Путь к свободе прокладывают дальнобойщики, а используют автостопщики. Автостопщик – это герой Андерсена, который варил суп из топора. Топор и вода у него были свои, котелок, мясо, луковицу, картошку ему дали добрые люди. Нет ли огоньку прикурить, а то у меня ни одной сигареты не осталось?
Автостопщик не выбирает, с кем ехать, он едет с теми, кто повезет. Правда, автостопщик выбирает одежду и манеру голосовать. Если одеться нимфеткой, остановятся не те, с кем хочется ехать пусть даже в Париж. Автостопщики от политики любят одеваться в тогу борцов с коррупцией, она же эксплуатация. Можно с лица – тога борцов с коррупцией, а со спины – борцы с мигрантами, ауслендерами и прочими цукерманами. Если что, прикинуться невинной овечкой: меня не так поняли.
Главная особенность автостопщиков: они никогда не платят. Вторая особенность автостопщиков, резко отличающая их от нормальных людей: они не всегда взрослеют. Вечные Питер Пэны, порхающие туда-сюда и обратно. С утра поборются с коррупцией, вечером пообличают Запад. Им все равно, что говорить, они будут подстраиваться под того, кто может их подвезти – не к цели, а к месту ночевки. Цель ничто, движение все, причем бесплатное. Не заботьтесь о завтрашнем дне – сказано, между прочим, Дальнобойщиком, который не заботился о завтрашнем дне, потому что всю жизнь неуклонно ехал в день послезавтрашний, день Голгофы, и расплатился сполна.
Подвезти автостопщика – не добродетель, но и не грех. Однако к свободе с ним не приехать, он заранее соскочит, потому что в свободе ему делать нечего, от нее и удрал на дорогу. Он же автостопщик, а не археолог, не паломник, не геолог, даже не турист. Он свободен от свободы, как импотент от монашества. У него не цель, у него развлечение. Более того, люди, движущиеся к свободе, автостопщиков обычно не могут взять, потому что к свободе нельзя доехать в одиночку. Кто движется к свободе – уже свободен настолько, что автомобиль заполнен.
Самое неприятное – оказаться автостопщиком, будучи дальнобойщиком. Такое бывает, достаточно одной революции. Ты с товарищами на обочине, мимо проносятся автостопщики на могучих чужих машинах. Им подфартило, всякое ведь бывает. Машину они убьют, конечно, они же автостопщики, а не дальнобойщики, и будет она влачить жалкое существование, мешая всем участникам дорожного движения, как современная Россия на международной трассе истории. Что ж, не машина делает дальнобойщика, дальнобойщик останется собой и тогда, когда двинется к цели пешком – как Горбаневская и прочая в 1968 году, как Сахаров или Новодворская. Пешком шли, но не голосовали, не выступали за честные выборы. Какие честные выборы, если машина-то для выборов краденая? Сперва верните машину – со свободной прессой, независимыми судами, рыночной экономикой – потом поговорим о честности.
Оказавшись на обочине, дальнобойщик свободы, конечно, не откажется, если его подвезут. Он даже будет писать книжки как Сахаров – о мире, о прогрессе, о правах человека. Он много чего будет, кроме одного – боя. В "дальнобойщик" звучит слово "бой", из-за чего даже в какой-то момент народ решил, что дальнобойщики – буквально, водилы – есть передовой отряд российского демдвижения. Так ведь метафора же! Ну какой бой? Только буза выйдет!
Бузы у нас много, с заботливым оглашением, сколько раз принц побил меня дубинкой, сколько раз посадил и на сколько. Так это не поведение дальнобойщика, это поведение автостопщика, который нацелился доехать до первой страницы "Таймса". И доезжает, перескакивая с одной идеи на другую, вместе с дальнобойщиками деспотизма А. А. Гитлером и В. В. Путиным. Неопасно – автостопщики от политики редко приходят к власти (хотя даже в США такое как раз сейчас налицо, но США выдержат, не такое выдерживали, лишь бы не британская монархия). Неопасно, но очень противно и удивительно, почему не всем противно. Главное же – удивительно, как можно надеяться, что автостопщики от свободы тебя куда-то привезут. Они ж автостопщики, а не таксисты!
От рабства убегают не тогда, когда бегут от рабства, а когда бегут к свободе
Большинство автостопщиков со временем, конечно, превращается либо в таксистов, либо в дальнобойщиков, либо просто в нормальных обладателей авто, которые едут куда хотят, везут кого хотят. Правда, есть подозрение, что именно из бывших автостопщиков, как из гусениц бабочки, вылупляются разнообразные политические агрегаторы, зонтичные паразиты, которые организуют варку супа из топора на принципиальном более высоком уровне. Собственно, таков был уже В. И. Ленин, который сперва объединил недовольных самодержавием под своим чутким руководством, а когда самодержавие было свергнуто, закатил такой деспотизм, что они, если перед расстрелом было время, тысячу раз пожалели: зачем мы купились на его обещания! Поэтому нормальные люди обычно и не останавливаются взять автостопщика, даже и полиция это не советует. Такое и в экономике бывает – собственно, любая монополия начиналась с невинного предложения каких-то услуг подешевле среднерыночной цены. Такси до аэропорта всего за тридцать серебреников. Когда же нормальные таксисты уйдут с рынка, когда выяснится, что возят плохо, не туда и не так, будет уже поздно. Во всяком случае, политические агрегаторы точно никогда ни за что не отвечают, за них платят пострадавшие.
Автостопщик полагает, что цель – ничто, путь – всё. Цель пути – в пути. Автостопщик свободы никогда не достигнет свободы, потому что считает свободой самое себя. Отчасти он прав: человек есть цель сама по себе. Только вот это не только ко мне, потенциальному автостопщику, относится, но и к другим участникам дорожного движения. А эти участники – весь мир. Больные, которых надо лечить, грустные, которых надо утешать, невежды, которых надо просвещать. Но чтобы это сделать – надо быть дальнобойщиком, везти крест, свой или чужой, терпеливо, далеко, со знанием дела. Не бесплатно, но и не за чужой счет.
Запрещать автостоп – не буквальный, а идейный, экзистенциальный – конечно, бессмысленно и жестоко. Бывают ситуации, когда остановиться обязательно надо, сознавая, что тебя используют, что тебя бросят, что бы ты ни говорил. Не спорить с тем, кого подвозишь, не поддаваться на его уговоры свернуть, куда ему хочется, не читать ему нотаций – человек от тебя зависит, а внимание и зависимость несовместимы. Просто показать, что от рабства убегают не тогда, когда бегут от рабства, а когда бегут к свободе, прокладывают путь к свободе, строят свободу – чтобы у муравья, который сбежал из муравейника подухариться, появился шанс превратиться, наконец, в стрекозу и оторваться от земли, уйти в дальний полет, где нет ни автостопов, ни голосований на обочинах, но свобода полета для себя и для всех.
Яков Кротов – историк и священник, автор и ведущий программы Радио Свобода "С христианской точки зрения"
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции