В возрасте 87 лет умер Илья Глазунов - живописец, одно перечисление официальных регалий которого заняло бы полэкрана. Назовем только самые важные из них: Народный художник России, ректор Российской академии живописи, ваяния и зодчества собственного имени, лауреат Государственной премии, полный кавалер Ордена за заслуги перед отечеством.
Пик популярности Глазунов пережил в позднесоветские и перестроечные времена, когда его творчество парадоксальным образом воспринималось одновременно и как фрондерское (главным образом из-за трактовок исторических событий в его полотнах, декларируемого русского национализма и приверженности православию), и как официально признанное (Глазунов - автор портретов множества деятелей, включая Брежнева, выезжал на Запад, в Манеже проводились его персональные выставки).
В постсоветской России Глазунов был признанным и, можно сказать, обласканным властями классиком, от своих правоконсервативных взглядов он не отказывался, но в общественной жизни был не очень активен (хотя и вошел на последних выборах в число доверенных лиц Путина). Он несколько раз встречался с Путиным - на одной из таких встреч тогдашний премьер пожурил художника за изображение Бориса и Глеба: России, мол, нужны более мужественные герои.
Смерть Глазунова стала одной из главных новостей для федеральных каналов, ее комментировали чиновники:
Царствие Небесное дорогому Илье Сергеевичу!
Некоторых комментаторов удивляет множество скорбных сюжетов на телеэкране.
В телевизоре тем временем художник Шилов рассказывает про величие художника Глазунова, который тоже сегодня умер. Страшно сказать, но это смешно.
В хоре соболезнований наиболее громко, конечно, звучит голос русских националистов - как лояльных Кремлю, так и не очень.
Умер великий русский художник Илья Глазунов. Вечная память. Мы долгие годы, с советских времен общались друг с другом, беседовали, я писал о нем. Он был убежденным русским патриотом.
Глазунов оставил много великих картин и образов, но самый великий, конечно, Россия Вечная. Удивительно точное сжатое выражение философии русской истории как истории Народа Святых.
В 1988 году, на знаменитой выставке в Манеже, куда стояли сутками, эта картина оказалась стягом возрождающегося русского национального сознания. Под этим стягом, сперва, было не так много бойцов, но не будь его - мы были бы разгромлены еще до начала...
Помню как малый народ изгалялся: "Лубок! Коллаж!". Слава Богу сейчас мы видели уд Бренера и слышали лай Кулика, громили выставку Осторожно Религия и прочее и потому знаем, что конечно Глазунов как живописец на три головы выше эпохи. А тогда многие на разводку покупались и фыркали. Но народ в Манеж на выставку всё шел и шел.
Речь идет вот об этой, пожалуй, действительно самой знаменитой картине Глазунова - "Вечная Россия", она же "Сто веков".
В годы перестройки эта картина распространалась в виде репродукции с "ключом", в котором расшифровывалось, кто же конкретно и в каком ряду изображен.
Умер Илья Глазунов. Великий художник, отобразивший на своих картинах великую и трагическую историю нашей страны. Его знаменитое полотно "Сто веков" в 1988 году произвело эффект разорвавшейся бомбы, показав в момент смены идейных ориентиров истинный путь России.
Сам Глазунов на фоне картины:
О важности фигуры Глазунова для так называемой "русской партии" в СССР вспоминает Александр Самоваров:
Вернемся в самый конец 70-х годов. Совершенно случайно я попадаю на выставку Ильи Глазунова в Манеж. До этого я ничего не слышал про Глазунова. Мой юношеский патриотизм был защитного характера. Мы боремся с Западом, и я на стороне наших. Мои ксенофобские настроения тогда в большей мере был обусловлены тем, что евреи бегут из СССР, а потом говорят гадости по «голосам» о моей стране.
Мы подходим к Манежу и видим огромную очередь, это не очередь даже, это чудовищная толпа, которая фактически огибает весь Манеж, но из нашей группы мы послали ребят раньше, они отстояли, а мы пришли на готовенькое. Постояли максимум полчаса, час.
Я понимал, что происходит нечто необычное, небывалое в моей жизни. Но плохо соображаю, с чем это могло быть связанно. Почему картины какого-то Глазунова стали событием такого масштаба?
И вот я перехожу из одного зала в другой, а там одна Россия, а если есть «кусочки» СССР, то они для вида. Там была картина «Возвращение блудного сына». Вот это и было мое внутреннее ощущение по отношению к России. Я хотел вернуться в свой родной дом. И я уже чувствовал, что этот дом у меня есть.
Примерно то же самое чувствовали многие. Хотя растерянность была колоссальная. Вот на картине маленькая дочь Глазунова со свечкой в руках, иконописные лики, православие. <...>
Хотелось бы, конечно, чтобы «отцами» русской партии были люди все-таки более светлые, чем Глазунов. Уж больно депрессивное все у Ильи Сергеевича, и картины, и заговоры эти, и масоны… Из этой депрессивности и черноты рождался потом тотальный антисемитизм, а не желание сделать Россию светлой страной, где царит благодать.
Выходец из окружения Глазунова Дмитрий Васильев породит потом «Память», тоже движение не лучезарное.
Сергей Простаков считает, что Илья Глазунов "перепридумал" русский национализм и стал "главным русским художником" последнего полувека. Некролог под характерным названием "Правая кисть" опубликован на сайте "Открытой России".
Тридцатилетний Глазунов окажется у истоков возрождения русского национализма. В 1960-е годы интеллигенция обращается к дореволюционной истории, к православию, к опыту Белого движения и монархизму. В «России, которую мы потеряли» видят альтернативу советскому проекту, к этому моменту очевидно застагнировавшему. Картины Глазунова, в которых воплотились образы «исторической России», стали одним из маркеров времени.
При этом Глазунову удалось при всей своей правой фронде остаться легальным советским художником. Пока картины с древнерусскими князьями рисовались «в стол», Глазунов ездил во Вьетнам, Чили, Никарагуа, изображая социалистическое строительство в странах Третьего мирах. Если у кого-то есть желание осудить художника за двуличность, то его стоит скорректировать: и Андрей Сахаров, и Александр Солженицын достаточно долго оставались в легальном советском поле, критикуя строй.
Глазунов в своем творчестве воплотил русский национализм, которому до сих пор в России нет альтернативы. Это не гражданский национализм, а державнический, имперский, ищущий антирусские заговоры, которые равняются заговорам против власти. Такая позиция позволяла Глазунову писать официальные портреты советской элиты и устраивать выставки в Манеже, рисовать картины с Солженицыным в зэковской фуфайке и конспирологический символ «Всевидящее око».
И все-таки главной картиной Глазунова останется «Возвращения блудного сына» (1977), на который мальчик в джинсах припадает к рукам русского святого. Рано или поздно русские откажутся от всех новомодных западных течений (в том числе и марксизма) и начнут строить «историческую Россию», — однозначно считывали посыл картины современники.
Вывод:
не стоит думать, что Глазунов в этой ситуации стал провластным художником — это власть стала глазуновской.
Сергей, спасибо. Но все-таки сравнение с Сахаровым и Солженицыным, и представление Глазунова своего рода «вечным диссидентом» - явная натяжка. Скорее, это сочетание советского официоза и (полу)неформального национализма Глазунова в условиях брежневского застоя наследовало традиции советских художественных классиков вроде Корина и Вучетича, стоявших у истоков «русской партии» еще в позднесталинское время.
И примерно о том же, о чем и Простаков, пишет в "Коммерсанте" Григорий Ревзин.
Его идеи — торжествующее имперство, национализм, ненависть к либерализму, искреннее убеждение, что нас все обидели и поэтому мы имеем право на месть, представление об истории как о злых сказках, сочиняемых на страх врагу,— стали господствующей сегодня идеологией. Великая судьба — всю жизнь боролся, преодолел растерянность, всех победил, дожил до 87 лет, умер во всенародной славе. Его идеи уничтожили все, что составляло для меня обаяние России. Мир его праху.
Советская власть далеко не всегда была довольна Глазуновым, были и периоды опалы.
"С 1957 года в Москве работает художник Глазунов И.С., по-разному зарекомендовавший себя в различных слоях творческой общественности. С одной стороны, вокруг Глазунова сложился круг лиц, который его поддерживает, видя в нём одарённого художника, с другой, его считают абсолютной бездарностью, человеком, возрождающим мещанский вкус в изобразительном искусстве. Вместе с тем Глазунов на протяжении многих лет регулярно приглашается на Запад видными общественными и государственными деятелями, которые заказывают ему свои портреты. Слава Глазунова как портретиста достаточно велика.
Он рисовал президента Финляндии Кекконена, королей Швеции и Лаоса, Индиру Ганди, Альенде, Корвалана и многих других. По поручению советских организаций он выезжал во Вьетнам и Чили. Такое положение Глазунова, когда его охотно поддерживают за границей и настороженно принимают в среде советских художников, создаёт определённые трудности в формировании его как художника и, что ещё сложнее, его мировоззрения. Глазунов – человек без достаточно чёткой политической позиции, есть, безусловно, изъяны и в его творчестве. Чаще всего он выступает как русофил, нередко скатываясь к откровенно антисемитским настроениям. Сумбурность его политических взглядов иногда не только настораживает, но и отталкивает. Однако отталкивать Глазунова в силу этого вряд ли целесообразно" (из докладной записки председателя КГБ СССР Юрия Андропова в ЦК КПСС).
Никогда нельзя откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня... знаю это нехитрое правило и все равно... понимал, что Илья Глазунов уже не молод, а все тянул... Культура - как минное поле: разгоняют галерею "А3" (вместо неё появится провинциальная районная гадость), закрывают балет "Нуреев", арестовывают директора "Гоголь-центра" и так каждый день...
Из интервью Ильи Глазунова: "Нас выгнали из Петербурга и приютили в небольшой четырехметровой комнате в Москве, где мы обосновались с моей женой Ниночкой Виноградовой-Бенуа, принадлежавшей к великому роду, подарившему России огромное количество талантливых архитекторов и художников. Так мы жили, потому что все кругом были против меня. Моими картинами я ударил ножом в спину соцреализма — так они говорили. Мною были оформлены «Бесы», «Идиот» — как говорил Достоевский, роман о герое с неудавшейся миссией «спасителя», воплощающего начала добра и смирения в канун великой катастрофы России. В 1961-м году был Московский кинофестиваль (его возобновили после перерыва с 1935-го года), и приехало много иностранных звезд. А в Италии к этому моменту вышла книжка искусствоведа Паоло Риччи «Илья Глазунов», так что прибывшие на фестиваль Лукино Висконти, Джузеппе Ди Сантис, Фредерико Феллини, Джульетта Мазина и, как тогда считали, самая красивая женщина мира Джина Лоллобриджида, знали обо мне. И вот в последний день они пришли ко мне (я тогда снимал маленькую комнату) и говорят: «У нас два часа, сделайте нам четыре портрета». Я сделал, как смог. Всю ярость их внутреннего накала выложил за эти два часа. Черным жирным углем, пастелью, а Лоллобриджида — она окончила Римскую академию — говорит: «А я хочу портрет маслом. Мы все хотим».
Я воспринял это как шутку, какие портреты маслом! И говорю ей: «Есть два пути, вы остаетесь в Москве, а второй — я поеду в Рим». Они ответили: «Гранда идея!», после чего два года заваливали меня и министерство письменными требованиями. И я первый раз в жизни по приглашению поехал в Италию. Так в Риме состоялась моя первая выставка на Западе. Я нарисовал 20 картин, все их вернул. Конечно, сделал портрет и ей, и всем остальным..."
"Глазунов, что себе позволяешь?! Вместо того чтобы прославлять великий подвиг советского народа-победителя, рисуешь отступление Красной Армии, скорбные лица беженцев. Мы драпаем от немцев, и это, по-твоему, дороги войны, да? Такое мог состряпать лишь духовный власовец! Тебя надо гнать поганой метлой из института, а мазню твою спалить…"
Это кричат преподаватели на защите дипломного проекта Ильи Глазунова. Работу пришлось заменить на "Рождение теленка", но и в ней члены комиссии увидели неверное понимание советского крестьянства. Вердикт: пригоден работать учителем черчения в школе. Оценка - трояк. <...>
В 1987 году он станет директором собственной Российской академии живописи, ваяния и зодчества. Ровно тридцать лет был директором. Полный кавалер ордена "За заслуги перед Отечеством" всех четырех степеней умер сегодня в 87 лет.
Были, однако, и такие вехи творчества:
А в 1990-е - такое, например.
Некоторые убежденные "советисты" обижены на Глазунова.
Не особенно сильно скорбят о нем и некоторые украинские комментаторы.
Умер художник Илья Глазунов, один из фальсификаторов истории России в картинах.
Националист, славофил, славивший империю и православие. Придворный художник.
Те, кто к творчеству Глазунова более-менее равнодушен, вспоминают, например, его деятельность в обществе охраны памятников истории и культуры.
Или же просто пишут о нем как о человеке, который, по мудрому совету, "жил в России долго", и ставшем тем самым неким символом эпохи.
Скончался Илья Глазунов. Можно по разному относиться к его творчеству, но представить без его работ современное изобразительное искусство невозможно….
Художник Илья Глазунов. Пожил неплохо и долго, вкусил и славы и почитания. На мой взгляд, неординарный живописец, порой склонный к художественному эпатажу. Есть что посмотреть, есть за что покритиковать.
На днях вспомнил о нем, в связи с развернувшейся в Сети дискуссией о Шилове и "лужковском стиле", и вот уже и Глазунова нет. Примечательный факт его биографии - одно время (в период Великой Отечественной войны) он жил под Великим Новгородом.
Ушёл..
Признаюсь, что я раньше очень любила смотреть разные интервью с ним..
Меня даже не коробило его русофильство..
Каждый имеет право на собственную гордость , убеждение и даже предубеждение.
Покойся с миром, Илья Глазунов..
Многие публикуют репродукции своих любимых картин Глазунова.
А сайт "Артгид" вспомнил давнюю статью Александра Тимофеевского о Глазунове как зеркале русского концептуализма.
И поклонники, и хулители Глазунова сходятся на том, что он художник во всех отношениях отдельный. В глазах поклонников живописец, с четырех сторон окруженный авангардистской чернью, высоко держит хоругвь русского реалистического искусства. Хулители, понося заодно и саму хоругвь, тоже видят в Глазунове одинокого знаменосца, обвиняя его искусство в несовременности. Эти обвинения Глазунову слаще меда, и он охотно принимает позу наследника великих традиций, классициста, академиста и хранителя древностей во враждебном море попсы. Вместе с тем, всякому, кто хоть немного знаком с историей искусств, очевидно, что к академии — равно болонской, французской или русской — Илья Глазунов отношения не имеет, и даже по меркам провинциального художественного училища у мэтра большие проблемы и с рисунком, и с живописью, и с композицией. Глазунов в высшей степени современная фигура, типичная для всего российского художественного контекста, в котором поза академиста и хранителя древностей, Энди Уорхола наоборот, стала одной из самых характерных и самых попсовых.
Глазунов, рассматриваемый как реалист, бездарен, но если вооружиться другой оптикой - он практически гениален, считает Тимофеевский.
Вера Шитова, почти тридцать лет назад блистательно написавшая о Глазунове, заметила, что его искусство из пригородной электрички, где вас научат лучшим способом заваривать чай и лечить рак. Сознание Глазунова и впрямь этой природы, оно принципиально резиновое, не знающее ни здравого смысла, никаких границ, космическое и коммунальное одновременно. Последнее очень важно: и прошлое, и настоящее, и земное, и горнее у него одинакового домашнего происхождения. Сталин и Ельцин, Николай Второй и Индира Ганди, Иисус Христос и Лужков, левые, правые, красные, белые и коричневые, — все они для Глазунова из одной квартиры, досконально им обжитой. <...> Как Энди Уорхол сделал томатный суп эстетической формулой Америки, так Илья Глазунов превратил византийскую духовность — большие иконописные глаза — в своего рода метку, которая ставится всюду и, как великая универсальность, значит сразу все и ничего в частности. Русско-византийскую духовность он низвел до Арбата, до рынка, до лубка, до попсы, до по-своему безупречной формулы. Благодаря ему кажется, что и вся русская традиция была риторичной и плаксивой, и даже Византия не чуждалась пафоса пригородной электрички и по-домашнему коммунального космоса. Достичь подобного эффекта мог только гениальный концептуалист, каковым Глазунова не считают по недоразумению.
В тот же день, что и Глазунов, умер Антон Носик - один из "отцов русского Интернета". О нем пишут не меньше, иногда одни и те же люди, но чаще эти "вселенные" все же не совпадают.
Антон Носик и Илья Глазунов. Две смерти, две скорби, две России.