— Вопрос к Александру Иличевскому. Саша, вы сидели на сцене ЦДЛ вместе с остальными, с людьми, которые вышли в финал премии «Большая книга». Расскажите о своих впечатлениях.
Александр Иличевский: — Стульев было ровно двенадцать, и все они очень напоминали небезызвестные бендеровские стулья. Замечательное ощущение. Какой-то оркестр, который я про себя назвал «сводный оркестр ФСБ», дирижер был в брюках с какими-то подозрительными лампасами. Во-вторых, мы видели людей, которых и по телевизору довольно редко увидишь, тут они были примерно такие же, как в телевизоре…
— Вы банкиров имеете в виду?
Александр Иличевский: — Да, банкиров и председателя Счетной палаты, который сказал какие-то шутливые слова замечательному Науму Моисеевичу Коржавину, за которого я чрезвычайно счастлив и которому была вручена специальная премия за вклад в литературу. Список номинантов был вполне либеральный и вполне охватывающий всю ширину современной литературы. Единственное, я огорчен, что Коржавину не дали денежную премию. Я был бы совсем удовлетворен, если бы это было хоть третье, хоть второе, хоть первое место, это было бы совершенно здорово.
— Владимир Губайловский, комментарий литературоведа к тому короткому списку, который получили на «Большой книге» и к выбору жюри.
Владимир Губайловский: — Всех победителей я прочел. У меня такое впечатление, что это было довольно давно, то есть, скажем, книга «Все поправимо» Александра Кабакова, которая была удостоена второй премии, по моим представлениям, появилась больше года назад. Кроме того, достаточно, конечно, уже известная, нашумевшая книга Быкова о Пастернаке, которая уже успела стать победителем премии «Национальный бестселлер», и книга Шишкина «Венерин волос», которая тоже, кстати, была победителем «Национального бестселлера», но вокруг которой, собственно, скандал происходил, например, на последнем «Буккере». Все это книги очень известные и очень достойные. Но отдельно надо сказать, конечно, о быковском «Пастернаке». Как совершенно верно было замечено, эту первую премию жюри каким-то немыслимым образом… Потому что на самом деле они ведь все голосуют — каждый заполняет свой бюллетень, а потом все эти бюллетени складывают в одну большую кучу. В жюри 97 человек. То есть, по-моему, очень трудно как-то подстроить этот выбор. Жюри это большое сделало выбор в пользу даже не столько Дмитрия Быкова, сколько в пользу Бориса Пастернака. По-моему, очень достойное начало для премии.
— А ведь были плохие предчувствия, не правда ли?
Александр Иличевский: — Насколько Москва полнится сплетнями, очень многие и издатели, и писатели, которые не попали в этот шорт-лист, не были довольны, ходили всякого рода слухи о том, что может произойти какой-то скандал и прочее. Но, как мы видим, все прошло совершенно замечательно, и это здорово.
— Было подозрение, что премию вообще не дадут никому. Я правильно понимаю?
Александр Иличевский: — Да, совершенно верно.
— Если говорить о самом церемониале, о том, что выбор места для вручения премии — это Центральный дом литератора, это некое обращение к советской истории, это обращение к некой традиции. При этом я настаиваю: церемония выглядела, как мне кажется, по-хорошему провинциально. Вот эти большие деньги, они не выглядели нуворишески. И в то же время там было, как мне кажется, довольно много смешного. Володя, ваши наблюдения?
Владимир Губайловский: — То, что вся эта церемония, вся эта «Большая книга» происходила в ЦДЛ совершенно неожиданно, потому что за последние годы, даже не годы, а за последние, по-моему, лет пятнадцать, в ЦДЛ вручение премий никаких не происходило, и то, что было решено провести вручение вот этой «Большой книги» именно в этом зале (зал, кстати, очень удобный и уютный, в общем, он ничем не хуже других), в этом есть, безусловно, какая-то отсылка к советской литературе, именно к советской. Именно во времена советской литературы ЦДЛ был построен, и он устроен тем самым, ну, что ли, центром литературы, куда приходят писатели, которые читают свои стихи и книги или пьют водку. Да, это, безусловно, какой-то жест в эту сторону. Что такое советская литература? Советская литература, конечно же, в первую очередь это некоторый регулируемый идеологический орган. Я не знаю, насколько устроители «Большой книги» хотели такой месседж послать всем, но тем не менее они его послали. То, что касается самой церемонии, там было много невинных, нелепых... Причем, было ясно видно, что Фекла Толстая, которая, кстати, очень неплохо вела эту церемонию, просто импровизирует. Был такой момент, когда она заставила всех писателей, которых все-таки на сцене было 12 человек, это помимо председателей этого жюри — Гранина и Радзинского, встать — и сказала, что вот это будет такой снимок на память зрителям, на что Дмитрий Быков со свойственным ему свободным отношением к разного рода снимкам, еще и сплясал.
— Как вы думаете, то, что премия была заявлена, как такая «главная государственная» с самого начала устроителями (они себя и позиционировали, как главную государственную книжную премию, мы это увидели), это как-то оправдалось?
Александр Иличевский: — Если сложить все нелепости и в то же время удачи этой премии, я думаю, что удача перевесит. Премия получилась действительно большой.
Владимир Губайловский: — Да, я считаю, что премия удалась. И тут надо сказать очень много добрых слов в адрес экспертного совета, который формировал длинный список и который формировал короткий список. Потому что, вообще говоря, удача премии связана с тем коротким списком, который был сформирован. Он был очень хороший, он был разнообразный, он был свободный, в нем было много находок, были настоящие открытия. Все достойные книги последних полутора лет, ну, или почти все, многие, вошли в этот список. И дальше уже на самом деле провалить было очень тяжело. И этого не случилось.