Сибирский город Канск как столица мирового короткометражного экспериментального кино и современного искусства. Московские гастроли Канского фестиваля. Как 100-тысячный постсоветский город и авангардный фестиваль привыкали друг к другу, и что из этого вышло. Выдуманные истории о собственной смерти и признания в любви в коллективной ленте “Россия как сон”: как увидеть и вообразить цивилизацию после ее исчезновения? Монолог Нины Заречной и открытки с того света. Внеконкурсные фильмы фестиваля: “Похоронить Ленина?”, “Год литературы”, “Рыба-мечта”, Abowe and below. Cоцреализм и сюрреализм на конкурсной площадке фестиваля. Солдаты и машины, картофель и мягкие игрушки. Куршский пилот и послание человечества внеземным цивилизациям. Кролик-путешественник и две женщины, одна из которых рыжая. Ужасные социальные сети и увлекательная история эротической живописи. Луис Бунюэль и сибирские шаманы.
"Похоронить Ленина", фрагмент афиши
Надежда Бакурадзе, арт-директор фестиваля; Андрей Сильвестров, президент фестиваля, продюсер, куратор, режиссер; Антон Бильжо, член жюри фестиваля, автор фильма “Рыба-мечта”.
В видеотрансляции в воскресенье и понедельник в 18.05
Ведет программу Елена Фанайлова
Елена Фанайлова: В Москве – Международный Канский фестиваль короткого метра. В городе Канске, в Сибири, он проводился 14 лет. О том, почему он переместился в Москву, а также о его программе мы будем разговаривать с Надеждой Бакурадзе, арт-директором фестиваля; Андреем Сильвестровым, президентом фестиваля, режиссером и человеком-оркестром, автором фильма открытия фестиваля под названием "Россия как сон"; и с Антоном Бильжо, членом жюри фестиваля и автором картины "Рыба-мечта".
Я бы сказала, что рабочее название программы – "Россия как сон", по фильму, который фестиваль открывает, а фестиваль идет в кинотеатре "Октябрь" в Москве. И второе название – "Сюрреализм жив и побеждает". Это название одной из ваших программ, поскольку фестиваль открывался не только фильмом "Россия как сон", но и “Андалузским псом” Бунюэлем под шаманскую музыку.
Почему же сюрреализм жив и побеждает? И вообще, он жив?
Андрей Сильвестров: Я должен вас сразу поправить. Во-первых, мы не перенесли фестиваль. Дело в том, что Канский фестиваль изначально придуман как формат, который видоизменяется. Мы каждый год меняемся. В прошлом году, например, мы провели БалКанский фестиваль, в следующем году он может быть АфриКанский или АмериКанский, а вот в этом году случился московский.
Елена Фанайлова: А как же слухи о том, что администрация города что-то с вами не поделила?
Андрей Сильвестров: Все хорошо с администрацией. Когда ты живешь в небольшом городе… ну, Гоголь еще описывал такого рода происшествия, когда один человек поссорился с другим, и из этого целая история случилась. Там были какие-то бытовые разногласия, не имеющие отношения…
Елена Фанайлова: А я хорошо бы поняла консервативную администрацию, между прочим. Если бы в моем провинциальном городе, а я такой чиновник и начальник, происходило это все, что у вас на фестивале, какие-то подозрительные, я бы сказала, люди, в свете укрепления духовных скреп, из штанов какие-то фейерверки запускают…
Андрей Сильвестров: С одной стороны, подозрительно, а с другой стороны, как же, в Москве проходит, и как отказаться? Вот уедут – и все. На самом деле, когда ты в маленьком городе, ну, относительно маленьком, это 100 тысяч, по европейским меркам это просто огромный город, но за эти долгие годы ты начинаешь узнавать жителей города в лицо. И они тебя узнают, и вы уже становитесь как родные, и уехать от них невозможно. Это как бросить семью. Мы реально полюбили этих людей, а они полюбили нас.
Елена Фанайлова: Это очевидно в фильме "Россия как сон". Несмотря на то что он пропитан абсурдом и черным юмором, он весь о смерти, о времени, об истории, о распаде, но там море любви к этому месту, конечно.
Надя, а почему вообще 15 лет назад это все было там придумано?
Надежда Бакурадзе: Придумал, вообще, Андрей Сильвестров…
Елена Фанайлова: Я вообще от многих друзей слышала, кто там был, что это легендарный фестиваль, и все с широко раскрытыми глазами рассказывали, как там круто и здорово.
Надежда Бакурадзе: Спасибо! Мы не знали, что такое Сибирь, и боюсь, что мы и сейчас не знаем, что такое Сибирь, но мы ее полюбили. Тоже какой-то своей странной любовью, но мы полюбили, привыкли, прикипели. Раньше мы уезжали туда как в некий другой мир, незнакомый, который мы хотели понять, который думали, возможно как-то изменить, людей или пространство, собой, своими действиями. Постепенно мы отказались от этой мысли и как-то сосуществуем с Канском. Мы и Канск – раз в год, иногда на три недели, иногда на две недели, иногда на неделю. И это уже часть нашей жизни, мы много энергии и сил вложили в этот город. Город нам чем-то отвечает, это какие-то метафизические процессы, он нам отдает тоже какой-то любовью, приятием.
Антон Бильжо: Я несколько лет назад был в Канске, в 2012 году, и действительно удивительное место. Ты едешь черт знает куда и непонятно зачем.
Елена Фанайлова: А это какая область?
Андрей Сильвестров: Красноярский край.
Антон Бильжо: Да, и там ты оказываешься в городке, ничем, в общем-то, не примечательном, но удивительным образом сам факт того, что ты куда-то едешь, видишь там каких-то неожиданных людей, все претворяется в определенный опыт. Я был на разных фестивалях, но такого впечатления не было ни от одного. Это такое погружение в странное бытие. Там такие дома, покрытые щитами с рекламой, полностью разрушенные дороги, и с другой стороны, там артефакты современного искусства вдруг возникают прямо в городе, просто стоят…
Андрей Сильвестров: Это то, что построил фестиваль, да.
Елена Фанайлова: Насколько я помню, это связано еще и с видеоартистами сибирскими, они как-то способствовали этому волшебному мероприятию?
Андрей Сильвестров: Это очень хорошая легенда, и мы ее разовьем. Кто такие сибирские видеоартисты, во-первых?
Елена Фанайлова: "Синие носы", конечно. Правда, они уже давно не сибирские, а международные видеоартисты.
Андрей Сильвестров: Да, хотя Мизин живет в Томске сейчас. Конечно, "Синие носы" были и на первом фестивале, и Дима Булныгин был…
Надежда Бакурадзе: Не без сибирского влияния это все, это точно совершенно. Я думаю, не было бы у нас друзей-художников именно в Сибири, в частности в Новосибирске, мы, может быть, и не поехали бы никогда в ту сторону, выбрали бы другой маршрут.
Елена Фанайлова: Посмотрим фрагмент фильма "Россия как сон", который даст нам некоторое представление о волшебстве этого пространства и разнообразии материала, с которым авторам этого фильма, участникам фестиваля, пришлось столкнуться.
(Видеофрагмент)
Елена Фанайлова: У фильма "Россия как сон" 20 авторов, соответственно, столько же эпизодов, каждый представляет нечто подобное. Вопросов множество. Во-первых, в таких пространствах ваш фестиваль проходил? Это что, дом культуры?
Надежда Бакурадзе: Нет, это очень специфическая история, если мы говорим об этом сюжете. Один день фестивальный посвящен всеобщему выезду… мы это называем – в тайгу. Это поездки по деревням, и обычно всех участников и членов жюри загружают в автобусы и увозят. Мы поручаем это местной администрации, местным министерствам, жителям, они организуют всю программу, мы просто отдаемся им.
Елена Фанайлова: Вас знакомят с культурной жизнью региона таким образом.
Надежда Бакурадзе: Да, это маленький дом культуры, подготовленная специально для гостей фестиваля программа.
Андрей Сильвестров: Это одна из деревень в Дзержинском районе.
Елена Фанайлова: А почему "в джазе только девушки", они и мужчин изображают?
Андрей Сильвестров: Мужчины, видимо, были заняты все конкретно в этот день. А перед этим клубом была ярмарка самогона. И все 50 наших иностранных гостей сначала тестировали самогон, а потом наслаждались культурной программой. И это, конечно, счастье было невероятное! А вечером на озере баня, все как полагается. Теперь вы понимаете, почему иностранные гости довольны. (Смеются.)
Елена Фанайлова: Вообще, их присутствие в кинофильме "Россия как сон" обогащает знания о родине. Особенно французский человек, который, преодолевая течение, почти доводит себя до самоубийства, пытаясь вытащить какие-то белые листочки, которые он туда погрузил в виде перформанса, потому что ему не понравилось, что они по ходу течения как-то плоховато лежат. А кто автор этого эпизода?
Надежда Бакурадзе: Это Бертран Гаселин, французский архитектор. Мы его когда-то встретили в Лионе, на одном из фестивалей, и с тех самых пор, а это было в 2010 году, он работает с фестивалем. Он делает огромные архитектурные инсталляции в Канске, и когда есть бюджет, и когда нет бюджета, ему уже все равно. Он уже местная достопримечательность, он приезжает, находит каких-то студентов, привозит кого-то из Франции, находит местных художников, школьников, его все обожают, и они строят. Соединяют остров с другим берегом реки, оживляли аэропорт Канский…
Андрей Сильвестров: В Канске же был аэропорт, да, он закрылся в начале века.
Елена Фанайлова: А я думала, что в Канске существует из мифических артефактов только Школа юнг, и как говорится в титрах, две тысячи километров до ближайшего моря, а школа есть.
Андрей Сильвестров: Кадетский военно-морской корпус, да.
Надежда Бакурадзе: Это удивительно, но это так. Я даже спрашивала, почему в Канске, и мне хитро объясняли, что здесь одинаковое расстояние до всех ближайших морей.
Елена Фанайлова: Следующий фрагмент предлагаю посмотреть. Там есть такой прекрасный дядька, торговец плодами огорода, который рассказывает о себе…
(Видеофрагмент)
Елена Фанайлова: Несколько таких прекрасных персонажей, героев этого города, в фильме появляются. Не всегда они говорят такие оптимистические вещи, но об этом мы позже поговорим. Антон, вы участвовали в создании этого фильма?
Антон Бильжо: Нет. Но людей таких я видел. Они понятны и близки современным художникам, мне кажется, то, как они существуют, очень непосредственно живут. Понятно, что в Канске нет большого барьера между современным якобы сложным искусством и просто существованием в городе. Все это может как-то пониматься и существовать.
Елена Фанайлова: У меня впечатление создалось, что люди очень непосредственные, они не стесняются рассказать о себе.
Андрей Сильвестров: Это очень свободные люди, сибирские. И то, что там никогда не было крепостного права и дальше сослать уже некуда, дает ощущение свободы, невероятное. И в людях чувство собственного достоинства, с одной стороны, а с другой, чувство свободы, они другие, чем в Москве, я уж не говорю про питерцев. Действительно, это открытые, свободные люди. И это во многом определило дух фестиваля и почему мы там. Очень важно, что рождается такое братство и, извините за пафос, ощущение общего дела для всех участников фестиваля. И благодаря этому ощущению нам удалось сделать этот фильм. Неправильно говорить, что это мой фильм, я только подал идею, а дальше работало огромное количество людей, авторов. Мы предложили участникам фестиваля инсталлировать свой взгляд и предоставить его нам, и дальше мы из этих разных взглядов сложили панораму. Это же взгляды очень разных людей, но они все пропитаны этим духом свободы и любви к пространству. Конечно, это взгляд критический, но пронизанный любовью. Там просто открытые признания любви к этому месту.
Елена Фанайлова: Это вы там рассказываете, как вы влюбились в это место…
Андрей Сильвестров: Да-да! Это, конечно, игровой эпизод, но…
Елена Фанайлова: Я догадываюсь, но страшно трогательный. Возвращаясь к структуре фильма и к вопросу о сюрреализме, который жив и побеждает, Надя, на пространстве этого фильма сюрреализм все-таки жив? Или он случайно вплелся в наши рассуждения о великом городе Канске?
Надежда Бакурадзе: Нет, конечно, жив и, конечно, побеждает. На мой взгляд, он был всегда, и мы его, по крайней мере, этот сюрреализм жизни, этого пространства всегда ощущали.
Андрей Сильвестров: Мы же при советской власти жили, что нам говорить про сюрреализм!
Надежда Бакурадзе: Мне кажется, в Канске, как в зеркале, отражается не только множество таких маленьких городков, существующих по всей России. Мы сделали фестиваль в Канске, мы могли сделать его в любом другом городе, и сложилась бы какая-то тоже история. Да, это зеркало, поэтому и фильм всеобщий.
Андрей Сильвестров: На открытии фестиваля, после премьеры фильма, ко мне подходили зрители, которые выросли в маленьких городах, не в Канске, но они говорили: "Поразительно, как это похоже на наш город!"
Надежда Бакурадзе: И при этом это все-таки Сибирь, узнаваемая, например, сибиряками. И сразу после фильма был еще такой отклик – тоска, "хочу обратно".
Елена Фанайлова: Потому что вы показываете там замечательные просторы, когда сцена пряток, с которой начинается и которой заканчивается фильм, понятно, что эти прятки могут длиться целый год. (Смеются.) Там девочка стоит, считает, а остальные дети разбегаются. Она до 50 считает – лето, и начинается фильм, а до 50 досчитала – зима, и девочка продолжает считать. И это вызывает вспышку хохота в зале. И огромные, потрясающие пейзажи, которые там сняли, это очень здорово.
Андрей Сильвестров: Прекрасный оператор у нас – Владимир Усольцев. Это, по сути, его дебют в большом кино. И у нас с ним будет большой фильм, который выйдет и который называется "Прорубь", на стихи Андрей Родионова.
Елена Фанайлова: Надо сказать, что поэтическая часть тоже представлена у вас в фильме, то есть Андрей Родионов и Всеволод Емелин, который выступает в роли реставратора, человек работает по профессии – комментирует, как сохранился один из домов в городе, который существует, видимо, с конца XIX века.
Надежда Бакурадзе: Это дом писателя Зазубрина.
Андрей Сильвестров: Первый советский роман.
Елена Фанайлова: Я не знаю писателя Зазубрина, к своему стыду.
Андрей Сильвестров: А писателя Гашека вы знаете?
Елена Фанайлова: Разумеется.
Андрей Сильвестров: А вы знаете, что он писал свой роман в Канске?
Надежда Бакурадзе: Это легенда!
Андрей Сильвестров: Нет, это точно, проверено. Он был в ссылке в Канске, и все, что мы знаем про все эти приключения, это было написано в Канске.
Елена Фанайлова: Я теперь понимаю, почему у этого города такое сюрреалистическое настоящее, такое сильное поле, которое явно вдохновляет всех участников этого фестиваля и этого фильма.
Андрей Сильвестров: А дальше там был еще Стругацкий, служил в армии. То есть огромная литературная история у города!
Надежда Бакурадзе: Сюрреалистическая и фантастическая.
Андрей Сильвестров: И Андрей Родионов вместе с Катей Троепольской уже несколько лет проводит литературный фестиваль там. Там была такая сцена построена, выходят местные поэты, московские поэты, прочитает местный, потом выходит Родионов прочитать свое стихотворение…
Надежда Бакурадзе: И все на равных читают свои стихи на главной площади города.
Елена Фанайлова: Мне эта идея показалась совершенно замечательной, когда никакой иерархии нет, кто знаменитый, кто не знаменитый. И там был волшебный эпизод о любви к родному городу. Я предлагаю посмотреть третий эпизод из фильма, и это уже про трагическую составляющую его, которая там красной нитью проходит. Это монолог от лица покойной женщины.
(Видеофрагмент)
Елена Фанайлова: И что зрители здесь смеялись? Мне было ужасно грустно, когда я все это слушала.
Надежда Бакурадзе: Это же фантазия о собственной смерти.
Елена Фанайлова: Там примерно шесть эпизодов подобного рода, когда молодые люди говорят: "Я старая, я помираю" или "меня ударила молния"…
Андрей Сильвестров: Есть такой итальянский поэт – Арминио, он недавно выпустил книжку стихов "Открытки с того света". Он написал такие короткие монологи о смерти, "как я умер", вот "день, в который я умер". Это необыкновенно красивая поэтическая книжка. Мы с Арминио работали, вместе с Ираидой Юсуповой на Капри делали спектакль по его стихам, такую музыкальную оперу. И здесь, в Канске, я попробовал перенести этот опыт. Мы включали камеру, и я сразу людям задавал вопрос: "Опишите этот день". И они начинали его придумывать сразу.
Елена Фанайлова: То есть это не был заготовленный текст?
Андрей Сильвестров: Это люди импровизируют здесь и сейчас. Они не знали, что я буду их спрашивать. И в этом фантастика. Когда эта девочка сказала, у нас вся группа была... Она официантка в ресторане китайском.
Елена Фанайлова: Да, если присмотреться, там на заднем плане видно, как город устроен, архитектура, дизайн.
Надежда Бакурадзе: Это не просто декорации, в этих условиях люди живут.
Андрей Сильвестров: Это торговый центр. И почему мы смеемся: с одной стороны, тема грустная, а с другой стороны, мы видим, как человек на наших глазах сочиняет историю. И присоединение к его творчеству рождает радость смеха. Потому что тема сама по себе трагическая, да, но нет еще такой цивилизации, которая не умерла. И нам с вами предстоит это пережить. Изначально тема фильма так и была задана: давайте посмотрим на нашу цивилизацию, как будто мы ее пережили, что это такое. И вот этот взгляд, в нем, конечно, есть любовь, есть и определенная трагедия, боль расставания...
Надежда Бакурадзе: И есть замечательный сквозной эпизод с автобусом, который мчится в никуда, в небытие, где нет водителя...
Андрей Сильвестров: Да, и дальше оказывается, что в этом автобусе едет группа иностранцев.
Надежда Бакурадзе: И возможно, все мы в нем несемся.
Елена Фанайлова: А я думала, все персонажи, которые рассказывают о своей смерти, в этом автобусе.
Андрей Сильвестров: И они там, да, есть такой образ тоже.
Елена Фанайлова: И еще там чудесная странность времени и пространства. Есть эпизод, когда вы сидите с кем-то из приятелей в кафе, пьете пиво и рассуждаете о том, что мы выйдем сейчас – а там XVII век на улице, или выйдем – 2050 год какой-нибудь...
Андрей Сильвестров: И местная жительница возмущается: "Нет, выйдем, когда надо!"
Елена Фанайлова: Да, они, конечно, коммуницируют совершенно блистательно.
Андрей Сильвестров: Совершенно свободно! К нам приезжал знаменитый актер Миша Ефремов, и никакого пиетета. Миша где-то играл на бильярде и говорит: "Слушай, проиграю я этому человеку, и ему будет приятно". (Смеются.)
Елена Фанайлова: Антон, сюрреализм побеждает? Или это все-таки наши попытки справиться с грустными жизненными событиями?
Антон Бильжо: Я думаю, это просто позиция такая, что он жив и побеждает. Современные художники приезжают в город Канск...
Андрей Сильвестров: Это же и твоего фильма касается, там есть сюрреалистические моменты, по сути.
Антон Бильжо: Да, но это такой взгляд. Можно посмотреть на этот мир города Канска глазами соцреалистичного художника – и тогда можно увидеть совсем другие вещи. А если приезжают люди, которые хотят посмотреть на реальность с какой-то другой точки, они видят его так, и он становится немножко другим. Я вот хотел понять: местные жители, они ведь тоже переживают некий опыт, сталкиваясь с другими людьми.
Андрей Сильвестров: Да, это интересный момент: первые годы, когда мы приезжали, там был такой двойной зоопарк, я бы сказал, – они смотрели на нас, как на диковинных животных, а мы на них. А теперь мы постепенно приблизились друг к другу, стали друг друга понимать.
Надежда Бакурадзе: Хотела напомнить один эпизод, который не попал в фильм, потому что фильм тогда еще не снимался. На одном из таежных выездов была экскурсия – сначала вели в храм, тоже в какой-то деревенский, а потом в психиатрическую лечебницу, где был концерт. Потом был сплав по реке. Я не попала в эту удивительную группу, и эту программу придумали не мы, а эту программу придумали для фестиваля – церковь и психушка. А вторая группа в обратном порядке ездила – сначала в психушку, а потом в церковь. И мы не могли понять логику. И я спрашивала потом о впечатлениях, и мне сказали, что это было потрясающе: "Мы сидели в зале, смотрели на сцену и не понимали, кто сумасшедшие – то ли мы, то ли они". То есть была какая-то граница – сцена, но больше границ не было. Пациенты представляли какую-то программу, песенную, танцевальную, специально подготовленную для нас.
Елена Фанайлова: А где в Канске проходит сам этот фестиваль, в каком помещении?
Андрей Сильвестров: Он в разных местах происходит. Есть Дом культуры, очень современный и хороший, отреставрированный. На самом деле, центр города очень хорошо выглядит, приятное и хорошее место. В фильме площадь была, она очень симпатичная. И в Канске есть очень хороший театр – Канский драматический театр, с неплохой труппой. Там несколько лет назад поставил спектакль Тростянецкий, известный петербургский режиссер, прекрасный спектакль, один из лучших, такой вербатим про то, как люди оказались в Канске. Это было очень познавательно, потому что эта труппа собралась в 90-е годы из разных мест, из Тбилиси, из Алма-Аты, еще откуда-то, там не только сибирские актеры. И часть действия происходит в театре, часть – в Доме культуры и на других площадках. И еще очень важно, что основа фестиваля – это кинопрограмма. В этом году шесть тысяч фильмов было прислано на отбор, была тяжелая работа у отборщиков. Для конкурса мы отобрали 22 фильма. Нам 15 лет, это возраст для фестиваля, существенный, то есть вокруг фестиваля уже образовались постоянные авторы, есть авторы, за которым мы следим и их фильмы бронируем заранее, чтобы они были на нашем фестивале. Из шести тысяч присланных фильмов дай бог десять мы в состоянии взять в программу, остальные мы селектируем специально.
Елена Фанайлова: Один из ожидаемых фильмов, насколько я понимаю, это немецко-швейцарский фильм, лучшая документальная картина Швейцарии и Германии, Николаса Штайнера, называется "Выше и ниже". О чем она?
Надежда Бакурадзе: Наверное, фильм лучше не пересказывать. Я расскажу канву. Это связано с историей фестиваля и тем, как фестиваль развивается, поддерживает связи со своими участниками. Николас Штайнер – режиссер этого фильма, картины "Выше и ниже", это лучший фильм Швейцарии и Германии в один и тот же год, он получил два самых главных приза в документалистике. Штайнер участвовал у нас в фестивале несколько лет назад, обычный участник с короткометражкой, получил один из главных призов фестиваля и уехал в Швейцарию, увез диплом, и мы его на какое-то время выпустили из вида. Но стоило ему сделать фильм – он попался, и мы сказали: "Николас, мы очень хотим тебя видеть. Мы хотим понять, вот ты сделал какой-то следующий шаг – снял полный метр, и нам интересно, двигаемся ли мы в одном направлении или мы уже давно разошлись, и ты в большом кино?"
Елена Фанайлова: Я поняла по трейлеру, что это какая-то фантазия на тему сайнс-фикшн?
Надежда Бакурадзе: Это люди, которые живут и стоят твердо на нашей земле, но ведут такой образ жизни, что кажется, что они не здесь, а на Марсе или на какой-то другой планете. Это некие маргиналы, которые каким-то образом нашли свою линию жизни, и она выглядит фантастически. И он нашел таких персонажей, снял такой фильм, и там фантастическая операторская работа.
Андрей Сильвестров: Мы своих вообще не отпускаем. Вот Антон – участник фестиваля 2012 года, в этом году он снял полнометражный фильм и представит его на нашем фестивале вне конкурса, и работает членом жюри. И вот так мы работаем со всеми. В феврале мы были в Берлине, там был наш фильм "Эликсир", и там были наши, канские, и они говорили: "Мы канские!".
Надежда Бакурадзе: И таких людей, режиссеров или членов жюри, которые когда-то приезжали в Сибирь, много в разных странах, фактически это такое большое мировое комьюнити, объединенное этим маленьким сибирским городом.
Андрей Сильвестров: В конкурсе у нас короткий метр, а вне конкурса мы показываем в этом году несколько премьер людей, которые были когда-нибудь участниками Канского фестиваля. И это и документальное, и игровое кино, мы не делаем разницы. У нас в конкурсе и игровое, и документальное, и анимация, и даже один перформанс на двух VHS-магнитофонах. Надо же отдавать себе отчет, что традиционного кинематографа больше нет.
Елена Фанайлова: Это ответственное программное заявление президента фестиваля Андрея Сильвестрова, мультиинструменталиста и человека-оркестра.
Андрей Сильвестров: Но это правда. Вот мы в кинотеатре "Октябрь" построили заново кинопроекцию, а так ее нет, везде цифровой формат. Цифровой формат – это не традиционный кинематограф. Понимая это и отдавая себе в этом отчет, будучи людьми ответственными, мы говорим, что современный кинематограф меняется, и мы наблюдаем за его изменениями. Это может быть и перформанс, и классически рассказанная история, и документальное наблюдение, и что-то еще. Но мы выбираем те фильмы, которые расширяют горизонты, извините за выражение, сознания.
Елена Фанайлова: Еще о русском абсурдизме. Я хочу, чтобы нам показали трейлер из фильма "Похоронить Ленина". Это был ростовский проект...
(Видеофрагмент)
Елена Фанайлова: Насколько я знаю, в Ростове еще была целая информационная кампания вокруг этого фильма.
Андрей Сильвестров: К сожалению, я не очень хорошо знаю историю с производством этого фильма. Мне очень импонирует молодой режиссер Катя Данченко, и мы долго думали, взять ее в конкурс или представить отдельной программой, и решили, что для этого фильма более выигрышно будет показать его в отдельной программе. И по сути, во многом из-за нее сделали программу, которая называется "Реализм vs сюрреализм". В этом фильме накал разделения реальности между брехтовской школой игры, но при этом описывающей реальность, очень силен. И он очень интересно перекликается с другим фильмом – Эви Шуберт, который тоже будет в этой программе. Это у нас внеконкурсная программа, там четыре фильма – Эви Шуберт, Кати Данченко, фильм "Бирмингемский орнамент" присутствующего автора и Юры Лейдермана, в 3D, и фильм Пима Звира, это тоже отдельная история. Это человек, который предал проект "Россия как сон". (Смеются.) Он снимал в рамках проекта свой эпизод, но выпустил свой короткометражный фильм и не дал нам материал. Поэтому он будет показан отдельно. Но вернемся к Кате, это действительно замечательный проект, и там пересечение реальности и сюрреальности очень острое. В нем есть и политическое высказывание, что тоже свойственно школе Брехта, и есть определенная политическая актуальность, про которую мы в последнее время забываем, что она вообще есть. А может, и к счастью.
Елена Фанайлова: Мне кажется, фильм блистательно пародирует медийные скандалы вокруг Ленина как символа. Еще один внеконкурсный фильм – это "Год литературы", о котором много говорилось, фильм Ольги Столповской. История семьи, частная жизнь на фоне объявленного в России Года литературы. (Видеофрагмент)
Елена Фанайлова: Трейлер нам всю историю не раскрывает, но ясно, что там что-то драматическое произошло с людьми за год съемок.
Надежда Бакурадзе: Да, пример очень искренней и честной документалистики. Оля Столповская – бесконечно талантливый режиссер, и она сняла фильм, собственно, о своей семье, о своем доме, о жизни в этот Год литературы. И через себя она показывает те процессы, которые происходят в стране, в мире, во вселенной даже, как они отражаются.
Елена Фанайлова: А вы говорите, что мы далеки от политики...
Андрей Сильвестров: Это удивительный момент, конечно, мы живем в том мире, в котором мы живем, и он так или иначе отражается в нашей судьбе. И пример фильма "Год литературы" ярко иллюстрирует мою предыдущую тезу о том, что традиционное кино уже не существует. Невозможно было бы снять такой фильм, если бы у вас стояла киногруппа, пленка, хлопушка, все это в традиционной манере. А это появление более-менее интимной оптики... тут важный еще момент, что оператор этого фильма – дочка Оли Столповской, Таня Столповская, замечательная, талантливая девушка, сейчас учится в Нью-Йорке на оператора. И это такая семейная интимность, куда обычно не может проникнуть камера. Оля допускает до этой интимности зрителя, и это, конечно, поразительно щемящее чувство. Тут еще важный момент, что и Оля не понимала, что будет происходить в этот год, но жизнь развивается и создает драматургию. Отвлеку, но потрясающий пример – моя подруга Оля Шилкина делает сейчас фильм, начала несколько лет назад снимать фильм про параолимпийцев. Она снимала Пекин, Лондон – и тут вдруг случилось то, ради чего она снимает, появилась драматургия, появилась драма. И вот это удивительное чувство, которое случается с современным кино, когда ты заходишь в какую-то воду, которую ты не знаешь, как наш французский автор, и вдруг с тобой происходят происшествия, которые ты в состоянии зафиксировать и представить зрителю. И конечно, для такого путешествия необходимы мужество, талант и маленькая цифровая техника.
Елена Фанайлова: Давайте поговорим о фильме Антона Бильжо и о том, что там происходит, что там со смелостью и с цифровой техникой. Пожалуйста, трейлер "Рыба-меч".
(Видеофрагмент)
Елена Фанайлова: Понятно, что здесь сюрреализма жив и побеждает в очередной раз. (Смеются.) И угорь от любимой девушки на стол шлепается, и Андрей Бильжо, отец режиссера, присутствует в кадре, по своей психиатрической профессии работает. Не раскрывая секретов фильма, что можете о нем сказать?
Антон Бильжо: Это история, тоже снятая в небольшом городке, находящемся на границе России с Эстонией. На эстонской территории есть такой городок Усть-Нарва, где каждое лето я провожу с семьей, и там возникла такая история, и она там снята. Это история про корректора, который хотел поехать куда-то в тихое место поработать, отредактировать энциклопедию "Рыбы Балтийского моря", человек, который боится совершить ошибку... Пошел купаться, стал тонуть и столкнулся с такой девушкой.
Елена Фанайлова: Русалкой...
Антон Бильжо: Ну, как бы до конца непонятно, но она смешала ему все карты.
Елена Фанайлова: Я бы хотела еще, чтобы Надя и Андрей порекомендовали что-то из программы. Какой-то любимый фильм у вас имеется?
Андрей Сильвестров: Это мы сейчас будем воздействовать на члена жюри. (Смеются.)
Елена Фанайлова: Это же не значит, что вы рекомендуете жюри выбрать этот фильм.
Андрей Сильвестров: Конечно, есть звезды! Там Рой Розен, которого Надя героически добыла для нашего фестиваля...
Надежда Бакурадзе: Это израильский художник-концептуалист, очень известный, одно из первостепенных имен в новом поколении. Он дал нам свой последний фильм, это оперетта на русский текст, про пылесос.
Андрей Сильвестров: Да, и зрителю будет выдаваться либретто, потому что там есть припев, и зрителям надо будет петь, про пылесос: "Соси!"
Надежда Бакурадзе: В Тель-Авиве на премьере половина зала, те, кто знали русский язык, и даже те, кто не знали, подпевали этому фильму.
Андрей Сильвестров: Да, это часть действия, и это необходимо.
Елена Фанайлова: И пылесос – действующее лицо. Сюрреализм побеждает не только в России, как мы понимаем...
Андрей Сильвестров: Вот Саша Свирский – гениально. "Картошка", Люся Матвеева... Из жизни картофеля. Была невероятно удачная премьера на Берлинском фестивале в этом году. "Лив", греческий фильм, фантастика. Эви Шуберт – прекрасный немецкий режиссер, автор фильмов, которые очень любит большой друг нашего фестиваля Олаф Мюллер, один из ведущих европейских кинокритиков и кураторов. Ну, и так далее, я могу просто дальше читать каталог. Невероятно сильные несколько фильмов из Филиппин у нас в этом году. Филиппинское кино недаром в Венеции победило, и там происходит что-то невероятно интересное. За этим стоит следить, идет волна интересных, свежих и ярких фильмов. В нашем конкурсе два филиппинских фильма.
Елена Фанайлова: Андрей, расскажите напоследок историю о вашем друге и коллеге, который сейчас является членом жюри, а был несколько раз участником фестиваля. История о том, как Ури устроил лекцию для людей, делающих фильмы.
Андрей Сильвестров: Да, один из членов жюри, Ури Гершович, это крупнейший специалист по иудаике, он работает в Еврейском музее в Москве сейчас, он вообще из Израиля. Мы с ним давно дружим, делаем важный проект, следующий наш большой кинематографический проект, который будет называться "Чудо-юдо", по хасидским историям. Ури Гершович стал креативным продюсером нашего фильма "Россия как сон". После того, как мы вернулись из Канска, у нас было огромное количество материала, который сняли разные художники, и как его объединять – абсолютно непонятно. Мы прошли школу с Ури, он провел нам трехдневный семинар. По пять часов вся кинематографическая группа слушала семинар о том, как соединяются смыслы в иудейской культуре, как в Торе принято соединять смыслы. Это был очень важный опыт, он показывал на практике, как все устроено. Тора ведь поразительно устроена – как мультитекст, но этот мультитекст надо уметь читать, и навыки прочтения и сложения смыслов Ури нам представил. И дальше это невероятно нам помогло в монтаже, в собирании фильма. Потому что у нас тоже была задача – образовать из как бы не связанных между собой, разбросанных эпизодов определенную картину, которая дает зрителю смысл. И этот опыт был очень полезен, спасибо Ури. И спасибо, что он член нашего жюри.
Елена Фанайлова: Тогда идея, что сюрреализм является хаосом, не оправдывает себя. За таким мощным и авторитетным движением ХХ века, которое живо и в веке XXI, существует серьезная традиция.