От ругани к рукопожатию. Сингапурский саммит Трампа и Ким Чен Ына

На принадлежащем Сингапуру острове Сентоса 12 июня прошла встреча, которую еще до ее начала назвали исторической: впервые в истории встретились лидеры США и Северной Кореи – Дональд Трамп и Ким Чен Ын.

Лидеры обменялись рукопожатием и встретились один на один в присутствии двух переводчиков. Первая встреча двух лидеров продолжалась около 35 минут. Затем во время рабочего обеда к ним присоединились члены делегаций обеих стран. С американской стороны – госсекретарь Майк Помпео, глава президентской администрации Джон Келли, советник президента по вопросам национальной безопасности Джон Болтон и посол США на Филиппинах, отвечавший за переговоры с КНДР дипломат корейского происхождения Сун Ким.

Похоже, Трамп и Ким произвели друг на друга неплохое впечатление. После прощания с северокорейским лидером президент США заявил, что собирается "еще не раз" встретиться с Кимом. Отвечая на вопрос о том, что Трампа больше всего удивило в главе КНДР, президент США сказал, что Ким "обладает индивидуальностью и очень умен". В целом, по словам президента США, это "отличная комбинация". Трамп заявил, что Ким – "очень достойный, очень умный переговорщик". "У нас был потрясающий день, и мы много узнали друг о друге и наших странах", – подчеркнул американский президент.

По итогам встречи принято "Заявление о взаимопонимании", текст которого обсуждался во время предварительных переговоров американских и северокорейских представителей. Оно уже подписано (как нетрудно убедиться, у обоих лидеров весьма необычные подписи).

В заявлении говорится, что обе стороны будут стремиться к "полной денуклеаризации Корейского полуострова", в то время как США заявляют о готовности предоставить гарантии безопасности Северной Корее. Отмечается, что переговоры о деталях обоих процессов на уровне экспертов и дипломатов начнутся в ближайшем будущем.

Краткие итоги саммита Дональд Трамп охарактеризовал на пресс-конференции в Сингапуре следующим образом:

• Корейская война "скоро будет закончена" – это, видимо, означает перспективу подписания мирного договора;
• КНДР подтвердила намерение уничтожить один из своих ключевых военных объектов, где проходят испытания ракетные двигатели;
• США приостанавливают проведение совместных военных учений с Южной Кореей;
• санкции против КНДР пока сохраняются – до тех пор, пока остается "ядерный фактор" в отношениях Пхеньяна с остальным миром.

Посмотрите историю конфликта в подборке фотографий:

Северная Корея: история конфликта

Вот что говорит об этом внешнеполитический эксперт Стэнфордского университета в Калифорнии Дэниэл Снайдер:

– Из разговоров с людьми, участвующими в переговорах с Северной Кореей, я вынес впечатление, что ни Пхеньян, ни Вашингтон пока не представили конкретных предложений о том, как будет протекать процесс денуклеаризации, о его сроках и фазах. Америка настаивает на всестороннем и поддающемся проверке демонтаже ядерных проектов, КНДР требует, чтобы американский ядерный зонт был “свернут“ над всем пространством Северо-Восточной Азии, а не только над Корейским полуостровом. Совершенно ясно, что в один присест денуклеаризацию не сделать: это сложное, многоэтапное начинание, охватывающее все звенья ядерной инфраструктуры от конструкторских бюро до полигонов, и закрывать все это сразу Пхеньян, естественно, не собирается. Это процесс в лучшем случае из нескольких стадий, в котором продвижение от одной стадии к следующей будет зависеть и от состояния двусторонних отношений, и от общей ситуации в мире. Пока это все в высшей степени неопределенно.

В Сингапуре на время саммита введены повышенные меры безопасности

​– И Дональд Трамп, и Ким Чен Ын — люди эмоциональные, и эмоции могут их толкать в сторону чего-то драматического.

– О да, я прекрасно понимаю искушение, которое испытывают некоторые эксперты в нашей делегации, – предложить Киму крупную стратегическую сделку: полноценный мирный договор, заменяющий соглашение о перемирии от 1953 года, гарантии безопасности режима и любую экономическую помощь в обмен на отказ от ядерного оружия. Сделка века, так сказать! Мы не знаем, однако, в какой мере Ким связывает сохранение ядерного оружия не просто с безопасностью страны, а с гарантией выживания собственного режима. Если эта увязка значительная, то перед ним стоит прямо противоположная задача: добиться от США признания де-факто ядерного статуса КНДР. Но эмоциональное удовлетворение оба главных участника получат и от того, что добьются легитимизации: Ким – как лидер нормальной страны, а не сталинско-мафиозного государства-изгоя, беседующий на равных с президентом США. А Трамп – как мировой лидер, решающий проблему, которую до него никто не мог решить

– Что, помимо стремления к легитимизации, подвигло Трампа и Кима на историческое рандеву?

– Что касается Кима – санкции, уже действующие и ожидаемые, если он будет упорствовать в противостоянии с Америкой. Видимо, Северная Корея могла также опасаться усиления экономической блокады из-за своего ракетно-ядерного сотрудничества с Ираном и Сирией: неслучайно министерство иностранных дел КНДР обрушилось на израильского премьера Нетаньяху, обвинив его в тайных попытках сорвать сингапурский саммит. Башар Асад же, как стало известно, планирует даже государственный визит в Пхеньян. Немаловажным стимулом к переговорам послужило также завершение Северной Кореей всего нынешнего цикла ракетно-ядерных испытаний, включая залповые ракетные пуски и взрывы ядерных боеприпасов разной мощности. Никакие новые тесты Северной Корее в ближайшем будущем не потребуются. Кроме того, известную часть напряжения снял приход к власти в Южной Корее кругов, настроенных на примирение с Севером.

Говоря о Соединенных Штатах, их желание к рандеву, как я понял из бесед с нашими переговорщиками, подогрело обещание или полуобещание КНДР пойти, помимо приостановки испытаний, на закрытие одного ядерного полигона и согласиться на то, чтобы заморозить или вообще свернуть работы над межконтинентальными баллистическими ракетами, разрешив в ограниченном масштабе инспекции заводов, где они производятся. То, что будут заморожены работы над межконтинентальными ракетами, но не над средствами малой и средней дальности, с заметной вероятностью породит трения в отношениях Вашингтона с Сеулом и Токио, но это уже другой вопрос, – говорит американский эксперт.

Саммит в Сингапуре уже можно считать дипломатическим чудом – учитывая, что менее года назад его нынешние участники обменивались такими "любезностями", какие на столь высоком государственном уровне можно услышать нечасто.

• Август 2017, Дональд Трамп грозит Северной Корее "огнем и гневом", если она не прекратит ядерные испытания:

Дональд Трамп обещает Пхеньяну "огонь и гнев"

• Сентябрь 2017, Ким Чен Ын наносит ответный удар – к счастью, не ядерный, – назвав президента США "больным на голову старым дураком"; последнее словечко – dotard – становится английским словом дня, которое интернет-пользователи активно задают в поисковых системах:

• В том же месяце Дональд Трамп изобретает для Ким Чен Ына кличку "Ракетчик" – Rocket Man (вариант – "Маленький Ракетчик", Little Rocket Man), которую впоследствии употребит несколько раз. Например:

"Вчера вечером я беседовал с президентом Южной Кореи Муном. Спросил его, как там поживает Маленький Ракетчик. В Северной Корее стоят длинные очереди за газом. Беда!"

• Ноябрь 2017, МИД КНДР после очередной перепалки сторон: "Безответственные ремарки такого старого безумца, как Трамп, не запугают нас".

Во второй половине 2017-го мировая пресса размышляла уже не над тем, ударят ли США по Северной Корее, а скорее над тем, когда это случится. Но с приходом 2018 года ситуация полностью изменилась. Для начала Ким Чен Ын берется налаживать отношения с Южной Кореей. Спортсмены обеих стран совместно выступают на зимней Олимпиаде в южнокорейском Пхёнчхане, а через пару месяцев вождь Севера и президент Юга тепло обнимаются на демаркационной линии между двумя странами. Да, именно линии – полноценной, с соответствующим международно-правовым статусом границы между двумя Кореями нет, поскольку Корейская война 1950-х годов формально не прекращена, мирный договор до сих пор не подписан. Этот вопрос также должен быть рассмотрен Трампом и Кимом на саммите в Сингапуре.

О том, что стоит за сингапурским саммитом и чего можно было ожидать от общения двух, возможно, самых экстравагантных политиков в мире, Радио Свобода рассказал живущий в Токио журналист-востоковед Василий Головнин.

Василий Головнин

– Чьим внешнеполитическим успехом в большей степени – американским или северокорейским – можно считать сам факт встречи Трампа с Ким Чен Ыном?

– Бесспорно, Северной Кореи. Она из положения страны, полностью изолированной от внешнего мира, которая поругалась даже со своим единственным экономическим спонсором и военным союзником Китаем и в прошлом году находилась буквально на грани военного удара, сейчас оказалась в центре всеобщего заинтересованного внимания. Перед ней открываются большие перспективы.

– Почему предыдущим президентам США не приходило в голову предлагать хоть дедушке, хоть отцу, хоть нынешнему Киму личное общение, а вот Дональд Трамп решился на это?

– Это, конечно, особенность Трампа, его склонность к игре, театральности. Проблема Северной Кореи в ее нынешнем состоянии идет со времен президента Клинтона. Конечно, ни Клинтону, ни Бушу-младшему, ни Обаме не приходило в голову разговаривать с Кимами, потому что было видно, что разговаривать особенно не о чем. Все договоренности, которые были, Пхеньяном нарушались, ничего не складывалось даже на низовом, рабочем уровне. К тому же с Ким Ир Сеном, я думаю, вряд ли вообще кто-то хотел разговаривать, а Ким Чен Ир, отец нынешнего вождя, был человек нелюдимый, не стремившийся к особым контактам, в том числе с американским лидером. А вот сейчас совпали два очень "заводных" характера Ким Чен Ына и Трампа, которые, я не исключаю, друг другу понравятся.

​– Какой результат встречи с Трампом можно было бы считать успехом для Кима?

– Если не брать самые большие надежды, то он хочет максимально затянуть переговоры о ликвидации ракетного и ядерного потенциала КНДР, то есть затянуть желательно до бесконечности, но при этом что-то выторговать в плане гарантий безопасности и сохранности собственного режима. Например, хотя бы устное заявление о том, что они заканчивают Корейскую войну или, скажем, готовы подписать документ о ее окончании – это был бы большой успех. Война была лишь остановлена в 1953 году соглашением о перемирии, но она идет по сей день, что вызывает постоянное беспокойство в Северной Корее.

Лидер КНДР Ким Чен Ын и президент Южной Кореи Мун Чжэ Ин во время встречи 27 апреля 2018 года

– А если перевернуть вопрос: для Америки, для Дональда Трампа какой результат саммита будет успехом?

– Если брать Соединенные Штаты вообще, то, конечно, это должен быть некий график реальной ликвидации ракетно-ядерного потенциала Северной Кореи. То есть не дать это дело заболтать, как это происходило с начала 90-х годов. Разумеется, невозможно рассчитывать на то, что они о чем-то договорятся реально, то есть нельзя надеяться на то, что Северная Корея согласится на "ливийский вариант". Северная Корея – это не Ливия. Но какая-то конкретика, какой-то график движения к ликвидации хотя бы части северокорейского военного потенциала – это было бы, конечно, успехом США.

– Правы ли США, в данном случае Дональд Трамп, в том, что ищут прямого общения с Северной Кореей? Может быть, стоило, как раньше, давить на нее через Китай? Или отношения Северной Кореи и Китая уже настолько изменились, что КНДР стала достаточно самостоятельным игроком?

– Северная Корея не может стать самостоятельным игроком, если она порвет с Китаем, у нее просто нет для этого экономических возможностей. Не мне, конечно, давать советы Соединенным Штатам, но возможно, было бы эффективнее помурыжить с помощью Китая Северную Корею, еще чуть-чуть подержать в карантине, хотя бы годик еще. Но Трампу, бесспорно, нужен громкий внешнеполитический успех, яркая картинка. Эти соображения, конечно, перевесили. К тому же нельзя было рассчитывать на слишком длительное сотрудничество Китая, особенно на фоне тех торговых проблем, которые образовались в отношениях с Пекином. Как бы то ни было, Китай – это ключевой фактор, потому что он дает Северной Корее все возможности для жизни, – говорит Василий Головнин.

На прошлой неделе глава МИД РФ Сергей Лавров во время визита в Пхеньян возложил венки к 20-метровым бронзовым статуям Ким Ир Сена и Ким Чен Ира, а, сделав это, поклонился, что, по мнению американцев, не подобало делать дипломату его ранга. Как бы то ни было, Лавров удостоился внеплановой встречи с действующим вождем и пригласил его посетить Москву. На днях было объявлено, что в конце июня в российскую столицу приедет и южнокорейский президент Мун Чжэ Ин.

Дэниэл Снайдер из Стэнфордского университета рассуждает о роли России в ситуации вокруг КНДР:

– Кремль, как и Пекин, хочет играть на этом поле – из-за экономических соображений, связанных со строительством газопровода, железной дороги и линии электропередачи из России в Южную Корею через КНДР. И, что намного важнее, из-за соображений стратегических: Москва не хочет оставлять за Китаем и Америкой право самим определять параметры безопасности в Восточной Азии. Отмена санкционного режима в отношении КНДР должна будет пройти через Совет Безопасности ООН, где у России есть право вето и где она, в силу этого, может выступить как гарант экономической части соглашений Вашингтона и Пхеньяна. Помимо всего прочего, Трамп и Путин сейчас пытаются договориться о своей встрече, и Корея может стать одной из тем этих переговоров. Я полагал также, что перед саммитом в Сингапуре Ким встретится с Путиным где-нибудь на Дальнем Востоке – хотя бы с целью напомнить Китаю и США, что его опции ими не ограничиваются. Но то ли в Пхеньяне посчитали, что в этом нет насущной необходимости, то ли Пекин их убедил, что это будет нецелесобразно, – отмечает Дэниэл Снайдер.Би-би-си в своей "объясняющей" подборке к саммиту напоминает о грустном факте: вне зависимости от изгибов двусторонней дипломатии, КНДР остается жестоким коммунистическим режимом – однако "о чем почти наверняка НЕ зайдет речь в Сингапуре – это о ситуации с правами человека в Северной Корее". На пресс-конференции после встречи с Кимом Дональд Трамп попытался развеять такого рода сомнения, заявив, что этот вопрос обсуждался, и ситуация с правами человека в КНДР "во многих случаях непростая". В детали президент предпочел не вдаваться.