Нелюбимая дочь друга Путина

В 1997 году в Горном институте Санкт-Петербурга Владимир Путин защитил диссертацию по теме "Стратегическое планирование воспроизводства минерально-сырьевой базы региона в условиях формирования рыночных отношений" и стал кандидатом экономических наук.

В 2006 году сотрудники Брукингского института в Вашингтоне установили, что диссертация является плагиатом: 16 из 20 страниц, которыми начинается ключевая часть работы Путина, соответствуют статье "Стратегическое планирование и политика" профессоров Уильяма Кинга и Девида Клиланда, опубликованной в 1978 году.

Но и оставшиеся страницы вряд ли писал сам Путин. Подлинным автором диссертации называют одного из самых влиятельных людей Петербурга, владельца элитной недвижимости и ректора Горного института Владимира Литвиненко. В рейтинге богачей журнала Forbes он занимает 122-е место, его состояние в 2017 году оценивается в 850 миллионов долларов.

Владимир Литвиненко дважды руководил избирательным штабом Владимира Путина в Санкт-Петербурге, и, хотя и не входит в ближний круг президента, его принято считать "другом Путина".

Его дочь, Ольга Литвиненко, с 2007 по 2011 год была депутатом Законодательного собрания Санкт-Петербурга от партии "Справедливая Россия". Шесть лет назад она уехала из страны, точнее, бежала вместе с маленьким сыном Мишей. А ее первая дочь, Эстер-Мария, осталась в России. Ольга Литвиненко утверждает, что, пока она находилась в роддоме, ее высокопоставленный отец похитил внучку и теперь выдает ее за свою дочь. Настоящую дочь он ненавидит до такой степени, что решил расправиться со всеми ее друзьями и добился своего: бывшие помощники депутата Ольги Литвиненко были арестованы и осуждены по различным уголовным делам. Об их судьбе рассказывала в 2014 году "Новая газета".

Шесть лет Ольга Литвиненко добивается, чтобы ей вернули Эстер-Марию. А Владимир Литвиненко объявил о том, что его дочь исчезла, и в Польшу, где сейчас живет Ольга, приехал из России следователь. Ольга вместе с польскими журналистами встречала его в аэропорту, продемонстрировала паспорт, но дело о ее пропаже так и не было прекращено. Зато после объявления дочери пропавшей Владимир Литвиненко смог получить права опекуна над Эстер-Марией от ее биологического отца, который сейчас живет в Нидерландах. Зачем ее отцу понадобилась эта комедия, Ольга рассказывает в интервью Радио Свобода.

Мы разговаривали после того, как стало известно, что Ольга Литвиненко встречалась с Михаилом Ходорковским и решила вступить в его движение "Открытая Россия". "Уверена, что мой папа Владимир Стефанович Литвиненко, ректор Санкт-Петербургского горного университета, меня в этом решении поддерживает", – шутит Ольга в своем фейсбуке.

Ольга Литвиненко и Михаил Ходорковский

– Ольга, вы примкнули к "Открытой России" всерьез или просто хотите привлечь внимание к вашей истории, к борьбе за дочь?

– Я встречалась с Ходорковским, мы общались, и я думаю, что мне удастся применить свой политический опыт в движении "Открытая Россия" для того, чтобы сделать Россию процветающей демократической страной, чтобы наши дети, вспоминая режим Путина, говорили: никогда ничего подобного больше не повторится. Я считаю, что обязана хоть что-то сделать для того, чтобы раскрыть преступления путинского режима. В Европе многие думают, что Россия – демократическая страна. Но мы, жертвы путинского режима, прекрасно знаем, что в России действует право для избранных, исключительно для людей, которые лояльны власти. Поэтому я буду делать все, что от меня зависит, я буду делиться со всеми своей исповедью, я буду делать все, чтобы Европа знала о том, что на самом деле происходит.

– Вы встречались не только с Ходорковским, но и с однофамилицей – Мариной Литвиненко, вдовой убитого Александра Литвиненко...

– Да, мы встречались на Форуме свободной России. Мы обсуждали мою ситуацию, для нее тоже это было все очень удивительно. Марина замечательный, очень чуткий, отзывчивый человек. Я думаю, что мы будем общаться.

Марина Литвиненко и Ольга Литвиненко

– Ольга, еще недавно вы состояли в другой партии, в партии "Справедливая Россия" Миронова, придуманной в администрации Путина для создания фальшивой альтернативы "Единой России". Когда вы "прозрели"?

– Когда поговорила с Мироновым. Я знаю Миронова много лет, вступила в его партию прежде всего потому, что уважала его как человека. Я думала, что его идеи могут каким-то образом изменить то, что происходит в России. После того, как я поговорила с ним, я поняла, что это абсолютный популист. Он мне говорил: "Слушай, да забудь ты про свою дочь, подари ты ее своему богатому и влиятельному отцу, и все у тебя все будет хорошо, ты дальше будешь в политике". На что я сказала: "Сергей Михайлович, я в такой партии быть не могу. Я считаю, что это не предмет торга". Теперь я иду в политику для того, чтобы искоренить эту систему, чтобы искоренить таких людей, которые находятся у власти. Я считаю, что именно это поможет вернуть мою дочь, которую мне не дают видеть шесть лет. Борясь за свержение режима в России, я буду бороться за свою дочь.

– Когда у вас возник конфликт с отцом?

– Когда я родила дочь, он решил, что своих наследников должен воспитывать сам в духе российского патриотичного домостроя. Если бы это произошло где-нибудь в Европе, в правовом государстве, все закончилось бы тем, что мы поехали с органами опеки, с представителями прессы в конце концов, забрали бы ребенка и вернули. Но все, что он творит, он творит именем Путина, прикрываясь тем, что он друг Путина. И вот дочь осталась сиротой при живой матери. Я считаю, что именно с такими вещами обязательно нужно бороться, нужно сделать все для того, чтобы таких людей, как мой отец, как Миронов, как Путин, как Матвиенко, во власти не было. Я верю, что у нас это получится.

– Ваш отец очень богатый человек и влиятельный человек. Его состояние появилось благодаря его предприимчивости или исключительно из-за дружбы с Путиным?

– Благодаря его умению позиционировать свою дружбу с Путиным таким образом, чтобы его предприимчивость сыграла ему в плюс. Я не исключаю у него наличия хороших менеджерских способностей. Управленческий талант, безусловно, у него есть. Но именно дружба с Путиным открывала ему очень многие двери, те, которые людям, не имеющим подобных контактов, открыть было бы очень тяжело.

– Путин часто бывал в вашем доме?

– В нашем доме он не бывал никогда. Со слов моего отца я знаю, что Путин один раз был у него на даче. То есть я не скажу, что это было общение двух приятелей. Вы помните скандал с диссертацией, где очень много было плагиата? Я думаю, что Владимир Владимирович не будет за это моему отцу благодарен. Слышала, что не совсем он доволен. Но если человек позиционирует себя как друг Путина, то он друг. Он очень многое делает, что простым смертным в России непозволительно.

– А путинскую диссертацию он сам написал?

– Я видела, как мой отец ее писал, это было на даче у нас, видела, как это все делалось. Она сейчас спрятана, практически никто не имеет к ней доступа. Я помню, как к нам приходили, по-моему, из "Вашингтон Пост", очень хотели посмотреть на эту диссертацию. "Хорошо, хотя бы автореферат вы можете нам показать? Если вы не покажете, завтра это будет в газетах". Я прекрасно помню скандал. Отец тогда сказал: "Нет, и все. Это находится в архиве ввиду того, что там стратегически важные сведения". Хотя не думаю, что там было что-то стратегически важное.

Ольга Литвиненко с детьми Мишей, Диной и Сарой

– Дружба вашего отца с Путиным преувеличена им самим ради получения выгод?

– Люди, которые находятся рядом с каким-то мифом, хотят поддерживать этот миф, потому что сами являются частью этого мифа. Я говорю о его высокопоставленных друзьях в прокуратуре, в Следственном комитете и так далее. Я прекрасно помню, как он неоднократно говорил, что у него в следственных органах, в питерской прокуратуре абсолютно все марионетки.

– Именно поэтому вам так сложно было выехать из страны, вас задержали на границе?

​– Мне не давали паспорт на ребенка! Действующему на тот момент депутату не давали паспорт на моего сына. Пригрозив скандалом и с помощью моего статуса депутата удалось все-таки получить паспорт на ребенка. Здесь абсолютно ничего противозаконного не было, просто хотела уехать с ребенком в Финляндию. Паспорт удалось получить, но потом меня продержали на границе около шести часов. Распотрошили всю машину, спрашивали, зачем я детские фотографии везу. С четырехмесячным ребенком попросили выйти из машины, стоять на морозе 30 градусов. Но я не удивляюсь, в России могут быть и худшие вещи.

– После этого отец объявил, что вы похищены?

– Для того чтобы лишить меня возможности бороться за дочь, он объявил меня похищенной. Потому что это дает право ареста моего имущества. В России арестовали у меня квартиру, которую я могла сдавать. Я не удивлюсь, если он объявит меня умершей через энное количество лет.

– Вы его единственный ребенок?

– Единственный.

– И он вас так неистово ненавидит? Или это более сложное чувство?

– Я думаю, что любящий отец никогда не сделает ничего такого со своей дочерью и своими внуками. У меня же еще трое детей, помимо похищенной [дочери], я думаю, что на самом деле любящий отец был бы очень счастлив общаться и видеть четырех внуков вместе. Но он построил отдельную школу для Эстер, водит ее с охранниками на занятия. Это просто за гранью добра и зла.

– Отдельную?! Там больше никто не учится?

– Нет, учатся, но очень строгий отбор. Я думаю, там есть установка избегать любых упоминаний обо мне. Там учится избранный круг лиц, и все подконтрольно отцу.

Ольга Литвиненко с мужем Петром и тремя детьми Мишей, Диной и Сарой

– Он не дает вам никакой возможности общаться с ребенком? Вы звонили ему?

– Неоднократно звонила, ничего абсолютно. Единственное, что я знаю, что моя мама для моей Эстер – это мама, а мой папа для моей Эстер – это папа. Все аморально просто выглядит. Я еще понимаю, если бы я не хотела воспитывать ребенка или что-нибудь такое… Боже упаси, нет, я работала нормально депутатом Заксобрания, все, кто у меня был, видели, в каких условиях доченька моя должна была воспитываться. Обеспечивала самое лучше. Но он захотел снова стать папой...

– А ваша мать как на все реагировала?

​– Во-первых, мама очень сильно зависит от моего отца. Во-вторых, к сожалению, с мамой у меня не совсем сложился контакт, начиная с самого детства. Я думаю, моей маме тоже выгодна замена меня на более лояльного ребенка. Хотя то, что я сейчас говорю, – это какой-то театр абсурда. Как можно воспринимать детей как недвижимость? Для меня это за границей добра и зла.

– То есть они решили заменить родную дочь внучкой?

– Да. И система им это позволила. Это не могло произойти в другой стране в Европе, при всем влиянии, при всей политической активности моего отца. Но в России это произошло, такое бесправие на глазах у всех. И все молчат, все хорошо, народ безмолвствует.

– И больше всего пострадали ваши помощники...

​– Я по именам всех назову, потому что мне это очень важно. Я не знаю, как мой отец спит, вспоминая этих людей, их семьи, потому что дети остались без отцов и без матерей. Всех посадили по разным уголовным делам. Это Татьяна Зайферт, бывшая федеральная судья, которая работала у меня помощником депутата, встала в конфликт между мной и моим отцом, отстаивала мои интересы в судах. Ей дали, по-моему, пять лет за какой-то рейдерский захват, который, понятно, она не совершала. Станислав Дмитриенко, 15 июня в Дагестане ему дали 12 лет за якобы убийство, которое, понятно, он не совершал. Человек заявил, что Станислав заказывал убийство в ресторане, только ресторан появился через два года после того, как якобы Станислав заказывал якобы какое-то убийство.

– Приговор вынесен в 2017 году?

– Да, следствие очень долго тянулось, их увезли в Махачкалу. Станислав хороший юрист. Он должен был выйти на свободу, но получил 12 лет. Руслан Просолов, мой помощник, получил меньше всех, – по-моему, полтора года. Сейчас он всего боится, запуган, прячется где-то. Илья Хлусов якобы что-то украл, тоже отсидел, вышел недавно, тоже всего боится. Все люди запуганы. Сергей Курбатов, бывший полковник милиции, у него одна почка, он получил боевое ранение, у него очень много боевых наград, орденов, посадили, хотели дать 8 лет. Насколько я знаю, он сейчас находится в тюремной больнице. Это все, что я знаю о тех людях, которые мне очень помогли, были моими друзьями, встали на мою сторону, не боялись этого.

– И все это сделал ваш отец? Для чего?

​– Чтобы оставить меня без финансовой, юридической поддержки, оставить меня одну в прострации с маленьким ребенком. Всех моих помощников посадили по разным уголовным делам, а когда мой отец писал заявление о моем похищении, он упоминал их всех. Сначала была предпринята попытка их всех посадить из-за того, что якобы я исчезла.

– Ольга, согласитесь, что эта история выглядит невероятно. Зачем вашему отцу все это понадобилось?

– Он всегда любил показывать авторитет, в том числе и силовыми методами, пытался бить охранников. Он получил эту власть, когда возглавил первый предвыборный штаб Путина. С того момента появился новый круг друзей, появились очень влиятельные друзья, появились люди, которые хотели сделать ему что-то приятное, чтобы потом получить лобби на уровне правительства... Когда у человека много денег, кто-то уходит в религию, кто-то в коллекционирование, это вечный психологический синдром... А у моего отца, видимо, это все сублимировалось в ненависть, я у него такой источник зла. Хотя еще раз говорю: можно забрать ребенка у матери-алкоголички, можно забрать ребенка у матери-наркоманки или матери, которая ведет непонятно какой образ жизни. Я не была ни первой, ни второй, ни третьей, я была совершенно нормальным человеком, любящей мамой. Поэтому это вопрос уже к психологу, что с ним такое произошло, чтобы он решил начать жить заново. А я ему мешаю, хочу забрать ребенка.

– А отец вашей дочери на чьей стороне?

– Биологический отец ребенка самоустранился, передал права опеки моему отцу. На каком основании – я не знаю. Почему меня об этом не уведомили, я тоже не знаю. Я думаю, что он или подкуплен, или они договорились, а может быть, его запугали. Никто на этот вопрос не ответит, кроме него самого. Сейчас с адвокатом разбираемся, что там на самом деле произошло, почему официальным опекуном моей дочери является мой отец. Это видно из его налоговых деклараций, где он указывает несовершеннолетнего ребенка как своего.

Ольга Литвиненко в роддоме после рождения дочери Эстер

– Отец ребенка не живет в России?

– У него двойное гражданство, российское и нидерландское. Живет в Нидерландах, по моим сведениям, со своей новой женой и воспитывает еще одного ребенка.

– Не в том ли истоки конфликта, что ваш отец не одобрял ваши отношения с этим человеком?

– Нет, абсолютно нет, потому что мы с этим человеком в браке не состояли, у нас и отношений фактически не было. Да, я хотела родить ребенка и родила.

– Когда вы почувствовали, что ваш отец претендует на вашу дочь? Вы оставили ребенка с ними, когда лежали в роддоме, а они его решили не возвращать?

​– Когда я родила Мишеньку, второго ребенка, я приехала на дачу и увидела, что они стали при Эстер называть меня "тетя Оля". Я говорю "дайте мне на руки ребенка" – мне Эстер не дают. Потом меня просто перестали на дачу пускать, потом несколько раз побили. Я пыталась как-то мирно урегулировать этот конфликт, пыталась с его друзьями поговорить, говорила в том числе с Мироновым. Нет, отдавай и все, сказал мне Миронов, как и все остальные. С Матвиенко разговаривала на эту тему, Матвиенко мне сказала: "Да чего ты, перестань, все нормально будет, повоспитывают, поиграются и отдадут тебе. А не отдадут, так нового родишь". Такая у них философия. Вы знаете, они все в другой системе координат живут. Мы говорим "любовь к детям", а для них это что-то другое означает. Мы говорим "патриотизм", для них, наверное, это тоже что-то другое означает, может быть, собственная выгода. Они на все готовы пойти против своих детей. Я вращалась в кругах этих людей – это абсолютные циники, ради своей прибыли они поступятся любыми принципами. Я так не могу, поэтому, наверное, я в этой системе не удержалась.

– А с Путиным не пытались встретиться, ему рассказать эту историю?

– Я писала ему письма, приходили отписки, "ваш запрос направлен в прокуратуру". Понятно, что прокуратура петербургская, а тут мы вспоминали, как мой отец говорил: "Да они все у меня в марионетках ходят, я всех купил, с потрохами купил и с потрохами продам". Так что рассчитывать мне не на что абсолютно.

Ольга Литвиненко и президент Польши Анджей Дуда

Эта система забрала у меня самое главное в моей жизни – забрала дочь. Я считаю, что должна сделать абсолютно все для того, чтобы как можно быстрее Россия открыла глаза и посмотрела, куда она идет. Россия идет к диктатуре. И самое страшное, что в Европе это не понимают. Есть соглашение о взаимной правовой помощи, получается так, что в Европе большинство судебных решений просто акцептируют, не рассматривая детали, не рассматривая, что на самом деле произошло. Принято решение в Российской Федерации, например, по семейным вопросам, штампуем решение, что оно действительно на территории Польши. Получается, что Россия может диктовать свои условия полякам, немцам и так далее, по всей Европе. Я сейчас делаю такую пояснительную записку, пишу, чтобы это дело пересматривать, донести до Европы, что Россия – это уже диктатура. В России большинство судебных решений несправедливы, куплены или продавлены через определенные политические механизмы, и нельзя их просто так принимать. Это то, чем я сейчас активно занимаюсь, пытаюсь это объяснить в том числе и польскому правительству.