Ленивые или трудолюбивые?

• Работа должна быть в удовольствие, приносить доход и при этом много времени не отнимать, полагает большая часть молодого поколения.
• Сегодня родители предлагают ребенку с выбором профессии определиться самостоятельно: он должен стать счастливым и их не разочаровать.
• Успех, по мнению молодых, это не покорение больших высот или достижение карьерных вершин, а возможность радоваться жизни и чувствовать себя счастливым.
• Вместо того чтобы строить обычные вертикальные или горизонтальные карьеры, люди сегодня меняют сферу деятельности, находят новый род занятий.
• Увеличивается число молодых людей (44%), которые отвечают, что для них важнее, чтобы работа была интересная, чем высокооплачиваемая.
• В России специалисты, оканчивающие лучшие факультеты лучших вузов, зарабатывают всего на 20% больше, чем человек, не имеющий высшего образования.

Тамара Ляленкова: Сегодня мы поговорим о том, как меняется отношение к труду и к работе. В советские времена мир делился на трудящихся и эксплуататоров. 1 мая люди выходили на демонстрацию с транспарантами "Мир! Труд! Май!", а тунеядство считалось преступлением. Потом на смену тунеядству пришла безработица, "общественно полезный труд" оказался бесполезным, а современное поколение молодых людей демонстрирует принципиально иное от родительского отношение к работе.

Во всяком случае, так показывают исследования, в том числе сделанные для Сбербанка компанией Validata. Ее генеральный директор Мария Волькенштейн сегодня у нас в гостях. Готовы ли работодатели считаться с особенностями молодых специалистов, нам помогут понять руководитель Career.ru Ирина Святицкая и психолог Владимир Спиридонов, а мнение молодого поколения представят студенты Российской экономической школы Дарья Волосова и Артур Киньягулов.

Тамара Ляленкова: Мария, среди "30 фактов о современной молодежи" некоторые относятся непосредственно к работе. В чем главное отличие от старшего поколения, на ваш взгляд?

Мария Волькенштейн: Я думаю, что главное отличие заключается в ощущении молодых, что успех подразумевает быть счастливым. То есть это не покорение больших высот или достижение карьерных вершин, а возможность радоваться жизни и быть счастливым. Хочу отметить, что не все 100% так считают, это некая усредненная температура по больнице, но в целом тренд существует.

И понятно, откуда ноги растут. Система воспитания и образования в СССР строилась вертикально: учителя и родители были ребенку, подростку начальниками. То есть унитарная система вела человека, по ходу объясняя, что твой долг такой-то, такой-то и так далее. И вот эта система начала постепенно меняться, стала гуманистической, и до сих пор разворачивается в сторону гораздо более внимательного отношения к ребенку. Теперь главный тренд состоит в том, что родители говорят, что мы с детьми друзья, мы им не начальники, и нам самое главное, чтобы ребенок вырос счастливым, нашел себя.

Из этого следуют две вещи: с одной стороны, рождается доброжелательное отношение, с другой стороны, возникает гиперопека. Детей жалко: у них большие нагрузки, давайте мы их освободим от бытовых сложностей, кроме того, опасно вокруг. А для нас, родителей, главное же, чтобы ребенок счастливый был. В результате дети не очень приспособлены к столкновению со сложностями и трудностями. У них представление о мире формируется таким образом, что мир довольно уютный, все везде хорошо. Поэтому в целом молодежь довольно оптимистично настроена.

Святослав Элис: Артур, а что для вас значит успех? Может быть, это связано с родительскими установками?

Артур Киньягулов: Я родился и вырос в небольшом поселке в республике Башкортостан с населением примерно в 50 тысяч человек. И я понимал, что нужно хорошо написать ЕГЭ, либо выиграть какую-то олимпиаду, получить льготу и поступить в хороший ВУЗ, чтобы уехать из поселка, получить билет в другую жизнь. Наверное, на мое решение повлияли разные факты – и воспитание, и школьное образование, и чтение всяких интересных и полезных книг. Первый шаг к успеху сделан – я учусь в РЭШ.

Тамара Ляленкова: С одной стороны, это показательный случай, с другой стороны – олимпиадников не так много. Что демонстрирует общий тренд, Мария?

Мария Волькенштейн: Мы не первый раз проводим подобное исследование и видим, в какую сторону все двигается. Важная вещь, которая сильно влияет на современных подростков, – это, конечно, интернет, благодаря которому у них формируется клиповое мышление. То есть они умеют сосредотачиваться на 8 секунд, после чего внимание уходит.

Сегодня ребенок не пользуется Интернетом, он в нем живет. Кроме того, интернет доносит до тебя информацию, что успех – это необязательно тяжелый труд. Например, у тебя родители работали, работали, работали – и где они сейчас? Кроме того, ты можешь сидеть и очень долго учить все даты по истории, а зачем? Ровно секунда, и ты находишь всю нужную информацию.

Кроме того, когда мы говорим про труд, очень важно понимать, о чем мы говорим. Про карьеру, про умение сосредоточиться, про умение добиваться своих целей? Или про то, что надо 10 часов сидеть и работать, работать, работать?

Святослав Элис: Артур, это про вас – дитя поколения Интернета?

Артур Киньягулов: Абсолютно не согласен. В моем случае Интернет появился, наверное, в классе 9-м. Поэтому лично на меня он оказал не очень большое влияние. Во-вторых, для меня, наоборот, успех – это результат тяжелого труда, упорного движения к цели. Если говорить о том, кто больше всего повлиял на мое мировоззрение, то это скорее не Интернет, а мнение моих односельчан, родителей, которые просто показывали, что если ты здесь останешься, то твоя жизнь будет такой. То есть они воспитывали во мне внутреннюю мотивацию.

Святослав Элис: Артур думает о постепенном движении к успеху. Мария, вы в вашем исследовании рассказали о том, что эта модель повредилась, да?

Мария Волькенштейн: Она поменялась. Теперь родители не показывают ребенку конкретно, куда ему дальше двигаться, а предлагают определиться самостоятельно. Например, куда идти учиться? Здесь родители говорят: "Ну, знаешь, тебе жить. Ты такая индивидуальность, ты такой способный, ты такой замечательный. Главное, чтобы ты был счастлив". И молодой человек остается с разведенными руками. Это означает, что ему самому надо принимать все решения.

Святослав Элис: А это проблема?

Мария Волькенштейн: Это сложно, это очень большая ответственность. И еще эта ответственность заключается в том, чтобы родителей не разочаровать. А если вдруг, не дай бог, он не будет счастлив, и неправильно себя найдет?! Главное ведь – себя найти! И родители, например, будут разочарованы в нем. Они так на это рассчитывали, они так старались. Это некоторым образом тяжелая ноша, которую молодые люди на себе несут: и выбор, и поиск себя.

Тамара Ляленкова: Однако с точки зрения психолога Владимира Спиридонова, люди как существовали в состоянии мотивации к работе в двух позициях, так в них и остаются.

Владимир Спиридонов: Говоря совсем формально, ничего и не должно было измениться. Если вспомнить старые психологические теории мотивации, то есть люди X и люди Y. Люди X работают из-за большого количества важных внешних стимулов, в первую очередь, это деньги. Работа должна хорошо вознаграждаться, давать статус, приносить уважение окружающих, связанное не с вашими профессиональными качествами, а с тем, что вы занимаете соответствующую позицию.

Люди Y работают из-за совсем других стимулов. Это вещи, связанные с тем, что интересно, позволяет им развиваться, ставить новые задачи, придумывать новые вещи, чувствовать себя постоянно изменяющимся и так далее. Понятно, что нет людей X и людей Y в чистом виде. Все мы являемся некоторой смесью.

Понятное дело, что 40 лет назад, что сейчас и люди X, и люди Y, безусловно, присутствуют. За последние годы, думаю, сдвинулось соотношение, причем, хитрым образом. С одной стороны, конечно, жизнь дорожает, рубль падал и приходиться много работать, чтобы кормить себя и семью. С другой стороны, появилось огромное количество родов занятий, которые и работой-то трудно назвать, которые связаны с разной интересной для людей деятельностью. Они ведут блоги, выступают экспертами или живут, сдавая квартиру в Москве, где-нибудь в Гоа, что трудно интерпретировать как работу. Тем не менее, это дает и средства к существованию, и самоуважение, и возможность жить в свое удовольствие, что не менее важно. В этом отношении разговор про трудовую мотивацию очень непростой. Собственно, сама совокупность мотивов не сильно изменилась, но вот разнообразие резко возросло.

Тамара Ляленкова: Мария, в исследовании сказано, что молодые люди хотят больше комфорта и спокойствия. Это означает, что никто не будет работать, как раньше говорили, сверхурочно, никто не станет трудиться на пределе своих возможностей. Получается, что конкуренции конец, да?

Мария Волькенштейн: У нас в компании есть такой мем – "это не мое". Потому что главное – "себя найти". Скажем, мне очень нравится заниматься танцами. Я хотела себя связать с танцами. Но потом выяснилось, что надо три часа каждый день заниматься – "это не мое". И вот "это не мое", которое всегда требует большого напряжения, существует. Из этого вовсе не следует, что нет амбициозных, целеустремленных на карьеру молодых людей, мы говорим про общий тренд.

Увеличивается число молодых людей, которые отвечают, что важнее, чтобы работа была интересная, чем высокооплачиваемая. Их стало, по-моему, 44%. Это очень много, так раньше не было. Когда мы 7–10 назад разговаривали с молодыми людьми и спрашивали, о чем они мечтают, они рассказывали про стандартный набор – виллу на берегу океана, "Мерседес" и всякого такого рода атрибуты роскошной жизни. Теперь они перестали это говорить. Отвечают просто – чтобы денег было достаточно для комфортной жизни.

Я совершенно согласна с определением, что есть два направления X и Y, но соотношение их меняется и отношение к работе меняется. Потому что, когда ты сидишь в Интернете, ты все время наблюдаешь примеры быстрого успеха. Кто-то сделал клип – ба! – 5 миллионов лайков за полчаса. Не то, чтобы он тяжело трудился, это как-то само получилось. Поэтому ощущения, что надо очень много работать для того, чтобы чего-то добиться, у них не возникает.

Тамара Ляленкова: Опросы показывают, что растет ленивое поколение, которое работать не хочет. С другой стороны, мы знаем, что многие студенты со второго курса уже подрабатывают. Артур, когда вы начали зарабатывать? Была ли такая возможность во время учебы?

Артур Киньягулов: Если говорить о взрослой жизни, то первые деньги я заработал на третьем курсе, когда пошел стажером в фармацевтическую компанию в отдел маркетинга. Работал сначала 20 часов в неделю, потом 30 часов. Постепенно работа все больше соперничала с учебой, я больше начинал работать и меньше учиться.

Тамара Ляленкова: Мария, какие ожидания молодые люди связывают с работой?

Мария Волькенштейн: Что она будет интересной, не очень тяжелой и приносить довольно много денег. А реальность другая. Это и есть некоторая проблема, с которой сталкиваются молодые люди не только в России, но и на Западе.

Тамара Ляленкова: Но это странно! Реальность-то – вот она, родительская, перед глазами…

Мария Волькенштейн: Потому что со всех сторон говорили – ты такой замечательный, ты личность, ты ни на кого не похожий, найдешь себя, и все будет замечательно и так далее. И ты с этим выходишь. А потом заглядываешь в Интернет, а твоя подруга постит фотографии, где она на Мальдивах. А ты пошла работать в офис, но почему-то тебя не сделали сразу самым главным начальником, а посадили секретарем. И это странно! Потому что я же знаю, что я замечательная личность, меня так воспитывали. Есть с этим некая проблема. Дело не в том, что молодые люди говорят, что "я не буду работать". Они этого не говорят. Они просто ждут, что на работе будет весело и интересно.

Святослав Элис: Мы продолжаем говорить о том, какое место в жизни молодых людей занимает сегодня работа и какие опасения при выходе на рынок труда возникают даже у студентов такого известного университета, как РЭШ? Вопрос Даше.

Дарья Волосова: Опасения у нас такие же, как у всех. Сложно определиться, чего конкретно ты хочешь, потому что очень широкий горизонт. Но после того, как ты понял, какая компания или отрасль тебе подходят, становится проще. И ты всегда можешь обратиться за советом к выпускникам, к сотрудникам школы, которые помогут, направят, объяснят, как правильно подготовиться. В принципе, самая большая сложность – это понять, чего ты хочешь.

Святослав Элис: Ирина, насколько обоснованы опасения Дарьи? Легко ли специалисту, который получает хорошее образование, но не имеет опыта работы, найти свою первую работу, чтобы она была хоть сколько-то достойной?

Ирина Святицкая: Хорошее образование должно подкрепляться хорошей практикой и хорошей стажировкой. Поэтому очень важно как можно раньше начинать подрабатывать либо стажироваться. Если учебное заведение дает возможность и хорошие контакты с работодателями – это просто идеально. Тогда после окончания учебного заведения будет как раз тот самый опыт; и молодой специалист уже не будет являться молодым специалистом: он уже будет опытным специалистом. И, конечно же, будет гораздо меньше проблем с поиском работы, с наймом по сравнению с теми людьми, которые не обладают опытом работы и опытом различных стажировок.

Святослав Элис: То есть любое, даже самое лучшее образование не идет в сравнение с опытом?

Ирина Святицкая: Конечно же, образование ценится, но оно должно подкрепляться практическими навыками. И работодатели, которые нанимают молодых специалистов на стажерские позиции, прекрасно понимают, что в той или иной степени придется человека обучать. Они к этому готовы. Огромное количество вакансий, стажировок и подработок нацелены на молодых специалистов. И работодатели хотят их видеть. Чем раньше начнешь пробовать (в разных компаниях, попробовать предпринимательскую деятельность, поработать в крупной компании, в средней компании), чем больше будет экспериментов, тем больше будет понимания сути различных бизнесов, процессов и где ты в этих бизнесах. У нас по закону можно работать с 14 лет.

Тамара Ляленкова: Даша, я знаю, что вы в Новосибирске заканчивали мехмат. Смогли бы вы отучиться полноценно в Новосибирске, приехать, поступить в один из лучших вузов в Москве и продолжить образование, если бы вы начинали свою карьеру на первом курсе?

Дарья Волосова: Думаю, что если бы я начинала свою карьеру сразу, я бы не смогла учиться на мехмате полноценно. Это фундаментальное образование, это очень сложно, большая нагрузка. На 4-м курсе у нас ребята начали работать, но я в это время готовилась к поступлению в РЭШ.

Ирина Святицкая: И тут большой вопрос к системе образования. По-хорошему, надо бы сделать различные учебные модули, чтобы студенты могли под свой график и учебы, и работы, и каких-то проектов все совмещать. Работодатели, конечно же, идут навстречу молодым специалистам и предлагают больше вариантов со сменой, с гибким графиком работы, с удаленной работой, но, тем не менее, 51% работодателей хочет работника на полный рабочий день.

Дарья Волосова: Но вопрос, что это принесет мне в будущем? Я могу сейчас прослушать курс от хорошего преподавателя и получить важные знания, узнать что-то новое, либо я могу сидеть и перебивать таблички в Exel.

Тамара Ляленкова: А возьмут ли Дашу потом…

Ирина Святицкая: Сразу на директора с окладом 200 тыс. рублей?.. Каждый студент любого вуза, любого факультета очень сильно отличается от другого. Один человек учиться на тройки, а другой на пятерки, один человек может рассказать о своих достижениях, а другой не сможет. Это продажа себя как специалиста, плюс огромная часть пиара.

Дарья Волосова: Личный брендинг. Мы занимаемся тем, что готовимся к началу карьеры в консалтинге. Отбор в консалтинг состоит из нескольких этапов, и все они очень стрессовые. Нужно максимально себя показать, продать себя правильно, и при этом обладать еще рядом навыков и знаний. В принципе, нужно быть универсальным солдатом.

Тамара Ляленкова: Надо сказать, что и работодатели сегодня оказались не в самой простой ситуации. Новое поколение выросло более требовательным и мобильным, об этом рассказал Владимир Спиридонов.

Владимир Спиридонов: Есть одна очень неприятная для работодателя на рынке труда тенденция, особенно в больших городах. Поскольку появилось огромное количество возможностей, люди вместо того, чтобы строить обычные вертикальные или обычные горизонтальные карьеры, раз за разом пробуют себя все в новых и в новых видах деятельности. Это даже не диагональные карьеры, когда вы приходите на чуть более высокую позицию в соседнюю организацию, нет, вы пробуете себя в новом деле, находите для себя новую нишу, новое место обитания, новый род занятий.

Видно, как укорачивается срок работы на одном месте. От этого рыдают работодатели, потому что вам приходится вкладывать деньги в подбор, в обучение, адаптацию и много чего другого, а он отрабатывает очень небольшой срок и уходит. И как только экономика наладиться, эта ситуация станет еще более жесткой и острой для работодателя, потому как вариантов выбора у работников будет еще больше.

Тамара Ляленкова: И тогда молодые люди смогут найти соответствующую своим ожиданиям работу – чтобы и деньги, и не утомительно… Ирина, когда вы смотрите резюме, вы понимаете, какая у молодых людей в основном мотивация – на получение работы как способа заработать или способа реализовать себя?

Ирина Святицкая: По-разному, но, конечно же, первое место занимают деньги. Чтобы мы сейчас не говорили про амбиции, реализацию, это уже второй пласт после того, как у тебя есть финансовое обеспечение. В России есть большая проблема, когда люди, заканчивающие лучшие факультеты лучших вузов, огромное количество времени и денег инвестирующих в свое образование, получают равноценные деньги с теми людьми, которые вообще не учились либо учились достаточно мало. Если мы будем говорить о больших цифрах, то в целом по рынку разница составляет примерно 20%. То есть человек учится 4–6 лет, а получает всего лишь на 20% больше, чем человек, который не имеет высшего образования. Такая ситуация обесценивает высшее образование.