Молодым ученым в России нет места, буквально. Поскольку здесь практически отсутствует практика постдокторантуры, надежда на продвижение, помимо способностей, зависит исключительно от личности руководителя и статуса университета. Если эти три фактора не совпадают, молодые люди уезжают искать работу за границей.
Для математиков, по словам доцента кафедры высшей математики МФТИ Андроника Арутюнова, более комфортные, чем в России, условия предоставляют даже Мексика и Китай, где и зарплата выше, и творческий отпуск дольше, и уважения больше. В свою очередь, российские университеты еще некоторое время назад старались приглашать зарубежных преподавателей, да и проект "5-100", который должен был вписать российское высшее образование в мировое пространство, никто не отменял.
Другое дело, что фундаментальные исследования требуют "длинных" финансовых вложений, как в случае с Российским квантовым центром. Однако не только. Алексей Устинов, который входит в научный совет этого центра, прежде заведовал кафедрой экспериментальной физики Технологического института Карлсруэ (Германия), и он утверждает, что наука плодотворнее развивается в университетских лабораториях:
"Там есть молодые мозги и энергия, которые необходимы для того, чтобы выдвигать новые задачи. Если я уже решил некоторое количество задач, (так устроена человеческая голова), ищутся какие-то известные решения, а новые идеи приходят тогда, когда решения неизвестны. Их нужно придумать. Поэтому 90% ученых делают свои лучшие работы, которыми они потом всю жизнь гордятся и на их основе наращивают опыт и научный капитал, в возрасте от 25 до 35 лет".
Ваш браузер не поддерживает HTML5
Ольга Громова
Ольга Громова, физик
Что касается российской практики, то некоторое время назад для поддержания университетской науки был введен особый статус "национальный исследовательский университет", первыми его получили МИФИ и МИСиС, а затем еще несколько десятков вузов, соответствовавшие министерским требованиями. Статус НИУ подразумевал повышенное субсидирование в течение 10 лет, и срок этот подходит к концу, во всяком случае, для первой когорты. Доказать научную эффективность, тем более, если речь идет о фундаментальных исследованиях или о гуманитарных науках, всегда нелегко. Учитывая экономическую ситуацию и академическую разобщенность, можно предположить, что даже если статус "национальный исследовательский" кому-то и оставят, то денег на университетскую науку больше не дадут. И тогда всё заработает по прежней советской схеме, хотя и с другим результатом.
Ваш браузер не поддерживает HTML5
Татьяна Бирштейн
Татьяна Бирштейн, советский и российский физик
Дело в том, что российские университеты по-прежнему поделены между министерством образования и профильными ведомствами, хотя есть еще и некоторое число негосударственных, которое стремительно сокращается. Но если раньше профильные вузы выполняли реальный запрос, продиктованный наличием рабочих мест и потребностью отрасли, то теперь заказать нужных профессионалов можно практически в любом сильном университете, организовав целевую стипендию и субсидировав нужную кафедру. Тем более что профильные вузы в период промышленного упадка переориентировались на экономические и юридические специальности.
А поскольку в России молодые люди вынуждены определяться с будущей сферой деятельности довольно рано, эксперты по трудоустройству советуют – если вы не уверены по поводу профессии, выбирайте любое образование, только хорошее. Крепкий фундамент всегда пригодится, как только ты поймешь, что хочешь построить.
Парадокс заключается в том, что чем комфортнее чувствует себя молодой человек в университете, чем увлеченнее занимается своим предметом и охотнее общается с преподавателями, тем меньше стремится выйти на рынок труда. "Здесь ты максимально свободен в том, что хочешь изучать, выбираешь, что тебе интересно, - объясняет студентка –политолог НИУ ВШЭ, организатор "Научных боев" Камила Маликова. - И потом ты можешь это публично презентовать, обсуждать с коллегами на международных конференциях…"
Ваш браузер не поддерживает HTML5
Научные бои
Финал Научных боев, НИУ ВШЭ
Однако при дефиците вакансий в университетской среде случайные научные работники нередко вытесняют действительно воодушевленных наукой людей. И так происходит независимо от профиля - и у гуманитариев, и у математиков.
Алексей Зыгмонт, религиовед, сотрудник РАН:
- Очень сложно ученому найти место. Все ждут смерти старого профессора, чтобы освободилась ставка. То есть место для живых освобождается только тогда, когда кто-то умирает. Мешают и другие вещи: там, например, где формально есть конкурс, на самом деле, дело решается благодаря личным связям. Если ты не "дружище", то ты можешь биться в конкурсе, но ничего не произойдет. Это в тех местах, где конкурс есть, а в большинстве его просто нет, потому что нет ставок, никто не умер. Я хотел бы заниматься наукой и преподавать, но сумел найти место только в научно-исследовательской сфере, что не во всем меня удовлетворяет. Ну, в общем, как-то приткнулся.
Андроник Арутюнов, доцент кафедры высшей математики МФТИ:
- У меня не было проблем с тем, чтобы стать доцентом, у меня возникли другие проблемы. Во-первых, устроиться на работу, потому что в большинстве университетов, на самом деле, никакого конкурса нет. В России в большинстве университетовнаучных ставок просто физически нет. Я недавно был в Новосибирске, там им удалось каким-то образом добиться некоей ратируемости кадров и набирать молодых на работу. В МФТИ, просто в силу специфики нашей кафедры, поскольку у нас огромная нагрузка, тоже есть возможность брать новых людей. Но это единичные случаи. В целом по стране - устроиться некуда.
Тем не менее, многие молодые люди, поступившие в хороший университет, предпочитают продолжить обучение в магистратуре и аспирантуре. По словам декана факультета математики НИУ ВШЭ Владлена Тиморина, в прошлом году одна треть выпускников бакалавриата продолжила обучение за границей, в том числе в Гарварде и Принстоне, одна треть – на магистерской программе факультета, еще одна - по другим специальностям. То есть получается, что на рынок труда, закончив программу бакалавриата, не вышел никто.
Другое дело, что в североамериканскую аспирантуру российские студенты поступают для того, чтобы получить необходимые знания, минуя магистратуру. К тому же там предлагается достойный финансовый пакет и открываются новые перспективы. В России обычная аспирантская стипендия составляет 4 089 рублей и 6 000 – если ваша тема попадает в приоритетное направление, химическое или сельскохозяйственное, например. Бывают еще, как в НИУ ВШЭ, стипендии академические, которые могут доходить до 30 тысяч, но такую нужно еще заслужить и на всех не хватает.
Сначала вернись
Владлен Тиморин, декан факультета математики НИУ ВШЭ :
- Если бы мы предлагали интегрированную аспирантуру нашим выпускникам, то было бы, возможно, чуть легче удержать их на родине. С другой стороны, им требуется еще и перспектива развития, а здесь возникает сложность, связанная с почти полным отсутствием временных позиций. Нормальная ситуация - это когда человек после аспирантуры работает некоторое время постдоком (постдокторантура). Причем, во всем мире имеется высокая степень мобильности. И даже в очень благополучных странах люди охотно едут на постдоки в Европу или к нам на факультет в НИУ ВШЭ. Однако внутри самой России таких позиций почти нигде нет, прийти же на уровне доцента на хорошее место в хороший университет довольно трудно, пока нет еще багажа публикаций, пока ты не стал известным математиком. А устроиться не в самое лучшее место не хочется, потому что там от человека ничего, кроме преподавания не хотят. Это тупиковый вариант.
Важно, что многие хотят вернуться в Россию и готовы работать за меньшую зарплату, лишь бы работать в родной стране. Проблема в другом - как? Обычно человек пишет в несколько разных университетов и получает соответствующие предложения, которые можно сравнить и выбрать с полным понимаем, что Россия просто милее сердцу. Только дело в том, что в большинстве российских случаев этого сделать нельзя. В России тебе говорят - ты сначала вернись, а мы потом посмотрим - возьмем на работу или нет.
Деньги в абсолютных величинах
Андроник Арутюнов, доцент кафедры высшей математики МФТИ, сопредседатель профсоюза "Университетская солидарность":
- Репетиторством я занимался со второго курса, и это позволяло зарабатывать на хлеб с маслом. К сожалению, в репетиторстве (а это в первую очередь подготовка к ГИА или ЕГЭ со школьниками) для математика требуется слишком низкий уровень квалификации. Но долгое время это был мой основной источник доходов, поскольку как аспирант я получал стипендию 6 тысяч рублей, а затем зарплата в МФТИ составляла 30 тысяч.То есть я репетиторствовал с утра до ночи. Позже, благодаря профсоюзу, у нас существенно улучшилась ситуация и зарплата выросла. Кроме того, не так давно я выиграл грант президента, участвую еще в нескольких грантах, и это позволило мне отказаться от репетиторства. Но моя основная зарплата все равно за преподавание, хотя кафедра высшей математики - это условная работа по специальности, я все-таки хотел бы себя ощущать математиком.
вы мордой не вышли, нам надо заграничных преподавателей
На самом деле, у государства для науки есть деньги. Например, Физтех вошел в известную программу "5-100", и в институт приходят в абсолютных величинах очень большие деньги. Но как расходуются эти деньги? Первое, что было объявлено, что для вас, дорогие работники МФТИ, эти деньги вообще не предназначены. Вы мордой не вышли, потому что нам надо привлекать заграничных преподавателей. Они занимаются настоящей наукой, а не той фигней, которой вы тут балуетесь. Казалось бы, выделили Физтеху такую-то сумму денег, все - о, как здорово! А на самом деле они выделены не для преподавателей и не для студентов Физтеха, а для каких-то других людей, которые имеют довольно смутное отношение к МФТИ. То же самое произошло и во многих других ВУЗах, которые участвуют в этой программе.
Вторая важная вещь - низкий уровень компетенций людей, которые занимаются распределением этих денег. Они очень часто ориентируются на формальные вещи, например, индекс цитируемости. И деньги выделяются не тем, кто занимается фундаментальными исследованиями, а тем, кто интересуется модными вещами. Например, в Физтехе теперь безумная мода на всякую биологию. В результате деньги уходят людям модным, если не сказать социально близким, но они далеко не всегда являются учеными.
Алексей Зыгмонт, сотрудник РАН :
- Мое направление аспирантуры называлось "Философия и этика религиоведения". И я пошел "в поле" - на Чистые пруды, а там в один день акция ЛГБТ, а на другой день собрание православных националистов, с иконами и хоругвями. И так я переходил от одного человека к другому и задавал безумные вопросы, занимался исследованиями.
Православные фашисты плевались мне в лицо, рассказывали о том, что Гитлер построил в Берлине православный храм и так далее и так далее. То есть я занимался православными немножко радикалами, немножко маргиналами. Потом полгода состоял в монархической общине на непонятных правах полурелигиоведа, полуобращенного, который верит в пришествие грядущего царя. У меня есть титул титулярного советника при будущем царе, который всех убьет, особенно, как вы понимаете, всех евреев. В целом я занимаюсь исследованиями религии насилия, ушел немножко от православия, хотя и им тоже.
если будете писать о православии, то вылетите отсюда
Конечно, когда занимаешься темой насилия, всегда есть опасность, что тебя просто побьют, но мужчине с этим намного проще. И потом, меня часто воспринимали как потенциального обращенца, поэтому относились очень дружелюбно. Оставить эти занятия я был вынужден по другой причине, когда пришел в аспирантуру. Мне сказали, что этим вы заниматься не имеете права, и если будете продолжать что-то писать о православии, хоть одно слово, вы вылетите отсюда, потому что вы занимаетесь философией.Честно говоря, я не очень понимал, почему не могу заниматься религиоведением. В итоге был вынужден сменить тему и заняться французской философией.
Темы, которыми я сейчас занимаюсь - религия насилия, терроризм, мученичество, в том числе политическое мученичество, все это безумно актуально в связи с событиями в мире, их можно сделать продающими. Но вопрос в том - кто купит? Надо искать, надо, чтобы тебя нашли.
Почему национальные кадры уезжают за границу, фундаментальные исследования финансируются в последнюю очередь, а вакантные места образуются только после смерти сотрудников рассказывают декан факультета математики НИУ ВШЭ Владлен Тиморин, доцент кафедры высшей математики МФТИ, сопредседатель профсоюза "Университетская солидарность" Андроник Арутюнов, религиовед, научный сотрудник РАН Алексей Зыгмонт, главный научный сотрудник химического факультета МГУ Алексей Бобровский, младший научный сотрудник Института проблем правоприменения при Европейском Университете в Санкт-Петербурге Алексей Кнорре.