На прошлой неделе, когда фильм "28 панфиловцев" выходил в широкий прокат, мы устроили опрос в нашем твиттере. Оказалось, что два человека из пяти вообще не собираются эту картину смотреть!
Это значит, что я сейчас пишу для аудитории, во многом уже заведомо враждебной или хотя бы скептичной по отношению к этому фильму. А вот, для сравнения, недавняя, по-своему очень типичная запись в "Фейсбуке":
Когда фильм закончился, и на экране загорелась надпись "28 панфиловцев", люди, почти полностью заполнившие зал, остались сидеть на своих местах – все до одного. Все – все до одного – сидели на своих местах и молчали. И через несколько очень долгих секунд – в обычном кинозале обычного города России – раздались аплодисменты.
В зале, где я смотрел "28 панфиловцев", все происходило не совсем так. Это был утренний сеанс, на который пришли, кроме меня, только шесть зрителей. Аплодисменты оказались бы явно не к месту. Но, что правда, то правда, когда начались титры, вышел всего один человек из семи, остальные еще долго оставались в креслах.
По сети теперь гуляет претендующая на остроумие картинка, сравнивающая "28 панфиловцев" с "Левиафаном". Оставим это сравнение на совести тех, кто его придумал, но общее у фильмов, безусловно, есть.
Оба стали темой яростного обсуждения по причинам, не связанным напрямую с кино. "Левиафан" не вызывал большого интереса у широкой публики, пока не был номинирован на "Золотой глобус" и "Оскар" – только тогда стала раскручиваться глупая кампания против Андрея Звягинцева.
Про "28 панфиловцев", напротив, заговорили задолго до появления самого фильма на экране. Одни, судя по всему, боялись выхода тупой и плоской агитки. Другие были готовы заранее отобрать у Михалкова его известный комичный слоган "Великое кино о великой войне" и отдать "Панфиловцам", причем совершенно не нуждаясь в том, чтобы фильм посмотреть. Я бы остудил и восторги вторых, и опасения первых. Но беда в том, что дискуссия о фильме оказалась запредельно политизированной. Слишком политизированной, чтобы оставить место для спокойного разговора.
Поэтому я бы сформулировал свою цель так: перевести разговор на поле кино. Поговорить именно о фильме. Для этого, кстати, придется дистанцироваться от обсуждения самой легенды. Это вопрос, который следует оставить историкам. Вопрос исторической достоверности (в самом буквальном ее понимании) я считаю для кинематографа несколько странным. Лиза Бричкина не тонула на болоте. Алеша Скворцов не ездил к маме в отпуск. Рыбак не вешал Сотникова. Герои "Белорусского вокзала" не пели под гитару песен Булата Окуджавы. И потому точка зрения "история 28 панфиловцев была выдумана, поэтому про нее нельзя снимать художественный фильм" мне кажется странной.
Можно ли сказать, что у фильма нет слабых сторон? Нет, нельзя. Их немало. Лично мне показалось по-настоящему удачным лишь начало фильма, показывающее подготовку к бою. Оно чем-то напоминает "В окопах Сталинграда" Виктора Некрасова. Кто читал, тот должен помнить: вся книга складывается из коротких и скупых описаний довольно заурядных действий: "Максимов ходит по землянке взад и вперед... Ширяев взглядывает на часы... Мы встаем и выходим из землянки... Всю ночь мы с Ширяевым ползаем по передовой... Следующий день проходит спокойно... Ночью минируем берег".
Так и начало "Панфиловцев". Кто-то носит дрова, кто-то идет за колючей проволокой для заграждений. Бойцы делают деревянный макет танка для тренировки. В темной избе сидят за картами усталые штабисты. Солдаты копают траншеи, потом курят. Все эти мелочи, собранные вместе, дают очень точную и убедительную картину: вот они, военные будни, вот она, жизнь на войне.
Во всей ленте почти не услышишь обычного разговора обычных людей
Дальше, правда, все сложнее. Авторов фильма упрекают в том, что им не хватило человеческого измерения, и этот упрек мне кажется справедливым. Во всей ленте почти не услышишь обычного разговора обычных людей. Отчасти это, видимо, происходит по воле авторов: например, высокопарные диалоги о судьбе отечества ("Родина – это где живешь, а отечество – как живешь") сценаристы, конечно, написали вполне осознанно.
Но есть вещь, которая им удалась еще хуже – это попытка хотя бы изредка заставить героев поговорить просто и непринужденно. Тогда герои совсем пропадают из кадра – вместо них на экране актеры, которые повторяют шаблонные "солдатские прибаутки". Точнее, произносят то, что кажется "солдатскими прибаутками" сценаристам.
Впрочем, самая главная часть фильма – батальная. Она и правда очень выразительна. Оправдывает себя и отказ от компьютерной графики. Другое дело, что как раз в русской культуре можно проследить большую традицию военного кино, в котором батальных сцен нет или почти нет: "Летят журавли", уже упомянутая "Баллада о солдате", "20 дней без войны". Но, кажется, создателям "Панфиловцев" эта традиция неинтересна, сами они не чувствуют себя ее наследниками. Они видят себя на одном поле не с Германом или Тодоровским, а со Спилбергом, и соревнуются с высадкой союзников в Нормандии – той самой, из "Спасти рядового Райана". Удалось ли им Спилберга переплюнуть, судить не рискну, но то, что война в фильме показана лучше, чем у Михалкова или Бондарчука в "Сталинграде", мне было очевидно с полутора кадров.
И самое главное. Это может показаться парадоксом: авторы сознательно сделали очень пафосный фильм, но он при этом далеко не та бездарная агитка, о страхе которой я говорил. Это неплохое, крепкое, профессионально снятое и вполне добросовестное кино. Собственно, худшее, что есть у фильма "28 панфиловцев", – это группа его самых активных поклонников, небольшая тусовка агрессивных демагогов и профессиональных скандалистов, от министра Мединского до колумнистов ультрапатриотических сайтов.
Они и правда делают фильму плохую рекламу и лепят дурную славу. Хуже, чем фильм заслуживает.
Иван Беляев – журналист Радио Свобода