В штабе Навального

Команда Алексея Навального продолжает открывать предвыборные штабы в российских регионах, 28 апреля офис заработал в Астрахани. Оппозиционеру пришлось отказаться от поездки на Волгу: в четверг в Москве неизвестный мужчина плеснул ему зеленкой в лицо, пришлось обращаться к врачам.

"Несмотря на провокации и силовые методы воздействия на гражданских активистов, власть не возьмет на испуг Алексея Навального и его сторонников, люди будут продолжать выходить на акции протеста", – говорит руководитель штаба Навального Леонид Волков.

Леонид Волков – о работе штаба Алексея Навального

– Леонид, приговор суда в отношении Алексея Навального не вступил в силу. Но мало кто сомневается, что власть не допустит его на президентские выборы. Не хочется иронизировать по этому поводу, но на ум приходит старый анекдот, который заканчивается словами: "Не догоню, так согреюсь!".

– С самого начала мы говорили, что решение о допуске или недопуске Алексея Навального будет политическим, а не юридическим. Оно будет приниматься под воздействием расклада сил в политическом ландшафте России, который сложится к декабрю 2017 года. Естественно, юридическое оформление будет готово у Кремля и к тому, и к другому варианту развития событий. Цель нашей кампании была и остается – сделать так, чтобы решение о недопуске стало для Кремля политически неприемлемым. Мы ведем для этого кампанию и, как нам кажется, в достаточной степени уже преуспели.

– Если все же не допустят...

– У нас нет плана Б. Мы исходим из того, что нас допустят. Если ты идешь на войну с мыслью о том, как ты будешь отступать, то ты будешь отступать.

– Что вы скажете сторонникам Навального, если ЦИК не зарегистрирует его кандидатом в президенты? Они потратили время, деньги и придумали креатив. Придется же объясняться с людьми.

– Мы знаем, что если мы все сделаем правильно, нигде не налажаем и не сфальшивим в ходе этой избирательной кампании, то нас допустят.

– Более 10 тысяч волонтеров приняли участие в мэрской компании Навального в 2013 году. Чем отличаются волонтеры-2013 от волонтеров-2017? Они повзрослели или это уже другие люди?

– Во время костромской кампании 2015 года я в штабе спрашивал, кто участвовал в кампании 2013 года. 25 процентов подняли руки. Сейчас, если спрошу, будет не больше 10 процентов. Костяк, ядро волонтеров все время обновляется. Есть достаточно узкий период времени, когда ты можешь быть политическим волонтером. В первую очередь, пока ты студент. Тебе 18 лет, ты еще не обременен семьей, ипотекой и т. д. То, что состав волонтеров постоянно обновляется и сменяется, это нормальное явление, которое происходит не только у нас, но в любой стране мира. Мы рады, что постоянно приходят новые люди в огромных количествах.

– Какова мотивация этих людей?

– Кто-то пришел бороться с несправедливостью, кто-то получать политический опыт, кто-то присоединиться к движухе, кто-то делать страну лучше в тех или иных комбинациях. Среди наших волонтеров есть амбициозные молодые люди, которые видят свое будущее в политике, хотят участвовать в каких-нибудь местных выборах. Есть люди с другой, третьей, четвертой комбинацией этих мотиваций. Но всех их объединяет желание перемен и понимание того, что 17 лет Путина у власти завели страну в тупик.

​– Что такое штаб Навального? Приехал Волков и Навальный, пресса, полиция, волонтеры, провокаторы, открыли штаб, шоу закончилось. Что происходит дальше?

– Перед каждым региональным штабом ставятся три задачи – обучение наблюдателей (к ней мы еще не приступили), проверка собранных подписей (к ней мы еще не приступили) и агитация, к которой мы уже приступили. В каждом штабе у нас на ставке 2–3 человека, только в городах-миллионниках – 4. Перед всеми региональными координаторами ставится задача – собрать своих волонтеров, которых сотни, а в городах-миллионниках тысячи, поговорить с ними, сделать так, чтобы волонтеры рассказали о том, кто и какой вклад готов вносить в кампанию.

– Навального многие считают националистом, он это отрицает. Удается ли вам найти своих сторонников на Кавказе среди мусульман. Или эта не ваша территория и вы туда не сунетесь?

– Когда мы открывали штаб в Уфе, к нам на открытие офиса пришли волонтеры из числа русских, башкирских и татарских националистов. Все говорили примерно одно и то же: "Мы (русские, башкирские, татарские) националисты. Мы никак политически не представлены. За нами бегает Центр Э. Мы не можем отстаивать интересы русскоязычного, татароязычного, башкироязычного населения в Башкирии. Как, Алексей, вы нам можете помочь?"

– Какова ситуация на Северном Кавказе?

– У нас там огромная поддержка. Нам пишут из Махачкалы, из Нальчика, из Владикавказа. Владикавказ – это один из трех городов России, наряду со Ставрополем и Вологдой, где у нас есть помещение под штаб, который наши сторонники оплачивают сами. Хотя мы не планировали открывать во Владикавказе штаб. Махачкала по уровню поддержки, наверное, сравнима со многими городами-миллионниками. Напомню, что по задержаниям 26 марта Махачкала была на втором месте после Москвы, впереди Питера. Мы чувствуем эту поддержку. Огромные слои населения там полностью исключены из политической жизни, никак в ней не представлены. Они связывают свои надежды на будущее с Навальным.

– Мне сложно представить себе открытие штаба с Навальным в Махачкале. Это возможно?

– Мы еще не приняли окончательного решения. В исходном плане кампании не было плана открытия штабов в республиках Северного Кавказа. Не потому что у нас там нет сторонников. Мы считали, что возникают риски для сотрудников. Мы должны обеспечивать их безопасность. Но нам так много пишут из этих регионов. Люди так хотят открывать штабы, что, может быть, мы найдем там какую-то форму организации работы.

– Есть желание пообщаться с Рамзаном Кадыровым, чтобы установить какие-то правила игры?

– Я не верю, что Рамзан Кадыров такой человек, с которым можно договориться о каких-то правилах игры ,и он будет их соблюдать.

​– Какой эффект дал арест на 10 и 15 суток гражданских активистов после акции 26 марта? Загнал страх под кожу или наоборот, раздразнил молодежь для новых массовых акций?

– Я не владею статистикой. Но по тем, с кем я сидел в спецприемнике, с кем общался в других городах, в том числе я общался с нашими краснодарскими активистами, которые были задержаны, с ребятами из Казани, я бы сказал, что на всех эти аресты произвели такое впечатление, что уж теперь-то надо продолжать идти до конца.

– Согласитесь, многие заговорили о новых репрессиях под условным названием "Болотное дело 2". Власть будет сажать или только попугает небольшими сроками?

– Процитирую любимую Екатерину Шульман, которая является главным певцом политического оптимизма сегодня. Она говорит: "Обратите внимание, что наш гибридный режим способен только на точечные репрессии". В городах России, судя по всему, 26 марта вышло около 100–150 тысяч суммарно. Да, репрессии, неприятные, но абсолютно точечные в отношении абсолютно случайных людей. Индивидуальные риски попасть под эти репрессии на порядок меньше, чем попасть в ДТП. В этом плане смысл этих репрессий заключается исключительно в том, чтобы людей запугивать. Это такой акт государственного терроризма, от слова "террор" – ужас. Мы сейчас видим, что они выбили из двух-трех задержанных показания. Всего мы знаем о четырех задержанных 26 марта по уголовным статьям. Мы знаем, что двое из них, к которым не допускали адвокатов, дали признательные показания, пошли на сделку с правосудием. Их судят в особом порядке, чтобы успеть до 12 июня вынести приговор и, таким образом, всех напугать.

– Это сработает?

– Не думаю, что сработает. Террористы никогда не побеждают.

– Как вы находите сторонников в регионах? В чем секрет вашего ноу-хау, что тысячи волонтеров хотят помочь в раскрутке Навального?

– Они сами приходят, посмотрев видео, прочитав посты, послушав записи встреч, получив ответ на свой вопрос. Мы находим их единственным и главным оружием – искренностью, открытостью, публичностью, прозрачностью нашей кампании.

– Скандальный ролик "Навальный – Гитлер", появившийся в интернете, произвел фурор. Он сыграл за вас или против?

– В интернете, как и в любой другой коммуникации, неискренность видна сразу. Поскольку там видна лживость и глупость этой истории, конечно, в значительной степени он сыграл в нашу пользу. Какое-то количество сторонников разозлил, а какое-то количество посторонних, которые его увидели, заставил пойти погуглить, кто такой Навальный, начать что-то читать и разбираться.

– Навального нет в телевизоре. Значит, он не существует для десятков миллионов избирателей, которые смотрят федеральные телеканалы. Ставите ли вы задачу охватить как-то электорат?

– Во-первых, в интернете у нас все-таки больше 70% населения России, российских избирателей. Во-вторых, даже у тех, кого все еще нет в интернете, есть дети, внуки и т. д., которые там есть. И опять же, когда мы опираемся на нашу армию волонтеров, мы очень рассчитываем, что таким образом выстроим наши медиа. Пример. У нас сейчас на сайте зафиксировано 90 тыс. волонтеров. Я сам как человек, много раз раздававший листовки на улице, могу сказать, что раздать 100 листовок на проходном месте – работа на час. Значит, если все 90 тыс. волонтеров вышли на навальновский субботник и час пораздавали листовки, раздали 9 миллионов листовок. Это ровно в два раза больше, чем аудитория самой рейтинговой программы Первого канала.

– Как себя проявляют осторожные по своей природе олигархи, которые как никто тонко чувствуют дуновение политического ветра? Они не могут не замечать того, что в России есть Алексей Навальный, который стремительно набирает политический вес.

– Пока никак. Я пару раз слышал, что такой-то человек из списка "Форбс" интересовался, спрашивал, как у нас дела, проявлял внимание. Но если бы люди из списка "Форбс" написали бы мне, позвонили мне и сказали: "А давайте встретимся и поговорим", я бы не отказался. Это интересно, и это правильно. Кампания должна опираться на поддержку разных слоев общества. Но пока этого не происходит и не происходило ни разу. Я был бы рад рассказать о том, что весь российский бизнес, от малого до крупного, повернулся к нам и готов нас поддерживать, но пока этого не происходит.

​– Почему именно сейчас пошла вторая волна протестного движения? Первая, 2011 года, которую поднял в том числе Навальный после массовых фальсификаций на думских выборах, захлебнулась после "Болотного дела", десятки активистов сели в тюрьму. Что сработало?

– У нас четыре года подряд падают реальные доходы населения. Такого не было никогда с 1993 года.

– Вы считаете, что ситуация созрела или колоссальную роль сыграл ролик "Он вам не Димон"?

– Все вместе. Есть усталость. Путин реально у власти почти 18 лет и хочет быть еще 6 лет. Выросло целое поколение в жизни, у которого не было ничего, кроме Путина, плюс коррупция, плюс падение доходов. Все эти факторы вместе создали такую взрывоопасную ситуацию, которую Алексей как талантливый политик почувствовал. У каждого выходящего на митинги есть своя мотивация. У каждого, кто записывается волонтером, шлет нам деньги или еще что-то, своя мотивация.

– Один из сильных креативных ходов мэрской кампании Навального – это было появление кубов Навального по всей Москве. Какой опыт вы приобрели из той кампании после поражения от Собянина? Что осталось в истории, а что вы взяли на вооружение?

– Кубы Навального, безусловно, остались в истории, в том смысле, что мы ими будем дальше пользоваться. Это важнейшая штука. Мы запомнили, что самым эффективным агитационным инструментом 2013 года, как ни странно, оказались автонаклейки. Тогда у нас все очень плохо получалось с интернетом. Мы не умели толком работать. Самый охватный тогдашний наш ролик был 2,7 миллионов просмотров. Нам казалось, что это очень много. Плюс эти 2,7 миллионов были во многом добыты посевом, то есть неорганическим платным продвижением. Это была плохая история, низкокачественные показы, которые таким образом добываются. Вроде как мы научились гораздо лучше взаимодействовать с аудиторией в интернете, в первую очередь в YouTube. Мы во многом, конечно, опираемся на опыт московской кампании 2013 года, хотя во многом он не применим. У нас теперь не один город, до любой точки которого все-таки можно на машине доехать, а огромная страна.

– Появятся ли какие-то ноу-хау? Будут ли сюрпризы?

– Не бывает в политике никаких ноу-хау. Политика – это прямолинейная штука. И все, кто делает ставки на сложные ноу-хау, они ошибаются и проигрывают. Политика – это когда убежденные в своей правоте искренние люди идут и разговаривают с другими людьми. Все остальное – детали и нюансы. Наши ноу-хау – это штабы и волонтеры.

– В ельцинские времена появились скандальные политтехнологи типа Кошмарова, которые придумали двойников, играли на неприятии в российском обществе геев и лесбиянок, "обманутые агитаторы" и другие грязные приемы, чтобы отсечь конкурентов. Насколько в вашем понимании изменилась политтехнология?

– Напомню, что лидер всей этой школы черной политтехнологии Олег Матвейчев. Он сейчас официально устроен советником у Сергея Кириенко, то есть человек, который всем этим занимался. Те приемы, они как никогда не работали, так и не работают, в сущности уголовные преступления – жульничество и мошенничество. Они работали на так называемых фейковых выборах, которые в России были. Мы хотим добиться настоящих выборов, в которых работает исключительно сила убеждения. Наша кампания – про идею и про ценности. И в этом смысле все, что делали черные политтехнологи, никогда не имело смысла, а они это умели задорого продавать своим клиентам.

– На мэрских выборах, когда вы собирали деньги для кампании Навального, несколько ваших партнеров – Ляскин, Янкаускас и Ашурков попали под уголовные статьи, якобы обманули людей, которые присылали средства им, а они их переправляли в избирательный фонд Навального, использовали сомнительную схему. Насколько нынешний метод сбора средств безопасен, чтобы власти вновь не предъявили вам претензии? По словам Навального, вам надо собрать на кампанию ни много ни мало один миллиард рублей.

– Мы живем в удивительной стране, которая называется Россия. В ней нет ничего безопасного. Претензии можно предъявить за все что угодно. То, что делали Ашурков, Ляскин, Янкаускас, было абсолютно законным. Это была абсолютно нормальная схема финансирования избирательной кампании. Дело ведется больше трех лет, Ляскин под подпиской о невыезде, Янкаускас год просидел под домашним арестом, Ашурков был вынужден эмигрировать, в этом деле нет никакого прогресса, нет ни одного потерпевшего, нет ничего вообще! Чистой воды политическое уголовное преследование. Возможны ли в нашей стране политические уголовные преследования? Да, возможны. Это одна из причин, почему мы боремся с тем, что у нас в стране сейчас происходит.

​– Вам пока не перекрывают финансовый поток?

– Как же не перекрывают?! Было давление на "Яндекс.Деньги", из-за которых мы потеряли "Яндекс.Кошельки". А там была комиссия всего три процента. Сейчас из карточных переводов у нас остался PayPal, где комиссия может доходить до 12%. Это довольно неприятный по нам удар. Ну, находим, конечно, какие-то пути.

– Самый большой взнос и фамилию можете назвать?

– 300 тысяч рублей. Петр Милованов, сотрудник одного из российских банков. Он об этом публично говорил, есть видеоролик с его речью, где наш сторонник рассказывает, почему сделал такой взнос.

– Противодействие властей в регионах выражается в якобы заминированном здании, где проходят ваши встречи; пожарная безопасность, зеленка в лицо, казаки с нагайками – это местный креатив или рецепты из Кремля?

– Креатив-то местный, а рецепты из Кремля, как в старом анекдоте: "Да, моча премьер-министра, а почерк королевы". Судя по тому, что это происходит в каждом регионе, это централизованно организованная компания. Поскольку методы исполнения разные, то очевидно, креативная часть отдается на откуп местному политическому вице-губернатору. Понятно, что Сергей Кириенко задает направление. Напомню, в Новосибирске человек, кидавший яйцо, которого успели поймать, был помощником депутата заксобрания единоросса. А депутат стоял рядом и контролировал процесс. Очевидно, там вертикаль делегирования не очень глубокая.

​– Почти все оппоненты Путина, выступавшие с жесткой критикой гаранта, мертвы: Анна Политковская, Александр Литвиненко, Борис Немцов – убиты, Борис Березовский умер при странных обстоятельствах, Ходорковский чудом избежал смерти в колонии. Идти открыто против Путина смерти подобно. Как отгоняете мрачные мысли?

– Мы работаем. Нам некогда об этом думать. Во-вторых, мы понимаем, на какую народную поддержку опираемся. 18 июля 2013 года мы были свидетелями событий – они побоялись закрыть Навального, десять тысяч людей вышли на Манежную. Они сейчас считают для себя неприемлемым даже его арестовать, хотя могли 100 раз это сделать! Народная поддержка – это то, что может сделать неприемлемым для властей пойти на какие-то еще более радикальные шаги.