Феминизм – национальная идея

Опубликованная в феврале полемическая статья Любавы Малышевой "Гендерный ужас", посвященная московскому Фемфесту, вызвала большой интерес читателей и породила дискуссию. Участница этого фестиваля Алла Митрофанова – историк, философ и киберфеминистка – продолжает размышления об отношениях феминистского движения и власти в России.

8 марта в Кремле была проведена акция с лозунгами "Женщину в президенты", "Женщину в патриархи" и в довершение всего был опубликован снимок с лозунгом на кремлевской башне "Феминизм – национальная идея". Лозунг был подчеркнуто провокативный и неполиткорректный. Он бросал вызов и был рассчитан на широкое медийное обсуждение, но произошла странная вещь. Само высказывание, его смысл никем не обсуждался, дискутировали о праве активисток использовать фотошоп. Правые и левые активисты выступили борцами за правду: нужно обязательно забраться на башню, сесть в тюрьму, принести себя в жертву – тогда будет по правде. Между слепотой к смыслу и требованием жертвенного поведения можно заметить связь в том, что критики точно знают, как надо, и не понимают, о чем это было написано. Один из активистов сказал, что так можно повесить и "Фашизм – национальная идея России". Да, можно, но лозунг – это заявка на смысл, он требует критического рассмотрения, обсуждения его релевантности или хотя бы тестирования на адекватность.

История феминизма в России как вызов современности

Я перефразировала название известной фундаментальной монографии Ирины Юкиной об истории феминизма в России. А что если феминизм действительно рассмотреть как одну из центральных идей в российской истории 20-го века? Давайте обсуждать и тестировать лозунг феминисток на кремлевской башне. Он не кажется мне ни агрессивным, ни странным. И документальные доказательства найти нетрудно. И хотя мы чаще слышим, что Россия темная патриархальная страна, свидетельства истории позволяют сделать противоположный вывод.

Можно ли говорить, что в стране было масштабное феминистское движение, и если да, то как оно было организовано?

На рубеже веков действовало несколько феминистских партий: народническое массовое Русское женское взаимно-благотворительное общество 1894–1918 (странность названия вызвана тем, что общество образовалось до того, как создание партий было дозволено), нелегальная политическая партия Союз женщин за равноправие 1905–1907, легальная профессиональная, состоящая в основном из юристок и врачей, Прогрессивная женская партия с 1906 года, легальная партия Лига равноправия женщин с отделениями во многих городах (Петербург, Москва, Харьков, Томск и др.). Революция 1917 года началась 8 марта (23 февраля) с феминистских митингов и забастовки работниц с требованиями мира и равноправия. Забастовка превратилась во всеобщую стачку, монархия пала. В Таврическом дворце Государственная Дума образовала Временный комитет (позже Временное правительство), а в левом крыле дворца образовался Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов. Оба новых органа власти провозгласили гражданское равенство, но забыли упомянуть "и по полу". 19 марта женская манифестация в количестве 40 тысяч женщин, возглавляемая Лигой равноправия женщин, подошла к Таврическому дворцу. Легендарная Вера Фигнер и лидер Лиги Поликсена Шишкина-Явейн подали требования депутатам Думы и Совету рабочих депутатов. Несколько часов Дума и Советы, окруженные демонстрантками, проводили прения, прежде чем решиться на принятие полного гражданского и политического гендерного равенства. Пассивное право (голосовать, но не быть избранной) и имущественный ценз (право для женщин своего класса) уже существовали в Новой Зеландии и Норвегии. В Финляндии не без влияния российского массового феминистского движения во время революции 1905 года женщины получили право быть избранными, но с классовыми ограничениями.

Так в гигантской России впервые было получено полное политическое и гражданское равенство, то есть была осуществлена гендерная революция. Возникла другая картина мира и новые политические запросы на переизобретение общества.

Что значило получение гражданского и политического равенства для повседневности?

Отмена гендерной бинарности на политическом и символическом уровне влечет за собой переописание повседневности. Вопрос "продолжать революцию дальше или уже достаточно" был решен в октябре однозначно. Гендерная революция разворачивалась, начиная с ноябрьских Декретов о браке, разводе, легализации внебрачных детей, отмене ограничений на образование. Затем последовали бесплатное родовспоможение, разрешение абортов, "освобождение женщины от кухонного рабства", открытие яслей и детских садов. Модель женотделов была предложена Коллонтай как соединение правовых предложений женских съездов и новой конструктивистской социологии марксистов-махистов (А. Богданов, А. Луначарский). Создавалась горизонтальная сеть женотделов с задачами правовой защиты женщин, подготовки их к органам управления, организации яслей и детских садов. В результате была изобретена новая социальная модель, в которой гендерное равенство поддерживалось сложной сетью институтов. Эта модель в той или иной мере экспортировалась в разные страны.

Женщины за работой, начало XX века

Влияло ли изменение гендерной нормативности на понимание телесности и сексуальности?

Изменение повседневности привело к "сексуальной революции" 1920-х. Сексуальные отношения перестали пониматься как природные инстинкты, где женщина была объектом страсти, поклонения или насилия. Эта новая ситуация равенства субъектов не была простой, она требовала признания значимости друг друга, взаимной ответственности, диалога, психологического и интеллектуального равенства и, наконец, сходных политических взглядов. Были скандалы и провокации, так неожиданно появился декрет об обобществлении женщин за подписью анархистской группы Углича. Этот документ был написан лавочником-монархистом, попал в газеты, распространялся в белогвардейских листовках. И хотя ситуация быстро прояснилась, она еще долго служила как поводом для разъяснения новой политики, так и обвинением революции в разврате. В бесконечной полемике, судебных разбирательствах, счастливых и трагических историях выстраивались новые нормы партнерских отношений. Мы через 100 лет продолжаем переизобретать эти отношения, нам по-прежнему не хватает способов говорить о сексуальном желании и различии, о новых требованиях ответственности, о небинарности пола и подвижности гендерных стереотипов.

Да, Россия несомненно страна феминизма с опытом, опережавшим время: победа гендерного равенства, мучительный переход к новой повседневности, опыт сексуальной революции 20-х. Столетняя культурная работа по изобретению ответственных и разнообразных гендерных ролей без скрытых иерархий, навязчивого фаллоцентризма.

Почему отказ от сексуальной иерархии и гендерной бинарности важен?

Еще в 18-м веке, когда сословная идентичность была более значима, чем гендерная, было возможно женское правление, и графиня Е.Р. Дашкова могла руководить Академией наук. Но либеральное право зафиксировало индивидуальное право на основе частной собственности и гендерной идентичности, что привело к исключению женщин из публичной жизни, ограничив их "натуральным предназначением": мать, любовница, проститутка. Жесткая иерархическая бинарность природы и культуры, частного и публичного, пассивного и активного, управляемого и правящего, эмоции и рациональности, женского и мужского задает такую форму мышления, которая исключает срединное. Но поскольку эта абстрактная принудительная идентификация воспроизводит иерархию пола и вводит принудительную бинарную идентичность, то ее репрессивность стала проблемой не только для женщин, но и для управляемых классов. Бинарная гендерная модель закрепилась за счет своей простоты, она вписалась в метафизику классической бинарности природы и разума. Оказавшиеся на стороне субъекта обрели право на утверждение истины, а оказавшиеся на стороне объекта (женщины, дети, инородцы и низшие классы) лишились права на высказывание. При этом истина не требовала сложных доказательств, она давалась как политическая привилегия власти. А принудительное различение позиции субъекта и объекта контролировалось строгой гендерной бинарностью, запретами и моралью. Сексуальное различие стало воспроизводиться как эмпирическое подтверждение политического неравенства. Феминизм и классовая борьба оказались в одном лагере сопротивления. На Первом женском съезде в 1908 году в Санкт-Петербурге выступавшие связывали повседневность, семейное право с устройством политической власти. Это значило, что изменения в системе гендерного права системно изменяют и нормы гражданского права, как и политического правления. Если мы отказываемся от принудительной бинарности, то мы допускаем различные и смешанные формы активности, в которых гендерные стереотипы могут не совпадать с идентификацией по полу. Это в свою очередь требует пересоздания социальных институтов и повседневных практик.

Даже спустя 100 лет меняющаяся реальность кажется тревожной и лишенной оснований и устойчивых истин. Но попытки вернуться к простоте и "самоочевидности" "естественного права" воскрешают не только гендерные привилегии гражданина-мужчины, но и становятся практикой политического авантюризма, нового популизма. Можно сказать, что последние, как формы "прямого" некритического понимания реальности, могут держаться только в том случае, если они опираются на традиционный гендерный бинарный уклад. И, наоборот, рациональные решения, новые социальные институты связаны с постоянным изменением стереотипов поведения и адаптацией к новым обстоятельствам. Феминистский мониторинг сексизма как форм высказывания репрессивного типа, борьба за введение закона против домашнего насилия и пр. системно связаны с развитием гражданских институтов и правовых законов. Возвращаясь к лозунгу, допустим небольшую коррекцию: Феминизм – идея и практика современной России. Феминизм возвращается вместе со своей историей и, возможно, в тех же масштабах солидарности с общегражданскими требованиями.