Юрий Алексеев называет себя хоббитом-отшельником или просто бездомным. Уже четыре года он живет в землянке на обочине Ярославского шоссе вместе с белым кроликом Петрушкой: изучает произведения Антона Чехова, организует придорожный бук-кроссинг (бесплатный обмен книгами), а с недавних пор занялся и политической агитацией.
В декабре 2016 года бездомный "хоббит" установил рядом со своей "норой" инсталляцию с надписью "Навальный", хорошо заметной со стороны автомобильной дороги. Она простояла несколько месяцев, но на этой неделе была уничтожена силами правопорядка. О том, как дипломированный юрист сменил жизнь столичного офисного работника на проживание в землянке и чем ему симпатичен оппозиционер Алексей Навальный, Юрий Алексеев рассказал в интервью Радио Свобода.
– Я жил раньше в Москве. Я учился в Москве, потом я работал в Москве, снимал в Москве квартиру и работал в офисе "человеком". Ну, а потом как-то все стало так складываться, что то ли я меньше работать стал, денег не хватало, то ли еще что-то, что сделало такую жизнь невозможной. И в итоге я оказался бездомный. Я и до этого был бездомным, как я впоследствии стал понимать. Я понял, что для того, чтобы мне дальше жить в Москве, нужно либо устроиться на новую работу, либо на этой лучше работать. А меня такая перспектива уже не радовала. Можно кратко сказать, что я не увидел перспективы в том виде бытия, который у меня был тогда. Я стал искать другой способ бытия. Первая мысль, которая ко мне пришла, – это уехать за границу. Но у меня не было загранпаспорта. Он закончился.
Государственная машина устроена так, что я, гражданин, не чувствую себя в этой стране своим
Я попытался получить его, но получил какую-то очень жуткую реакцию в полиции на этот счет, потому что у меня не было прописки. Это тогда меня затронуло очень сильно, потому что я уже воспринимал себя гражданином своей страны. Я уже стал мыслить с такой глобальностью, что есть страна, моя страна, я являюсь гражданином. И я вдруг понял, что в этой стране государственная машина устроена так, что я, гражданин, не чувствую себя в этой стране своим. Это меня в какой-то мере потрясло. Я просто стал искать способ, как мне в этих условиях выжить. Я плюнул на все, подумал, что мне для бытия нужна только простая еда и крыша над головой. В итоге я оказался здесь, поставил палатку и начал в ней жить. А потом все это уже организовалось.
– А с каких пор вы решили заняться политической агитацией?
– Если говорить о моем восприятии себя как гражданина, то некое зарождение этого ощущения произошло еще во время моего московского этапа жизни, произошло в момент, когда Путин пришел к власти. Тогда я понял, что происходящее мне не нравится. Я принимал участие в акциях на Болотной площади, выделял немножко своего времени для этого. Но это все было как бы непрофессионально. А потом я прочувствовал всю ситуацию на себе и оказался здесь. Плюс у меня появилось много времени. Вообще, когда у граждан появляется свободное время или они начинают мыслить, что у них это свободное время есть, это для общества хорошо. Здесь у меня появилась возможность влиять. Я стал воспитывать в себе взгляд, при котором я понимаю себя ответственным гражданином и человеком, который может что-то изменить. А остальное все было просто делом техники. Потому что когда ты понимаешь, что ты можешь изменить, вопрос следующий – как?
– И как? Удается влиять?
– Основой моей деятельности является то, что у меня здесь в представлении многих людей – музей. Люди едут мимо, а я здесь вроде как достопримечательность. Люди останавливаются, приходят ко мне, а я им говорю: "У меня есть первое дело к вам, важное. Вот вам газета. Вы слышали что-то о Навальном? Вот на этот сайт зайдите. Вот вам наклеечка".
– Получается, у вас тут в землянке филиал избирательного штаба Навального?
Здесь живет ответственный гражданин, который как бы ведет общественную деятельность
– Кто-то может мыслить так. Я тоже так могу мыслить, но мне нравится другое представление. Здесь живет ответственный гражданин, который как бы ведет общественную деятельность. Я себя мыслю в этой связи как общественный деятель. Более того, я считаю, что каждый гражданин должен заниматься общественной деятельностью. В Древней Греции тех граждан, которые не участвовали в общественной жизни, называли идиотами. Идиот – это слабоумный. А слабоумный – это тот, кто не может понять, что на самом деле все происходящее касается его лично. Я стал сам в себе этот взгляд развивать и всем людям, которые ко мне приходят, пытаюсь как-то эту мысль донести, помочь им начать заниматься общественной деятельностью.
– Чем вам симпатичен Алексей Навальный?
– Я стараюсь не касаться его каких-то личных качеств, я говорю о позиции Навального. На месте Навального мог быть любой другой человек. Просто Навальный оказался в нужном месте в нужное время. Навальный обладает самой мощной общественной поддержкой. Он, грубо говоря, является инструментом. Я, как гражданин, мыслю таким образом: Навальный – это мой проект, по которому я восстанавливаю уничтоженную практически политическую конкуренцию в стране. Я провел кастинг среди всех, кто способен. И Навальный вызвался, условно говоря, играть роль будущего президента. Я сказал: "О, да! Прекрасно! Знаешь, я посмотрел, меня устраивает то, как ты это все делаешь, как у тебя получается". Я на него поставил.
– Как долго надпись "Навальный" продержалась на трассе?
– Я поставил ее где-то в конце декабря. И вот на этой неделе ее в итоге убрали.
– До того как была уничтожена ваша инсталляция, полиция вами интересовалась?
По большому счету, их эта история совершенно не интересовала. У них была команда сверху
– Ну, понятно, что начальник РУВД, участковый знали обо мне. Приезжали сюда, потому что это зона их ответственности. Они считают себя людьми, которые просто обязаны быть в курсе. Они исполняли в этом смысле свой долг. Никаких вопросов у меня к ним нет. Если говорить по поводу надписи, то первое столкновение с администрацией Александровского района произошло в начале, если не ошибаюсь, июня. Тогда, насколько я понимаю, кто-то проехал по этой дороге, похоже, Путин. Кто-то дал команду. В итоге глава района, как я понимаю, послал сюда все наличные силы. Но тогда ни полиция, ни ФСБ в этом не участвовали. Они попытались на меня наехать. Был конфликт. В итоге мы разошлись. Я подключил общественность, СМИ, петицию какую-то написали. Они понимали, что у них нет никакого законного основания на меня наезжать. По большому счету, их эта история совершенно не интересовала. У них была команда сверху. И они оказались между молотом и наковальней. Конфликт был в каком-то смысле улажен. А вот несколько дней назад... Могут быть разные гипотезы, что произошло: то ли кто-то проехал, то ли у меня был гость из полиции, с которым я побеседовал, и он доложил, что здесь все продолжается. В этот раз все было серьезней. Здесь был и начальник местной полиции, и участковый, и люди из администрации Александровского района, из Комитета по управлению муниципальным имуществом. А самым главным, кто руководил этим захватом, был некий подполковник. Я не знаю, кто это. Он не представился. Он приехал, понимая, что он хочет, понимая, как он может это сделать, и он технично провел этот отжим.
– Алексей Навальный знает о вашем существовании?
– Конечно, знает. Первый раз он в марте прошлого года перепостил у себя в блоге ролик обо мне.
– Вот вы сказали, что в обычной жизни для вас больше не было перспективы. А какая перспектива у вас в землянке? У вас есть какой-то большой план?
– Хочется какую-нибудь шутку сказать... План – захватить весь мир, или весь мир обклеить наклейками "Навальный", или придумать какое-то большое слово. Но если не говорить в этом аспекте, то у меня нет планов. У меня есть просто общественная задача, которую я решаю. У меня же много других еще задач есть. Я и бук-кроссингом занимаюсь, я занимаюсь исследованием "Вишневого сада" Чехова. Я разговариваю с людьми не только о Навальном. Просто в этом полугодии Навальный является проектом номер один.