На поле в Раменском районе Московской области, рядом с деревней Аргуново и селом Степановское, наконец начались полномасштабные поисковые работы – почти через два месяца после крушения самолета Ан-148 "Саратовских авиалиний" 11 февраля. А родственникам предлагают 600 тысяч за обещание не обращаться в суд.
Фрагменты тел погибших, их личные вещи и даже обломки самолета так бы и валялись на неоцепленном поле, если бы Юлия Синицына, потерявшая в авиакатастрофе мать, не поехала возложить цветы к стихийному мемориалу в пятницу, 6 апреля. На поле, по ее словам, лежали уши, просто куски мяса с костями, а пару недель назад, когда снег только начал сходить, местные жители находили и целые части тел: ноги, головы. Юлия тут же позвонила следователю СК, которая работает с ней, та сказала никуда не уезжать, однако ни из МЧС, ни из СК в пятницу на поле никто так и не приехал. Криминалисты приехали только после выходных, в понедельник, 9-го. Впрочем, как заявил 10 апреля губернатор Оренбургской области Юрий Берг, "работы на месте не прекращались, они прерывались только по погодным условиям". "Конечно, прекращались работы, – заочно спорит с губернатором москвичка Анна Никитченко, потерявшая в катастрофе мужа, 29-летнего Алексея, летевшего в Орск в командировку. – Мы там были и на 9 дней, и на 40 дней, никакого оцепления не было, никто не работал".
Ваш браузер не поддерживает HTML5
Поисковая операция на месте крушения Ан-148
(Архивное видео. Так проходили поиски в первые дни после крушения самолета, но родственники жертв говорят, что они вскоре были остановлены)
Обещанного год ждут
О том, что расследование затягивается, стало известно за несколько дней до скандала на поле. В начале апреля жительница Новосибирска Анна Толмасова (ее 22-летняя дочь Дарья жила в Москве, в Орск летела в гости к молодому человеку) опубликовала петицию, потребовав от властей ускорить работу по идентификации останков.
Нам сказали: три месяца. Для нас это была цифра, трудно воспринимаемая
Сразу после катастрофы власти не скупились на обещания. Глава Следственного комитета Александр Бастрыкин, выезжавший на место трагедии, "поручил в первоочередном порядке провести тщательный осмотр этого места с применением криминалистической техники. По его словам, именно сейчас, не теряя ни минуты, крайне важно тщательнейшим образом все это исследовать, изымая и фиксируя все следы", – пересказала слова начальника официальный представитель СК Светлана Петренко (на запрос РС о комментариях относительно хода расследования Светлана Петренко не отреагировала). Тогда же сообщалось, что на месте трагедии будет работать около сотни следователей и криминалистов. Кроме того, "Александр Бастрыкин также поставил перед подчиненными задачу в максимально сжатые сроки провести необходимые генетические и экспертные исследования, чтобы родственники в скором времени могли получить тела погибших", сказала журналистам та же Петренко. Максимально сжатые сроки сначала показались слишком длинными. "Нам сказали три месяца. Для нас это была цифра, трудно воспринимаемая", – говорит Анна Толмасова. В конце марта стало известно, что сроки сдвигаются.
Если вы хотите, вы можете 1/10 похоронить, а дальше мы вам додадим оставшееся
Как рассказала РС Анна Никитченко, 26–28 марта родственников стали вызывать в СК, чтобы ознакомить их с промежуточными результатами экспертизы. Принимали не вместе, а по одному, бумаги выдавали только читать, не разрешая даже фотографировать. В документе, с которым ознакомилась Никитченко, значилось, что экспертиза проведена всего по 1/10 останков, на вопрос, когда же будет сделано всё, сотрудники СК ответили ей, что сроки могут растянуться до года. "Они сказали, если вы хотите, вы можете 1/10 похоронить, а дальше мы вам додадим оставшееся. А сейчас, когда выяснилось, что у них даже не все фрагменты тел собраны… – прерывается Анна. – Не знаю, как дальше".
Ни на встрече в СК, ни при общении со следователем по телефону Анна Никитченко не смогла получить ответа ни на один вопрос относительно катастрофы: "Какие есть версии следствия, когда выдадут тела, кто ответственный за попустительство, что не все фрагменты тел собраны, – спрашивала она. – Никакого прямого ответа мы не получаем, ответ на любой вопрос – либо тайна следствия, либо это решает начальник, либо вам ответят позже".
Чье горе горче
Экспертиза по авиакатастрофе не завершена, но мы ее отодвигаем и будем заниматься вами
Новосибирские следователи также обозначили год как максимальный срок окончания идентификации, – рассказала РС Анна Толмасова. По ее словам, последней каплей, которая подтолкнула ее к написанию петиции, стало некое видео из Кемерова, где представители властей на встрече с родственниками погибших 25 марта при пожаре в торговом центре "Зимняя вишня" говорят, что "экспертиза по авиакатастрофе не завершена, но мы ее отодвигаем и будем заниматься вами". "То есть трагедия в Кемерово оказывается более серьезная, чем наша? – восклицает Анна Толмасова. – Но как они это оценивают, по каким критериям, я не могу понять. У меня тоже погиб ребенок!" Анна Никитченко также подтвердила РС, что родственники погибших кемеровчан передавали на словах содержание этого разговора родственникам погибших при крушении Ан-148. Впрочем, найти это видео не удалось, а Анна Толмасова отказалась передать его корреспонденту РС, пояснив, что "пока не готова его публиковать". Родственники погибших в Кемерове, с которыми пообщалось РС, о прямой связи между увеличением сроков расследования авиакатастрофы и пожаром не слышали, тела же их родных обещали идентифицировать в течение трех недель. "Но у нас тут другое, – пояснил один из членов кемеровской инициативной группы Расим Яралиев. – Здесь многих невозможно идентифицировать по ДНК, потому что материала нет, всё сгорело. По каким-то металлическим предметам определяют".
Чёрный ящик разбившегося Ан-148
В Орске на встрече с родственниками погибших 6 апреля губернатор Юрий Берг пообещал, что родные получат останки в течение полутора месяцев, а следователи СК после разразившегося скандала стали говорить родственникам об июле "как минимум". Разнится информация и о том, сколько же фрагментов тел обследовано на сегодняшний день. Если москвичка Анна Никитченко говорит об 1/10, то жительница Орска Татьяна Ремарчук (у нее в самолете был 27-летний сын Владимир Ремарчук, служивший в Воркуте и ехавший в Орск в отпуск) сказала, что на одной из встреч в конце марта представитель Московского бюро судебной экспертизы, которое занимается идентификацией останков, сообщил ей, что обработана четверть фрагментов. "Нам объяснили, что у нас один в России робот, который максимально точно делает экспертизу, большего они сделать не могут", – говорит Татьяна Ремарчук.
Досудебный подкуп
Поскольку комментариев от СК получить не удалось, для того чтобы сравнить скорость работы следствия, Радио Свобода связалось с родственниками погибших в другой катастрофе – Ту-154 под Сочи 25 декабря 2016 года. Тогда погибли 92 человека (под Москвой – 71 погибший), самолет разрушился после удара о воду, тела также собирали по фрагментам, а родственники жаловались, что идентификация идет слишком долго. Впрочем, тогда, как оказалось, следствие действовало куда оперативнее. Как рассказала Радио Свобода Елена Давиденко, мать погибшего артиста ансамбля имени Александрова Кирилла Давиденко, большую часть погибших похоронили уже 16 января, однако чуть позже появились новые фрагменты тел, которые дозахоранивали в июне. "У нас был закрытый гроб, в который вроде бы положили какие-то фрагменты, с которыми нас знакомили по фотографиям. Фрагменты выглядели как в мясной лавке, одни куски маленького размера", – говорит Елена. По ее словам, тела 12 человек так и не нашли, их смерть устанавливали в суде. Впрочем, в январе похоронили далеко не всех. К примеру, сына Анны Буряченко Бориса, артиста того же ансамбля, очень долго не могли найти и также хоронили в два захода: 28 апреля и 20 июня.
Предлагали дополнительно 600 тыс. за мировое соглашение в суде
По словам Анны Никитченко, родственники погибших собираются создать благотворительный фонд – прежде всего, для сбора средств на установку памятника на месте крушения, но также и для того, чтобы некая организация могла бы защищать интересы всех родственников. Сейчас родные погибших ведут переговоры с несколькими юристами, чтобы определиться с дальнейшими действиями.
Проблему возможных судов власти пытались решить даже до ее появления: в марте родным в разных городах стали звонить из компании "АльфаСтрахование", выплачивавшей компенсаций. "И мне звонили, и моей снохе звонили, – говорит Татьяна Ремарчук. – Предлагали дополнительно 600 тысяч за мировое соглашение в суде". Что за мировое соглашение, Татьяна выяснять не стала и от денег отказалась, попросив не беспокоить ее до похорон. Информацию о том, что родственников погибших пытались "подкупить", подтвердила и Анна Никитченко, по ее словам, в Москве родственникам предлагали те же 600 тысяч за обещание вовсе не обращаться в суд. Впрочем, заместитель генерального директора «АльфаСтрахования» по авиационному страхованию Илья Кабачник пояснил РС, что звонки были связаны с тем, что не вся сумма компенсации выплачивается сразу: помимо основной выплаты в 2 млн рублей, которые постарались перечислить максимально быстро, родственники имеют право на компенсации по потере кормильца, а также на компенсацию морального вреда - эти суммы рассчитываются индивидуально. "Разговора о том, чтобы не обращаться в суд, быть не могло, мы наоборот [в том, что касается морального вреда - прим.] говорим людям, чтобы они шли в суд, о внесудебном соглашении тут речи не идёт", - сказал Илья Кабачник. По его словам, 600 тыс. - цифра, которую озвучивали для консультации, чтобы сориентировать пострадавших, сколько они могут получить в суде, никакого отношения к ходу следствия или работе по идентификации останков это не имеет.
Еще одна странность: вскоре после катастрофы многие родные стали получать сообщения в соцсетях с безликих профилей: "В самолете была посылка на имя вашего мужа", – написали Анне Никитченко. Анна ответила, что никакой посылки не было. "Они многим так писали, – говорит Анна. – Или что ваш муж перевозил для нас какой-то товар, раньше все было хорошо, а что нам делать сейчас? Кому-то писали, что ваш родной был задействован в каких-то операциях, он должен был что-то там перевезти. Мы думаем, что кто-то мог проверять какие-то версии". Сообщения прекратились так же неожиданно, как и начались.
10 апреля Юлия Синицына на своей странице "ВКонтакте" поблагодарила всех, кто распространял ее видео с места крушения самолета: "Нас услышали, работа началась". Впрочем, на завершение этой работы родственники смотрят без оптимизма: "Мы не знаем, кому верить, – говорит Анна Никитченко. – То одни сроки дают, то другие. И как мы вообще можем быть уверены, что работа будет вестись как нужно, если до сих пор никто ничего не делал?"