периода. Потом ему пришлось вложиться своими деньгами, мне пришлось занять. А так как стало понятно, что, наверное, дивидендов вся эта история может не принести, жизнь продолжается, а кино надо доделать, пришлось принять такое решение. И в съемочный период до этапа чернового монтажа мы с Василием вошли в пополам в этот проект. Потом его подхватили другие люди, в числе которых приличные очень, уважаемые мной Александр Роднянский, Анна Михалкова, и два жулика, которые украли потом права на фильм у всей группы, подсунув на подпись не тот контракт, который мы читали. Да, пусть имя Саши Шейна прозвучит в этой программе. Пусть все знают, что он не вор… Вор все-таки звучит даже почетно, несмотря на то, что пишет Шаламов. А вот он просто крыса – у своих своровал. Если бы я не знал его с самого детства, не знал его папу, наверное, что-нибудь бы ему сделал.
Леонид Велехов: А он сын…
Павел Бардин: А он сын Алика Шейна. Я обещал отстрелить ему яйца, если он будет мешать нам с кино. И хотел, честно говоря, ну, не прямо так с ним поступить, но как-то поступить жестоко. Но потом гуманизм все-таки возобладал.
Леонид Велехов: Интеллигентность природная.
Павел Бардин: Не интеллигентность, нет. На самом деле, интеллигентности у меня нет.
Леонид Велехов: Но выглядите вы очень интеллигентно.
Павел Бардин: Вот в этом и заключается мой единственный актерский талант. (Смех в студии.) Я умею неплохо мимикрировать под среду. Вот пришел к вам, и делаю вид, что я интеллигентный человек. А для Саши Шейна хотелось быть не очень интеллигентным человеком, но я сдержался. Я умом понимаю, что надо быть добрым, а любви меня учат моя жена и дети.
Леонид Велехов: А как в эту вашу творческую линию, тему и т. д, о чем мы сегодня говорили, вписывается очень рейтинговый, очень нашумевший сериал многосезонный "Клуб" на МTV?
Павел Бардин: Если про Сашу Шейна оставите, можно передать прямо послание сейчас?
Леонид Велехов: Давайте.
Павел Бардин: Саша, все равно кино придется отдать. Поэтому лучше добровольно. А мы рано или поздно к тебе придем!
Леонид Велехов: Оставим. (Смех в студии.)
Павел Бардин: Спасибо.
Леонид Велехов: Или "Клуб" был ради денег?
Павел Бардин: Почти вся работа ради денег, кроме той, в которую ты вкладываешься, и то в надежде все равно потом хотя бы выйти в ноль. Я в этом смысле человек достаточно циничный. Мой идеализм и романтизм только в том, что я снимаю не то, что, как мне кажется, гарантировано может принести деньги, а то, что очень хочется снимать. А если заказ – отказываться грех. Надо, чтобы просто было не стыдно. Есть вещи, от которых стыдно, а за "Клуб" мне не стыдно. Я не могу сказать, что это история моя личная. Нет, я не автор идеи. Меня позвали. Я попытался отработать так, чтобы все остались довольны. Я так понимаю, продюсер и зрители остались довольны.
Леонид Велехов: Конечно! Будь здоров как!
Павел Бардин: Работа длилась долго, рейтинги мы все на MTV пробили.
Леонид Велехов: Сколько там сезонов было?
Павел Бардин: По-моему, девять. Я ушел после седьмого, но горизонталь мы набросали на все девять. После этого я сказал, что все, больше не могу. Все-таки "Клуб" это конвейер. Там были замечательные соратники. Мы с ними переписывали текст, ржали. Это тоже была в какой-то момент уже большая семья. Но все равно конвейер. И совершенно не тот метод съемки, не то кино, которое зрело внутри. Но не было бы "Клуба", не было бы "России 88", потому что большая часть команды, конечно, из сериала "Клуб". И это те люди, которые могли и хотели, просто у них не было возможности снимать другое кино, потому что никто в него не инвестирует. И когда такая возможность появилась, они с радостью сделали все по-другому.
Леонид Велехов: Вот какая взаимосвязь. Действительно, ведь там очень много людей...
Павел Бардин: Собственно, и Петр Федоров, и Марина Орел. С Сергеем Дандуряном мы познакомились, когда он снимал клип для "Клуба". И потом я, когда сам уходил, привел его оператором. Гримеры. Администратор Женя Улясов. Очень много народу пришло в "Россию 88", работая на энтузиазме, потому что им очень хотело поснимать какое-то другое кино.
Леонид Велехов: Слушая вас, все время звучит название "Россия 88". Очень вы так хитро с названиями работаете. Опять же нужно пояснить, наверное, для зрителей, кто-то может не знать, что такое 88. Это "Хайль Гитлер!", на самом деле. "Россия 88" – потому что Н восьмая буква алфавита.
Павел Бардин: Немецкого.
Леонид Велехов: "Салам Масква", я тоже обратил внимание, в титрах очень хорошая у вас штучка, фокус – у вас появляется перевертыш: "Салам", который превращается в слово "Масква". И в том, и в другом случае это, конечно, обозначает тему, что называется, магистральную фильма. Вот "Салам Масква", что вы думаете, что так Москва постепенно саламизируется? И опасность ли это? Будет ли это плохо или, наоборот, пойдет на пользу?
Павел Бардин: Мне кажется, что это очень хорошо. Во-первых, Москва всегда была интернациональным городом. Изначально здесь все "понаехавшие". Просто нет ни одного коренного жителя, если посмотреть куда-то совсем вглубь веков. Как только сюда перестанут приезжать, Москва как Москва перестанет существовать.
Второй момент. Я помню Советский Союз, когда некуда было сходить поесть и, в принципе, есть было особенно нечего. Благодаря вот этой саламизации, как вы назвали… Благодаря этому хотя бы поесть можно цивилизованно в Москве – и такое, и сякое, и вьетнамское. Мы снимали в чеченском ресторане в какой-то момент. Безумно вкусно было. Не знаю, открыт сейчас или нет.
Леонид Велехов: А где, кстати?
Павел Бардин: Он был на Фрунзенской в подвале, совершенно незаметный, потрясающей кухней. И азербайджанские рестораны, и армянские рестораны… Ну, культура – это кухня еще. Через кухню обыватель гораздо быстрее привыкает к чужому, чем через статьи, которые пропагандируют толерантность.
Леонид Велехов: Сместимся в политическую плоскость.
Павел Бардин: Давайте попробуем, не глубоко.
Леонид Велехов: Не глубоко, потому что я считаю, что художник должен заниматься своим делом и не нужно его…
Павел Бардин: Дистанцироваться как можно сильнее.
Леонид Велехов: Про это я и хотел вас спросить. Я вспоминаю "Россию 88" с этим знаменитым трюком – перевертыванием портрета Гитлера, когда на обратной стороне… В спорт-клубе, где тренируются все эти скины, у них висит портрет Гитлера, а когда нужно, они его переворачивают, и это оказывается портрет Путина.
Павел Бардин: Это, во-первых, конспирация.
Леонид Велехов: Не хитрите.
Павел Бардин: Это я изящно объяснил, что пусть Путин своими глазами посмотрит на то, что там происходит.
Леонид Велехов: Это действительно очень изящно, это очень хитро, тем не менее, все-таки это выражает опять же магистральную мысль фильма о том, что тот же неонацизм в современной России пророс никак не случайно. Это никакой не такой сверхэкзотический какой-то цветок. В этом была своя закономерность.
Павел Бардин: Не в этом кадре, а в фильме есть предупреждение о том, что страна стремительно фашизируется.
Леонид Велехов: Конечно.
Павел Бардин: И это мне очень неприятно. Я от своих слов не отказываюсь.
Леонид Велехов: И эта метафора кристаллизовала это предельно остро и выразительно.
Павел Бардин: Оставлю трактовку эту на вашей совести. Я свою трактовку уже сказал.
Леонид Велехов: Хорошо, это сказал я. "Салам Масква". Я посмотрел по тем сериям, которые я видел, портретики. Там самое дерзкое в этом смысле – это портрет Медведева на стене в кабинете, где герои занимаются любовью.
Павел Бардин: Вы не поверите, но об этом как раз я не думал. Кабинет был изначально местом для траха просто по сценарию. А портрет Медведева висит просто потому, что он был на тот момент президентом. И нам надо было куда-нибудь этот портрет впиндюрить.
Леонид Велехов: Но вы же понимаете, что в искусстве ничего случайного не бывает.
Павел Бардин: Какие-то вещи, возможно, работают помимо автора и его замысла.
Леонид Велехов: Конечно!
Павел Бардин: Потому что мне кто-то рассказывал недавно, как у них вдруг начали снимать из кабинетов все портреты. Они говорят: "А почему?!" – "Ну, не дай бог, сейчас хорошая сцена, а вдруг будет плохая, а там портрет висит". Мне кажется, в этом опасно дойти до маразма. В каждой сцене – смотрите, в какой существует коннотации сейчас у нас портрет верховного руководителя?
Леонид Велехов: Но я ведь вот к чему клоню. Вы, по моим наблюдениям, стали осторожнее. Или нет?
Павел Бардин: Я стал осторожнее в интересах семьи, личной безопасности, творчества. Это правда.
Леонид Велехов: Все-таки стали осторожничать.
Павел Бардин: Да, я это и не скрываю, я иду на компромисс.
Леонид Велехов: Вы человек компромисса?
Павел Бардин: Нет.
Леонид Велехов: Потому что раньше как-то вы казались совсем не склонным к компромиссу.
Павел Бардин: Я не люблю компромиссы, но некоторые компромиссы на пользу, скажем так. Если я знаю, что я прав, я до последнего не иду на компромисс, если это еще и продуктивно. Если я знаю, что я прав, но в моей правоте нет никакого выхода, ничего не получится из этого, ну, прав и сидишь со своей правотой, то, может быть, лучше пойти на компромиссы и все-таки что-то сделать. Потому что ничего не делать – это совсем тоскливо. Неправоту я тоже готов признать. Идти на компромисс совсем против своей правды – нет, не пойду.
Леонид Велехов: Письмо-обращение к украинским кинематографистам вы подписали.
Павел Бардин: Да, не отказываюсь.
Леонид Велехов: И вы, и жена ваша, к тому же она родом с Черниговщины.
Павел Бардин: Да, подписали, и отец подписал.
Леонид Велехов: Отец само собой.
Павел Бардин: И в "Марше за мир" я участвовал. Но опять же, я никогда не подписывал ничего за войну. Я никогда не призывал Украину напасть на Россию. Я никогда не агитировал за какое бы то ни было насилие в ту сторону или в другую. Насколько помню, я всегда призывал к тому, чтобы люди договаривались и уважали права друг друга, агитировал против войны, если уж решался вообще за что-то агитировать. Поэтому ни от каких слов своих не отказываюсь и от подписей тоже. Просто я сейчас не вижу инструмента, с помощью которого можно влиять на что-либо.
Леонид Велехов: Но вы же поучаствовали немного в партии "Правое дело", бесславно закончившей свое существование.
Павел Бардин: Ну, как поучаствовал? Я встретился один раз с Прохоровым. Пришел на съезд. И этим мое участие, собственно, ограничилось. Это был крайне интересный опыт. Может быть, он когда-нибудь пригодится. Я посмотрел на некоторые механизмы, о которых я не знал, но догадывался. Это было круто. А поучаствовать – нет, никак не поучаствовал. Был статистом.
Леонид Велехов: Зареклись навсегда как бы то ни было участвовать?
Павел Бардин: Да, однозначно!
Леонид Велехов: Серьезно?
Павел Бардин: Да, навсегда! Я понял, что так же, как актерство, политика – это гиперактерство. Я в политику ни ногой, никакого участия принимать не буду.
Леонид Велехов: А вы не можете себе представить никакой такой поворот событий, в большом смысле этого слова, в этой стране, который вас вовлечет в политику?
Павел Бардин: Нет! Ни в этой, ни в другой. Даже если бы мы жили совершенно в другом обществе, я в политику не хочу в принципе. У меня просто нет на это времени. Я очень уважаю людей, которые больше для общества, чем для себя. Я для общества только в работе, потому что кино это для зрителя. Но я не зачеркну свое личное во имя какого-то общего блага.
Леонид Велехов: В этом смысле ваш отец более общественный человек.
Павел Бардин: Намного! Да, я его за это уважаю, уважаю его смелость. В чем-то его поддерживаю, мы с ним не расходимся в позиции, а расходимся в методах.
Леонид Велехов: Я вас понял. Я где-то прочел, что у вас когда-то был замысел сделать такой ремейк булгаковского "Бега", перенеся его действие в 2020 год.
Павел Бардин: Был.
Леонид Велехов: Мне показалось это страшно интересным, но я не знаю, насколько вы до сих пор сохраняете такой помысел?
Павел Бардин: Я думаю, что в следующем году окончательно попрощаюсь с этой идеей, которая очень меня грела. Я для примера расписал уже первый сон из шести. Какие-то были наметки уже по натуре, кастинг. В голове все сложилось. Но надо уметь и расставаться с мечтами.
Леонид Велехов: А зачем расставаться?
Павел Бардин: Время ушло.
Леонид Велехов: Может быть, потому что действие происходит в Крыму, и вы решили не трогать горячую политическую тему?..
Павел Бардин: Ну, там так получилось, что немного я угадал. Потому что, чтобы было понятно, что происходит, я написал некое социально-политическое обоснование… Там была некая альтернативная история, что так получилось, что Россия и Украина начали воевать из-за Крыма, а потом в России началась Гражданская война, после которой, собственно, командир ОМОНа Хлудов бежит...
Леонид Велехов: Накаркаете.
Павел Бардин: Но это было много лет назад, уже накаркал. Поздно.
Леонид Велехов: До половины накаркал.
Павел Бардин: Да. Дальше я остановился и не продолжил. И возвращается новое Средневековье, с чем я еще немножечко угадал.
Леонид Велехов: Какой замечательный замысел! И вы его решили не воплощать?!
Павел Бардин: А где деньги-то взять?! Никакой квартиры на это хватит. Это уже такая серьезная история. Мало того, придумал, что это надо снимать на камеру 8К, чтобы иметь возможность немного другого мизансценирования… В общем, там были всякие разные идеи по этому поводу. Какие-то удивительные совпадения. Например, оказалось, что у Врангеля был штаб на яхте, а это придумывалось для кино. В общем, интересное я для себя провел исследование того времени, каких-то причин и следствий, человеческих судеб, много прочитал мемуаров. Я думаю, это все небесполезно. Но кино, скорее всего, такого уже не будет никогда.
Леонид Велехов: А жаль!
Павел Бардин: Мне тоже. Но это тоже хорошо. Мне кажется, это хорошо -иметь несбывшиеся мечты. В этом тоже есть прелесть жизни. Прелесть жизни в том, что она конечна, и некоторые вещи не получатся никогда. Я уже никогда не стану танцором балета, но зато я смогу снять фильм про балет.
Леонид Велехов: На этой пессимистической, но светлой ноте…
Павел Бардин: Печаль моя светла...
Леонид Велехов: Да. Закончим наш разговор, который был для меня очень интересен, за который я вам очень благодарен.
Павел Бардин: Спасибо большое за интереснейшую беседу.
Леонид Велехов: Спасибо, Паша.
Павел Бардин: Спасибо.