На днях информационное агентство "Синьхуа" сообщило о встрече с министром обороны Сирии Фахдом Джасемом аль-Фрейджем китайской военной делегации, возглавляемой контр-адмиралом Гуань Юфеем, руководителем канцелярии по международному сотрудничеству центрального военного совета КНР. После этой встречи стало известно, что Китай присоединится к Ирану и России в прямой военной поддержке режима сирийского президента Башара Асада.
"Китай неизменно играет активную роль в политическом решении сирийского кризиса. Поддерживает позицию, что Сирия должна защищать свой суверенитет и независимость. У военных Китая и Сирии существуют устоявшиеся связи, китайские военные намерены и дальше укреплять сотрудничество и связи с военными Сирии", – заявил Гуань Юфей.
Что стоит за решением Пекина открыто обозначить в Сирии свое военное присутствие? Собеседник Радио Свобода – китаист, руководитель Центра Восточных исследований ВШЭ в Москве Алексей Маслов.
– О какого рода военной помощи Сирии со стороны Китая идет речь?
После войны Китай рассчитывает активно вкладывать в Сирию и, возможно, переподчинить себе реконструкцию ее инфраструктуры
– Китай довольно прозрачно намекает на то, что он готов участвовать в военной операции, но при этом значительно менее прозрачно говорит, каким образом. И это одна из тактик Китая, которые он использует по отношению к сирийскому конфликту. Прежде всего, Китай готов посылать военных советников и оказывать Сирии поддержку в подготовке личного состава вооруженных сил. Проще говоря, это будут военные инструкторы, специалисты по тактике, в том числе и по тактике партизанской войны. При этом Китай не говорит о том, что готов посылать регулярные войска или поставлять вооружение. Пожалуй, важно не то, что и как будет Китай в Сирию поставлять, судя по всему, это не будет серьезная военная поддержка. Важно, что Китай впервые за многие годы, практически за 30 лет, собирается принимать активное участие в военной операции за рубежами КНР.
– Чем продиктовано желание Китая участвовать в подобной операции?
Алексей Маслов
– Есть формальное объяснение. Оно заключается в том, что в боевых действиях на стороне ИГИЛ (запрещенная в России группировка. – РС) принимают участие уйгуры Исламского движения Восточного Туркестана. Это группировка, которая запрещена в Китае, которая на территории КНР играет ту же самую роль, что и любая фундаменталистская группировка типа "Аль-Каиды". И Китай довольно жестко с ней борется, борется и против распространения влияния Исламского движения Восточного Туркестана за пределами Китая. Но есть, на мой взгляд, более глубокие корни у желания Китая принять военное участие в операции в Сирии. Это, прежде всего, участие в поствоенном урегулировании ситуации в Сирии. Я напомню, что Китай обсуждал впервые возможность своего участия в операции в Сирии на военном уровне еще в декабре 2015-го. Но потом эта ситуация как бы ушла в песок, рассосалась. Китай активно заговорил о том, что готов выделять гуманитарную помощь на восстановление инфраструктуры в Сирии. Китай применяет свой стандарт стратегии, которая заключается в том, чтобы воспользоваться плодами чужой деятельности. В данном случае каштаны из огня для Китая таскает Россия. После войны можно начать активно вкладывать в Сирию и, возможно, переподчинить себе и реконструкцию инфраструктуры Сирии, и железнодорожные перевозки, автомобильные перевозки, возможно, воздушные перевозки, прийти в нефтяной сектор Сирии. Китай хочет использовать Сирию как вход в Северную Африку, в страны Магриба. А учитывая, что у Китая уже довольно сильные позиции в Персидском заливе (КНР достаточно активно присутствует в Иордании, в Омане), Китай сможет существенно увеличить экономическое присутствие в Северной Африке и на Ближнем Востоке. Именно это может быть стратегической целью участия Китая в военной операции в Сирии.
– А борьба с уйгурскими сепаратистами уходит для Пекина на второй план?
Даже в самом Китае нынешнее руководство страны обвиняли в слишком мягкой позиции в отношении Америки
– Уйгурских сепаратистов сегодня можно встретить практически повсеместно, где ведутся войны. Их ловили даже во время войны в Чечне в начале 2000-х. Уйгуров-боевиков можно встретить далеко за пределами Китая. И Китай, конечно, жестко это пытается пресечь. Но это вопрос не первичный для Китая. Важно, на мой взгляд, другое. Китай пытается пробовать свои силы далеко за пределами своей территории. Никогда до этого Китай не выходил так далеко. На Китай всегда смотрели как на мощную экономически и развивающую свою военную силу страну, которая никогда не будет участвовать в военных акциях за пределами своих территориальных интересов. Китай, к тому же, всегда подчеркивал, что абсолютно всегда будет отстаивать с оружием в руках, в прямом смысле этого слова, свою территориальную целостность. Но и никогда не будет участвовать в военных операциях в других странах мира. И вот впервые мы видим изменение этой тактики. Это свидетельствует о том, что в Китае, действительно, есть некоторая группа, назовем ее "партия войны", которая готова показать всему миру, что Китай далеко не просто торговая держава, которая мягко развивается в своих границах. Китай готов при необходимости использовать и военную силу. Тем самым Китай повышает свои ставки.
– Можно ли однозначно говорить, что Китай поддерживает режим Башара Асада?
– Безусловно, Пекин открыто поддерживает режим Башара Асада. Более того, китайские официальные представители встречаются именно с официальными представителями режима Башара Асада. Это, на мой взгляд, делается по согласованию и с российской стороной. Потому что Китай не любит играть в одиночку. Плюс к этому Китай хочет показать США, который скептически относится к режиму Асада, что у Китая есть собственная позиция по всем стратегическим вопросам. Даже в самом Китае нынешнее руководство страны обвиняли в слишком мягкой позиции в отношении Америки. И сейчас оно старается доказать, что это не так.
– Но, поддерживая режим Башара Асада, КНР рискует очень сильно испортить отношения с Турцией…
– Пекин очень хорошо научился разруливать эти противоречия. Пикируясь и с США, и с Японией, Китай, тем не менее, практически ежегодно наращивал торговые отношения с этими странами. С США товарооборот растет, с Японией упал в связи с внутренними проблемами Японии и Китая. Турция сейчас тоже крайне заинтересована в хороших отношениях с Пекином, поскольку именно через Турцию Китай пустил одну из веток перевозок, которые входят в Китайский Шелковый путь. Кстати, Китай уже давно помогает Сирии. Просто теперь об этом объявлено громко.