14 марта стало известно, что 27-летний житель Санкт-Петербурга Илья Капустин, являющийся свидетелем по так называемому делу "питерских террористов", покинул Россию и попросил политического убежища в Финляндии. Капустина задержали 25 января, в тот же день, что и обвиняемого по этому делу Игоря Шишкина, и два дня спустя после задержания еще одного фигуранта дела, активиста левого движения, гражданина Казахстана Виктора Филинкова. Филинков, Капустин, а также другие задержанные по этому делу заявили, что сотрудники ФСБ применяли к ним пытки.
Обыски и аресты в Санкт-Петербурге были произведены с санкции суда в Пензе, где еще в октябре 2017 года по подозрению в "организации и участии в террористическом сообществе" были арестованы шестеро местных активистов, причисляющих себя к антифашистскому и анархистскому движению. Один из них какое-то время жил в Санкт-Петербурге, поэтому, вероятно, следствие и решило провести аресты и обыски в этом городе. В среду Ленинский районный суд Пензы продлил до 18 июня срок ареста одному из задержанных, Андрею Чернову. 13 и 14 марта этот же суд продлил арест двум другим фигурантам этого дела. В Санкт-Петербурге под стражей по этому делу остаются Филинков и Шишкин.
Следствие уверено: все задержанные (кроме Капустина) являются участниками загадочной террористической организации "Сеть" и ее филиала, организации "Марсово поле" (при том что в интернете никаких следов этих организаций нет, как нет их названий и в списке организаций, признанных в России экстремистскими или террористическими). Пензенские и питерские "террористы", как считает ФСБ и СК, якобы готовили "насильственный захват власти" и "вооруженный мятеж". По данным издания "Фонтанка", их аресты могут быть связаны с анонсированной в прошлом году оппозиционным политиком Вячеславом Мальцевым "революцией 5 ноября". Сами задержанные утверждают, что не имеют отношения к Мальцеву или каким-то другим организациям.
6 марта, Санкт-Петербургский городской суд, Виктор Филинков на экране телевизора для видеосвязи с СИЗО во время судебного заседания, на котором защита пыталась опротестовать его арест
Радио Свобода связалось с Ильей Капустиным и попросило его рассказать подробнее о том, как его задерживали, как пытали в микроавтобусе ФСБ, почему он решил уехать из России и собирается ли он вернуться обратно, когда страсти по делу "питерских террористов" немного улягутся.
– Почему вы решили уехать из России, ведь вы даже не являетесь в этом деле обвиняемым?
– Да, я, конечно, не обвиняемый, но в России мне было страшно и очень больно. И раз такое произошло, то оставшись, я бы ожидал, что такое может произойти снова, а этого мне совершенно не хотелось. Известно же, что в России, чтобы сесть, тебе не обязательно совершать какие-то преступления, не обязательно быть виновным, достаточно попасть в поле зрения спецслужб, что со мной уже произошло. А дальше они уже сами доведут дело до конца, например, могут заставить кого-то, кто сейчас под их контролем, кого-то, кого они пытали или пытают сейчас, меня оклеветать. Кроме того, я предал это дело огласке, написал заявление в Следственный комитет о возбуждении уголовного дела в отношении тех, кто меня пытал, поэтому в России я опасался мести с их стороны. У меня были опасения, что меня могут арестовать, хотя я совершенно невиновен, совершенно ни в чем противозаконном не участвовал и не собирался участвовать.
В России, чтобы сесть, тебе не обязательно совершать какие-то преступления
– Как происходил ваш отъезд?
– Практически через несколько дней после случившегося (задержания и пыток в ФСБ. – Прим. РС) я пошел в посольство Финляндии и подал документы на визу. Как только я ее получил, буквально на следующий день взял и поехал в Финляндию.
– Вас кто-то ждал там? У вас были в Финляндии люди, которые вам помогали?
– После того, как я приехал в Хельсинки, я просто пошел в полицейский участок и там подал заявление на политическое убежище. Я описал свою ситуацию, и меня направили в общежитие. Сейчас я проживаю в нем и жду собеседования в миграционной службе.
– Сколько времени может занять рассмотрение вашего прошения?
– От полугода до двух лет.
– Когда вы пересекли российско-финскую границу?
– 13 февраля, уже примерно месяц назад.
– Все это время вы не предавали свой отъезд огласке, чтобы себя обезопасить?
– Нет, просто так получилось, что только сейчас финские журналисты взяли у меня интервью, и в России его перевели на русский язык. Так эта информация стала достоянием общественности.
– Отреагировал ли как-то Следственный комитет на ваше заявление о пытках и на вашу просьбу предоставить вам государственную защиту?
– Мы с адвокатом (интересы Капустина представляет адвокат Дмитрий Герасимов, сотрудничающий с правозащитной организацией "Зона Права". – Прим. РС) подали заявление в СК, описали ситуацию, приложили заключение судмедэкспертизы и фотографии. Я не мог уже оставаться в России, уехал в Финляндию, лично появиться в Следственном комитете не смог. Сейчас, спустя месяц, оказалось, что Следственный комитет отказался инициировать проверку, потому что я не пришел лично и не рассказал сам о случившемся. Они хотели от меня каких-то пояснений, мой адвокат предложил им связаться со мной по видеосвязи, но представитель СК отказался, сказал, что его начальство не может принять к рассмотрению заявление по видеосвязи. Поэтому нам было отказано. Предоставили ли мне государственную защиту, я даже не знаю, сейчас мне это уже не очень интересно.
"Множественные ссадины округлой и овальной формы". Фотографии следов электрошокера на теле Ильи Капустина и фрагмент акта судебно-медицинской экспертизы:
– Когда вас пытали, чего от вас хотели добиться сотрудники ФСБ? Чтобы вы взяли на себя вину или признали, что являетесь членом одной из этих организаций, фигурирующих в деле, – "Сеть" и "Марсово поле"?
– Нет, не было такого, чтобы меня заставляли именно в чем-то признаваться. За некоторое время до случившегося был арестован мой знакомый, с которым мы время от времени работаем. Я звонил ему насчет работы как раз в тот момент, когда его задерживали. И спецслужбы подумали, что это неспроста. Еще они интересовались девушкой, с которой я вместе жил. Возможно, ее в чем-то подозревают.
– Этот знакомый – это Виктор Филинков?
– Нет, Филинкова и Шишкина я не знаю. Мой знакомый вообще не связан с этим делом. Ему не предъявляют обвинения по нему. Пока вообще непонятно, в чем его обвиняют. Задержали его несколько раньше, чем Филинкова и Шишкина.
– Вам знакомы фамилии хотя бы кого-то из активистов, арестованных в Пензе или в Санкт-Петербурге в рамках расследования дела "питерских террористов"?
– Нет, не знакомы. В Пензе я не был никогда, никого оттуда не знаю. Питерских ребят этих тоже не знаю.
– Вы не анархист, не антифашист, просто обычный житель Санкт-Петербурга?
– Нет, ну, я придерживаюсь левых убеждений, верю в равенство возможностей для всех людей, участвовал в разных экологических инициативах, по облагораживанию городской среды, против уплотнительной застройки, в некоторых антисистемных митингах. Но конкретно тех людей, которые фигурируют в деле по Пензе или Питеру, я не знаю.
– Вы входили в какие-то организации, которые объединяют людей схожих с вами взглядов?
– Нет, никогда не входил.
– Издание "Фонтанка" пишет, что "пензенское" и "питерское дело" могут быть связаны с так называемой "революцией 5 ноября" Вячеслава Мальцева. Вы знаете Мальцева?
– Я только по слухам знаю, что это националист, немножко либеральный. Исходя из этого можно сделать вывод, что он совершенно никак не относится к тем, кто арестован в Питере и в Пензе, к левым активистам. Я с ним не знаком, разумеется, и совершенно не поддерживаю национализм, не стал бы ни в чем участвовать с такими людьми.
– Вы говорите, что иногда участвовали в "антисистемных акциях". Насколько для вас было неожиданным все, что с вами произошло? Ожидали ли вы, что против вас когда-нибудь могут быть применены пытки, что вам придется бежать из России?
– Последний раз я участвовал в таких акциях довольно давно, сейчас я не назвал бы себя активистом. Я могу один раз в год сходить на какой-нибудь митинг, но это не то, что меня характеризует. У меня были совсем другие идеи, в чем участвовать: я хотел поехать на юг, сделать сельскохозяйственный кооператив, хотел посадить ореховый сад. Я был полон такими идеями, собирался в марте уже ехать их осуществлять и был, конечно, полностью ошарашен тем, что случилось, и не понимал, из-за чего к моим знакомым, ко мне такой интерес у спецслужб.
– Что это за знакомые?
Задавали вопрос и сразу били током, не давая времени на раздумья. Если сразу же не отвечаешь, бьют еще раз
– Меня спрашивали про очень многих людей: среди них были и задержанные в Питере, и задержанные в Пензе. Никого из них я не знаю. Но были еще и другие люди, которыми они интересовались, и двух из них я знал. Спрашивали, где они живут, как выглядят и так далее. Спрашивали про политическую позицию мою и этих людей, спрашивали, собирались ли мы "устраивать госпереворот". Кроме того, они хотели знать вообще любые подробности из жизни, о чем мы разговаривали, как я их характеризую. Прошлись по контактам в телефоне, попытались выбить из меня пароль от электронной почты, посмотрели страницу "ВКонтакте". Задавали какой-то вопрос и сразу же били током, не давая времени на раздумья. Если сразу же не отвечаешь, бьют еще раз. Проверяли достоверность информации, которую я им говорил. Видимо, их все устроило, раз они меня в конце концов отпустили.
– Вы пытались подсчитать, сколько раз вас ударили электрошокером?
– Про некоторые вопросы спрашивали по 5–10 раз, вероятно, это были наиболее важные для них вопросы. Всего, если подсчитать количество ожогов, их было где-то около сотни.
– Как вы себя сейчас чувствуете?
– Хорошо. На протяжении примерно месяца были проблемы со спиной и с грудным отделом, было больно слишком глубоко вдыхать, немножко тело болело при движениях торсом. Сейчас осталась только немножко онемевшая кисть в том месте, где остались порезы от наручников.
– Вам угрожали чем-то, если вы предадите эту историю огласке?
– Что удивительно, нет. Может быть, это предполагалось, а я не понял? Но, конечно, просто грозились меня убить, еще до этого, подкинуть оружие, говорили, что у меня работы никогда не будет. Но никто не говорил прямым текстом, что какие-то проблемы будут, именно если я все это опубликую.
– Как представились эти люди?
– Они представились "сотрудниками спецслужб". Мы приехали в отдел ФСБ, и в отделе ФСБ один из людей уже знал, что со мной происходило до этого в машине, угрожал, что если я не буду с ними сотрудничать, пытки продолжатся. А я и не знал, как я могу с ними еще сотрудничать, потому что я и так с ними разговаривал и говорил все, что знаю.
– А что происходило с вами между тем, как вас задержали, и тем, как вас привезли в отдел ФСБ?
Грозились отвезти в лес, ноги переломать, оставить замерзать
– Мы ездили в автомобиле по городу в течение 3–3,5 часов. Меня грозились отвезти в лес, ноги переломать, оставить замерзать. В какой-то момент мы долго ехали без остановки, и я уже подумал, что мы действительно едем в лес, но нет, из машины я в итоге все это время не выходил.
– Как выглядела эта машина? Был ли у вас шанс, например, закричать, позвать на помощь, чтобы вас услышали?
– Это был темный микроавтобус с тонированными стеклами. Я орал довольно-таки громко, когда меня пытали, но сомневаюсь, что кто-то меня слышал: во-первых, было уже довольно поздно, во-вторых, мы ехали, вряд ли что-то можно было услышать извне микроавтобуса.
– Вы попросили политического убежища. Что у вас осталось в России? Вы твердо настроены жить в Финляндии или рассматриваете возможность возвращения, когда вся эта шумиха вокруг "дела террористов" уляжется?
– У меня остались в России все друзья, все родственники, но на данный момент я не чувствую себя в России в безопасности, и это все-таки перевешивает. Может быть, через какое-то время, если в России начнутся какие-то изменения, политический климат будет помягче, если начнут привлекать к ответственности сотрудников спецслужб, которые совершают противоправные действия, если перестанут просто так без доказательств сажать людей – тогда, может быть, я подумаю, вернуться или нет.
– Вы допускаете хотя бы на секунду, что все заявления ФСБ о существовании организаций "Сеть", "Марсово поле", о том, что они готовили "вооруженный госпереворот", имеют под собой какую-то почву?
– Нет, это небылицы, это настолько абсурдно, что я не готов в это поверить.