В мире дорожает нефть, в России – бензин

• В России, по данным Росстата, цены на бензин в мае выросли на 5% по сравнению с апрелем, а в годовом выражении – более чем на 11%.
• Игорь Сечин ранее заявил, что правительство может ввести квоты для всех российских нефтепроизводителей по поставкам на внутренний рынок.
• В России цены на топливо растут как при росте мировых цен на нефть, так и при их падении.
• Проблема в том, что в нашей стране нефтяная сфера очень сильно монополизирована.
• Россия находится в окружении четырех цивилизаций и могла бы предложить идеи солидарного развития для всего мира.

Ведущий – Владимир Кара-Мурза – старший.

^{Видеоверсия программы}

Владимир Кара-Мурза-старший: В России, по данным Росстата, цены на бензин в мае выросли на пять процентов по сравнению с апрелем, а в годовом выражении – более чем на 11%. По мнению главы Роснефти Игоря Сечина, причинами подорожания бензина стали девальвация рубля, рост мировых цен на нефть и увеличение затрат на ее переработку. Эту ситуацию в стране мы обсудим с нашими гостями – социологом Павлом Кудюкиным и политиком Иваном Стариковым.

Павел, можно ли этими причинами объяснить подорожание топлива на российском рынке?

Павел Кудюкин: У нас цены на топливо увеличиваются как при росте мировых цен на нефть, так и при их падении. При росте увеличиваются цены сырья, значит, и цена продукта. А когда цена падает на мировых рынках, говорят: "Надо же компенсировать потери нефтяным компаниям", – поэтому цена топлива у нас растет. Проблема в том, что у нас эта сфера очень сильно монополизирована. Более 90% всей нефтедобычи и нефтепереработки сконцентрированы в руках десяти вертикально интегрированных нефтяных компаний, а они жестко держат рынок. Государство же в условиях олигопольного рынка должно бы активно вмешиваться в ценообразование, но оно только грозит пальчиком и журит. Рост цен на топливо по цепочке войдет в цену практически всей продукции.

Владимир Кара-Мурза-старший: Иван Валентинович, вы застали то время, когда солярку сливали в кювет, когда 95-й бензин стоил десять копеек?

Иван Стариков: Да, я застал это время, ведь я работал директором совхоза в Сибири, а перед этим – главным агрономом.

Владимир Кара-Мурза-старший: Выгоднее было слить солярку в кювет, чем сдать государству.

Иван Стариков: Мы были в другой экономической модели. Но это не означает, что та экономическая модель была лучше нынешней. Неудержимый рост цен показывает монополизацию нефтяного рынка и то, что вертикально интегрированные компании поделили страну на несколько олигопольных рынков и договариваются между собой. Другая проблема состоит в том, что в стоимости литра дизельного топлива или бензина разных марок доля нефти, нефтепереработки и логистики – по совокупности в пределах 30-35%. Остальное – это прямые и косвенные налоги на нефтепереработку, на добычу полезных ископаемых либо акциз. Это говорит о том, что российская экономика фатально зависит от цен на углеводороды. То, что даже при падении мировых цен на нефть цена на моторное топливо в России растет, а во всем мире она падает, говорит: зависимость российской экономики от нефтяных цен стала больше. Это вызывает главную тревогу и опасения, помимо инфляционных ожиданий.

Владимир Кара-Мурза-старший: По словам вице-премьера Дмитрия Козака, если цены на бензин на внутреннем рынке резко вырастут, то правительство введет пошлины на вывоз топлива из страны. Он сказал: "Предусмотрено право правительства в случае форс-мажорных обстоятельств с тем, чтобы не допустить галопирующего роста цен на моторное топливо, на временной основе вводить экспортные пошлины на нефтепродукты и на нефть". Это старинный прием или что-то новенькое?

Павел Кудюкин: Действительно, это форс-мажорная мера. По-моему, ее применяли раза два или три, когда были скачки цен на топливо. На какое-то время помогает.

Иван Стариков

Иван Стариков: Недели две назад я был в Российском союзе промышленников и предпринимателей, где обсуждались проблемы авиационной отрасли. Есть указ 204 президента от 7 мая 2018 года, который называется "О национальных целях и стратегических задачах развития Российской Федерации на период до 2024 года". В 15-м пункте этого указа сказано, что для увеличения связанности российской территории число внутренних авиационных маршрутов необходимо увеличить на 30%, причем 50% должны обязательно миновать Москву. Здесь есть проблема. Пока самолет висит в воздухе, он находится в очень конкурентной среде. Разорились такие гиганты, как "Трансаэро", "ВИМ-Авиа". Мировая норма в авиационных перевозках – четыре-пять процентов рентабельности. Это касается и наших авиакомпаний, поэтому там цена ошибки очень велика, компании разоряются. Но как только самолет касается взлетно-посадочной полосы, он попадает в чудовищные объятия монополистов, потому что полосы считаются государственными, аэропортные услуги монополизированы. Происходит примечательная вещь. По программе "Развитие транспортной системы" построен аэропорт Платов на пять миллионов пассажиропотока в год. А в прошлом году он составил 2,1 миллиона. Создана избыточная инфраструктура. Я не знаю, сколько украли на стройке и при проектировании, но мы видим, что тарифы, аэропортные услуги растут примерно в три раза. Авиакомпании заперты платежеспособным спросом, они могут это перенести только в стоимость билетов. У них очень маленькая маржа, и они начинают сокращать число рейсов. А это очень серьезная угроза, потому что если с этим ничего не сделать, то указ президента в части связанности территории, стратегия пространственного развития и авиационных перевозок не будут выполнены. Тут нужны нетривиальные меры для того, чтобы устранить монополизацию. 80% (а это примерно 300 миллионов человек) населения Соединенных Штатов Америки живут максимум в 20 минутах езды от ближайшего аэропорта – большого или маленького, государственного или частного. Поэтому вопрос пространственного развития России, связанности территории – это вопрос демонополизации. И тогда вопрос о том, когда можно поднимать цены (а авиакомпаниям некуда деваться, потому что они привязаны к конкретному аэропорту), в значительной степени можно будет снивелировать, потому что появится конкурентная среда.

Владимир Кара-Мурза-старший: Павел, чем объяснить, что так легко разорились "Трансаэро", "ВИМ-Авиа"?

Павел Кудюкин: Вероятнее всего, были какие-то серьезные ошибки менеджмента.

Иван Стариков: Есть понятие "стоимость кресла" в самолете. У самолета на 75 кресел и у самолета на 300 кресел разная рентабельность, поэтому одинаковые налоги на перевозки – это вопрос налогового регулирования на различные виды воздушных судов, маршрутов и так далее. Назрела необходимость, если говорить о выполнении указа президента, в серьезных изменениях нормативно-правовой базы. Иначе у нас и вопрос с развитием авиационной промышленности (тоже есть федеральная программа) в значительной степени не будет решен. А эта программа стоит почти триллион рублей.

Владимир Кара-Мурза-старший: Не связано ли подорожание с приближением уборочной страды?

Иван Стариков: Отчасти. В целом сельское хозяйство потребляет 22% всего моторного топлива, в первую очередь дизельного. Спрос увеличивается. Но авиационный керосин ТС-1 (самолетное топливо) – это другой рынок, здесь ограничен круг потребителей бензина или дизельного топлива, он неэластичен по спросу. Здесь нужно регулирование. Сегодня необходимо разделить добычу нефти в скважине, ее переработку и розничную торговлю. Я считаю, что розничную торговлю необходимо распродать в частные руки, установив число заправок на местном рынке. И тогда маленькие, независимые трейдеры, которые будут покупать топливо, станут конкурировать между собой за потребителя – за водителя, который к ним завернет.

Павел Кудюкин: Действительно, это проблема, потому что вертикально интегрированные компании на многих региональных рынках являются даже не олигополиями, а монополиями: одна компания держит большую часть заправок на территории, и там нет никакой конкуренции.

Иван Стариков: Об обращении Игоря Сечина в правительство. Как самая крупная в мире нефтяная компания, "Роснефть" просит включить в законопроект о налоговом маневре в нефтяной отрасли пункт о поддержке на 330 миллиардов рублей заводов, расположенных далеко от экспортных рынков. Это очень серьезный сигнал. Если сейчас нефтяники вступят в клинч с правительством, то мы можем столкнуться с дефицитом топлива, а это будет очень плохо, особенно летом, в период полевых работ.

Владимир Кара-Мурза-старший: Чем это грозит?

Павел Кудюкин: Срывом уборочной кампании, потому что она невозможна без топлива для техники.

Иван Стариков: Правительство уже предупредило Центральный банк устами Эльвиры Набиуллиной о том, что, скорее всего, таргет инфляции, который был установлен, будет превышен. Это связано с ростом цен на топливо. Прогнозы по урожаю на этот год – он не превысит 110 миллионов тонн (против прошлогодних 132). Это связано с тем, что мы недосеяли почти 10% зерновых, были объективные и субъективные причины. В Западной Сибири очень поздно началась весна, из-за чего не уложились в оптимальные агротехнические сроки. Россия уже не сможет экспортировать 50 миллионов тонн, как в прошлом году. Неплохо себя почувствует растениеводческая отрасль, производители зерна, но начнут страдать крупные зерноемкие производители мяса птицы и свинины. Они тоже заперты платежеспособным спросом. Необходима очень серьезная работа для того, чтобы сбалансировать интересы двух главных отраслей в национальном сельском хозяйстве. Правительство должно этим заняться, иначе первый год выполнения указа президента номер 204 будет провален.

Владимир Кара-Мурза-старший: Как влияет внешнеполитическая ситуация на рост цен на нефть? Упал ли спрос на российскую нефть?

Павел Кудюкин: По газу есть некоторое влияние, поскольку Евросоюз взял курс на диверсификацию источников поставок и старается несколько ограничить потребление российского трубопроводного газа. А по нефти спрос на внешних рынках особо не падает. Политическая конъюнктура на рынок не влияет. Очень забавно, что нефтетрейдеры, экспортеры – это в основном не российские компании, а офшорные.

Иван Стариков: Европа увеличивает поставки сжиженного природного газа (хотя он и дороже), потому что это – газ спотового рынка. Цена на него формируется в период покупки. Трубопроводный газ – это газ долгосрочных контрактов, он привязан к цене на нефть. Сейчас арестовываются активы "Газпрома" в Швейцарии, это не сулит ничего хорошего. Мы проиграли международный арбитраж "Нафтогазу Украины". Придется выплачивать 2,4 миллиарда долларов штрафных санкций за принцип "бери или плати", то есть за принуждение к покупке. Проблема, которая отчетливо маячит на горизонте, называется "Дональд Трамп". Объявляя торговые войны Европе, Канаде, Китаю, России, зарабатывая политические рейтинги и популярность внутри своей страны, Трамп, медленно и неуклонно подводит мир к новой глобальной рецессии. Зависимость Америки и всего мира от глобальной торговли по сравнению с прошлым выросла. Орешкин вчера объявил, что мы тоже объявляем Америке торговую войну, повышая пошлины на американские товары. И если мы не выйдем из войны таможенных тарифов, то можем оказаться в ситуации глобального экономического кризиса. А я уже говорил об огромной зависимости нашей экономики от цен на нефть. Глобальная рецессия обязательно обрушит цены на нефть. Это, безусловно, введет в рецессию национальную экономику. Я надеюсь, что если состоится встреча Владимира Путина с Дональдом Трампом в Австрии, то это будет одной из тем переговоров.

Владимир Кара-Мурза-старший: Это коснется только европейской экономики, а не американской?

Иван Стариков: Китай – крупнейший экономический партнер Соединенных Штатов Америки и Канады. Это как карточный домик: выдернул одну карту – здание мировой экономики обрушится. Мировой экономический кризис обязательно обрушится и на наши углеводороды. А это означает, что мы потеряем очень серьезные доходы в бюджет. Тогда вопросы объявленной пенсионной реформы и всего остального встанут для нас неотвратимо, но решать это будет, наверное, уже другое правительство и другими методами. Нынешнему (с его навыками) будет сложновато разобраться в этой ситуации.

Владимир Кара-Мурза-старший: Как вы думаете, это вызовет правительственный кризис?

Павел Кудюкин

Павел Кудюкин: Боюсь, что это вызовет гораздо более глубокий кризис, чем просто правительственный. Если мир войдет в глубокий кризис, то очень вероятно, что политическая модель изменится в еще более авторитарную сторону. Будут сделаны попытки (боюсь, катастрофические по последствиям) встать на путь мобилизационной экономики. Сейчас это получится гораздо хуже, чем в начале 30-х годов. У меня такое впечатление, что это будет на грани экономического коллапса для страны и сваливание в третий мир, причем не в лучшую его часть, не на уровень Мексики, Бразилии, а скорее, на африканский уровень.

Иван Стариков: Максим Орешкин решил подчинить Росстат Минэкономразвития. Я вижу попытки нашего статистического ведомства по изменению показателей, по которым база занижается для того, чтобы показать, что рост, который просит Владимир Владимирович, 3,5%, есть, еще чуть-чуть – и будет четыре процента. Но это недолго, потому что в обрабатывающей промышленности все равно по добавленной стоимости, по перевозкам, по строительным материалам сразу станет понятно очень быстро. Я думаю, что Максиму Орешкину нужно срочно переподчинить Росстат какому-нибудь другому ведомству или сделать его независимым. Даже этот очень маленький, скромный рост 2,1–2,2% на первые пять месяцев текущего года вытягивается за счет сырьевого нефтегазового сектора либо поставки необработанных леса, минеральных удобрений, металлов. А что касается товаров с высоким уровнем добавленной стоимости, с высоким уровнем передела, пока в этом смысле похвалиться нечем. Сегодня действует запрет на использование западных технологий, касающихся бурения и разведки, высоких технологий, например, турбин Siemens, которые так и не удалось запустить в Крыму. Это говорит о том, что сейчас выход из-под санкций становится критическим. Для России продолжение санкционного режима становится угрозой национальной безопасности.

Владимир Кара-Мурза-старший: Насколько был оправдан оптимизм президента во время телевизионной встречи со страной? Тех ли советников он взял на вооружение?

Иван Стариков: Мне кажется, что эти форматы, когда под разными предлогами не будут решаться конкретные экономические проблемы, сойдут на нет. Мы же в этот раз видели, что президент не общался впрямую в зале. На прямой линии 14 декабря 2017 года некий Михаил Зуб, пробравшийся туда под видом мурманского журналиста, сказал президенту: "Мы там землю едим, но я знаю, Владимир Владимирович, как сделать так, чтобы рыба стоила не 300 рублей, а 80 рублей". К сожалению, несмотря на то, что президент в прямом эфире на всю страну дал поручение, Михаил Зуб, по большому счету, не решил ни одной проблемы Мурманского рыбокомбината.

Владимир Кара-Мурза-старший: Кто он по должности?

Иван Стариков: Председатель совета директоров. Мурманск – это единственный незамерзающий порт. У нас 70% рыбы добывается на Дальнем Востоке, а потребляется за Уралом. Если ее доставлять по "Транссибу" при нынешней скорости движения грузов рефконтейнерами – это минимум три-четыре недели. Это очень дорого. Остается "Севморпуть" – дешево и быстро, но для этого необходимо, чтобы заработала приемка и переработка. Если мы не решим вопрос переброски рыбы с Дальнего Востока и, как сейчас, из 4,5 миллиона тонн биоресурсов, которые мы добываем, 3,5 будут уходить за границу, то мы нарушим требования и Всемирной организации здравоохранения, и нашего Минздрава. Мы должны потреблять хотя бы 22-23 килограмма рыбы в год – от этого зависит продолжительность жизни, потому что это фосфор и кальций, незаменимые аминокислоты. Может быть, сейчас помощники Владимира Владимировича вспомнят про бедного Михаила Зуба и все-таки не дадут разорить Мурманский рыбокомбинат.

Владимир Кара-Мурза-старший: Какие еще вам запомнились оптимистические предсказания или убеждения президента, которые не имеют ничего общество с действительностью?

Павел Кудюкин: Я уже давно потерял интерес к этому мероприятию. Я его не смотрю, поскольку это пустопорожние обещания, и не первый год. Характерно, что у нас под разговоры об укреплении дисциплины, о выстраивании вертикали очень большая часть и поручений президента, и даже указов, поручений правительства не выполняется. Помимо экономических проблем, у нас проблемы в крайне неэффективном государственном управлении.

Иван Стариков: К 1 октября правительство должно сдать комплексный план во исполнение указа президента номер 204. 15 июля закончится чемпионат мира по футболу, страсти улягутся, потом закончится пора летних отпусков, граждане от садов и огородов вернутся в города... С 1 июля повысятся тарифы на все виды услуг жилищно-коммунального хозяйства. На все это наложатся нерешенные вопросы пенсионной реформы. Если власть не предъявит обществу убедительный план своих действий по решению самых актуальных проблем – от цен на топливо до цен на продукты питания, то, безусловно, тогда надо будет решать проблемы либо закручивать гайки... А закручивание гаек, по большому счету, уже ни к чему не приведет. Будут попытки увеличить фискальную нагрузку.

Павел Кудюкин: Уже заложено в законопроект об изменениях в Налоговый кодекс.

Иван Стариков: Тут попытки поймать скрытые доходы граждан. А граждане готовы, с моей точки зрения, выйти из тени, если они будут четко понимать, как и куда используются их деньги. А если правительство наработает плохой комплексный план по реализации 204 указа президента, то президенту остается один вариант – существенно поменять правительство и пригласить людей "не восторженного образа мыслей".

Владимир Кара-Мурза-старший: Павел, вы тоже предвидите горячую осень и социальные потрясения в нашей стране?

Павел Кудюкин: Складывается впечатление, что у нас произошел некоторый сдвиг с социальным недовольством, причем его проявляют как лоялисты, так и оппозиционеры. Начинает формироваться новая неожиданная политическая конфигурация, поэтому очень возможно, что осень будет достаточно горячей. Мы склонны доверять нашей власти, и если президент сумеет убедительно показать, что есть перспективы продвижения вперед и улучшения положения, то, возможно, напряженность будет сбита.

Кстати, по поводу стремления государства вытащить граждан из тени с тем, чтобы их хоть как-то обложить. Во-первых, люди говорят: "Мы готовы выйти, если мы будем четко понимать, что правила игры не будут изменены". Во-вторых, многие говорят: "Это зависит от того, как развивается наш маленький бизнес. Есть у нас устойчивая клиентская база – мы готовы легализоваться. Если мы ее еще не набрали, то погодим". У нас в основном мелкий и мельчайший бизнес, бизнес выживания.

Иван Стариков: 27 апреля в Санкт-Петербурге был Совет законодателей под председательством Валентины Матвиенко. Рассматривались две концепции стратегии пространственного развития страны. Первый вариант предложили так называемые "сжиматели". Они говорят: "Россия – большая страна, нет возможностей и денег ее всю развивать. Давайте мы сделаем 12–15 агломераций, вокруг них будет жизнь, а безлюдные белые пятна – это ничего страшного". Сторонники второй стратегии говорили: "Необходимо путем строительства новых высокоскоростных железных дорог, сети аэропортов, автомобильных дорог стягивать территорию, но за счет того, что люди могут быстро доехать до Казани или до Владимира". Я рад, что президент сказал: "Мы будем идти по пути развития всей территории".

Сейчас всерьез обсуждается вопрос строительства транспортной артерии с условным названием "Транссиб 2.0". Россия расположена между Восточной Азией и Европой, между рынками в четыре миллиарда потребителей, 60% населения Земного шара. А Китай в обход России строит "Шелковый путь", который одним концом хочет выйти к Босфору, а вторым концом чуть-чуть зацепить Россию и уйти на Берлин. Вместе с тем, создано Транстихоокеанское партнерство, куда вошли уже 13 стран – от Канады с Австралией до Японии с Кореей. Китай туда не пригласили. Эти страны генерят 40% глобального ВВП и 30% мировой торговли, но у них нет транспортного коридора. Логика международной торговли требует выхода к портам Северной Атлантики, к Роттердаму, поэтому стоит вопрос строительства магистрали от Владивостока до Роттердама через 23 субъекта Российской Федерации и создания пространственного транспортного каркаса в виде новых аэропортов, хорд к так называемому Северному ходу, "Севморпути". Россия находится в окружении четырех цивилизаций – европейской, китайской, японской и мусульманской. Сегодня она могла бы сбалансировать это яблоко раздора своими 17 миллионами квадратных километров и предложить идеи солидарного развития и для этих цивилизаций, и для всего мира. Тогда мы в значительной степени нивелировали бы угрозы, которые исходят от нашего большого соседа, и проблемы, лежащие в основе конфликта между исламской и христианской цивилизациями. Для того чтобы построить этот коридор, необходимы 18 триллионов рублей. Если мы восстановим доверие через такой осмысленный проект, то выйдем из-под санкционного режима. Дальше давить Россию экономическими санкциями станет просто бессмысленно. Сегодня Владимир Владимирович мог бы пойти на гамбит – потерять часть упертого патриотического электората, но заработать огромный авторитет и вернуть доверие меньшинства, то есть "людей не восторженного образа мыслей". И тогда геополитическую партию с Трампом он через этот гамбит перевел бы в эндшпиль – и выиграл бы в конечном итоге. И Россия, соответственно. Расчеты готовы, они вполне корректные. Я в этом принимал участие.

Владимир Кара-Мурза-старший: На какой срок это все рассчитано?

Иван Стариков: Срок строительства – восемь лет. Сегодня вам банки дадут пять процентов. Дайте 10 – и заработают механизмы бюджетных мультипликаторов, когда вам не надо искать деньги на строительство, а необходимо только возместить гражданам разницу. А граждане поверят в этот проект, если государство сможет провести нормальную, правильную агитационную работу на федеральных телеканалах, в других средствах массовой информации, в Интернете. Я вас уверяю, и наши деньги, и деньги международного консорциума, Транстихоокеанского партнерства найдутся на этот проект. Надо дать ему старт, как мне кажется, на Владивостокском форуме, который будет в сентябре. Пригласить туда Пола Кругмана, лауреата Нобелевской премии 2008 года.

Владимир Кара-Мурза-старший: Иван Валентинович считает, что нам нужны великие потрясения, а вообще-то нужна великая Россия.