Футбол в центре большой политики

• Полиция проверяет акцию Pussy Riot во время финала чемпионата мира по футболу на наличие признаков уголовного преступления.
• Лицемерие было бы единственным фоном чемпионата мира, если бы не было политической акции Pussy Riot.
• Для сегодняшней России исключительно важна проблема нарушения прав человека и политзаключенных, и возможностью показать ее миру необходимо пользоваться.
• После окончания чемпионата мира по футболу мы можем получить новую волну репрессий.
• Ситуация с правами человека ухудшается: то, что было возможно пять-десять лет назад, сейчас уже невозможно – за это посадят в тюрьму.

Ведущий – Владимир Кара-Мурза – старший.

^{Видеоверсия программы}

Владимир Кара-Мурза-старший: В эти минуты Хамовнический суд Москвы рассматривает дела четырех участников акции группы Pussy Riot. Накануне Ольга Курачева, Ольга Пахтусова, Ника Никульшина и Петр Верзилов, одетые в служебную форму, выбежали во время финального матча чемпионата мира по футболу на поле. Возбуждены административные дела.

Сейчас в суде находится наш корреспондент Мумин Шакиров. Послушаем последнюю информацию.

Мумин Шакиров: В настоящий момент идет судебный процесс по делу Ольги Курачевой. До этого судья вынес решение в отношении Вероники Никульшиной, которая получила 15 суток ареста. Речь идет о статье 20.31 "Нарушение правил поведения зрителей при проведении официальных спортивных соревнований". Такая жесткая мера – 15 суток, как считает адвокат Николай Васильев, была ожидаема, хотя он категорически не согласен с тем, как проводился этот процесс. Адвокат потребовал, чтобы в суде присутствовал прокурор, потому что тогда есть состязательный процесс. Но, по закону, судья в России может принимать решение и вести процедуру без присутствия прокурора. В данном случае судья сам выступает как прокурор, что является парадоксом судебной системы в России. В настоящий момент решается судьба Ольги Курачевой, активистки ЛГБТ-движения. Для нее, как и для Вероники Никульшиной, это первая акция в панк-группе Pussy Riot. Журналистов здесь не так много – человек 10–15. Когда будет оглашение приговора, их пригласят обратно в зал. А сейчас судья в письменной форме выносит решение, которое огласит через 10–15 минут. Впереди еще два процесса. В зал суда будут приглашены Петр Верзилов и Ольга Пахтусова. Ни Вероника Никульшина, ни Ольга Курачева не сожалеют о том, что произошло. Они довольны тем, какой эффект вызвала эта акция. Вероника Никульшина в интервью Радио Свобода сказала, что милицейская форма делает чудеса, и благодаря ей им удалось преодолеть все кордоны ФСБ, МВД и выйти на поле, что является высшим эмоциональным моментом для всех участников этого перфоманса.

Владимир Кара-Мурза-старший: Полковник Юрий Здоренко, по сведениям прессы, сам может быть привлечен к ответственности за грубое обращение с задержанными.

Сегодня у нас в студии гости – правозащитники Сергей Давидис и Сергей Шаров-Делоне.

Какие времена вам напомнила вся эта ситуация?

Сергей Шаров-Делоне

Сергей Шаров-Делоне: По-моему, раньше у нас во время спортивных соревнований политические перформансы не устраивались. А что касается полиции, все время так – попытка нахамить, наорать.

Сергей Давидис: Полковник Здоренко известен своим хамством. Сообщают, что к ним не применялось физическое насилие. Понятно, что он будет наказан не за грубое обращение с задержанными, а за то, что это произошло в зоне его ответственности. Он расстроен и вопит. К сожалению, стандарты нашей полиции таковы, что это трудно считать чем-то особенным.

Владимир Кара-Мурза-старший: Пригов, к 11-й годовщине со смерти которого отсылали участники акции, не был таким уж антисоветчиком. Он был просто не от мира сего.

Сергей Давидис: Участники группы "Война" считают Пригова своим духовным отцом. В объяснениях к этой акции они довольно подробно говорили о противоречии между образом небесного милиционера, которого описывал Пригов, и земным милиционером, который нарушает права и бесчинствует. В требованиях, которые они высказывали, они наполняют форму искусства вполне конкретным содержанием: освобождение политзаключенных, прекращение посадок за посты, политическая конкуренция, прекращение нарушений свободы собраний и так далее. Имели ли они в голове 68-й год или не имели, в любом случае это продолжение этой традиции.

Владимир Кара-Мурза-старший: Они успели изложить свои требования только в Facebook. Например, освободить политзаключенных, и отдельно упомянули Олега Сенцова. Прекратить уголовное преследование за "лайки" в соцсетях и за участие в митингах, а также разрешить политическую конкуренцию в стране. Вполне внятные политические лозунги, но время изменилось. Тогда самым удобным местом была Красная площадь, Лобное место, а сейчас – финал чемпионата мира по футболу.

Сергей Шаров-Делоне: Для политической акции выбрано идеальное место. Такого количества зрителей, да еще и трансляции этого события на весь мир, конечно, трудно себе представить. Другое дело, что сама акция получилась такой, что только путем длительных вычислений удается понять, ради чего она была сделана.

Сергей Давидис: Одновременно они опубликовали свой манифест, в котором все объяснили. В 68-м году люди выступали за то, чтобы выразить свое мнение, чтобы совесть страны осталась защищенной. Их увидели на Красной площади максимум десятки людей. А здесь трансляцию увидит миллиард человек, присутствуют президенты. В этом смысле это продолжение шоу-формата, который свойственен для Pussy Riot.

Владимир Кара-Мурза-старший: У нас на связи журналист Роман Доброхотов.

Роман, как вы считаете, эффектной ли оказалась акция? Или можно было ждать от нее чего-то большего?

Роман Доброхотов: Вопрос не только в эффектности, но и в символическом акте. То, что мы видели в рамках политического контекста, – это была показуха некоего российского soft power. Рядом с Владимиром Путиным сидел президент Франции Эммануэль Макрон, и все это выглядело как легитимизация России после крымской аннексии, после войны в Украине. Новый контекст для обсуждения был очень важен, особенно учитывая то, что все это происходило в тот же момент, когда Соединенные Штаты нашли новое подтверждение обвинения: Главное разведывательное управление стояло за теми хакерами, которые взламывали почту и Хиллари Клинтон, и Эммануэля Макрона. Лицемерие было бы единственным фоном чемпионата мира, если бы не было политических акций. А кроме акции Pussy Riot, я не заметил более-менее громких акций. Можно дискутировать, хорошо или плохо она получилась, но это единственное выражение протеста и попытка отрезвить людей, которые восторгаются всем происходящим. В принципе, мне очень понравилось.

Владимир Кара-Мурза-старший: Когда была 15-летняя годовщина Конституции, вас милиционеры в форме выводили из зала Дворца съездов.

Роман Доброхотов: Фсошники. Это акция такого же рода. Здесь не так важно, что ты успеешь сказать, все более-менее понимают, что ты хочешь. И все более-менее согласны. Главное, чтобы кто-то это все-таки сделал, чтобы было ощущение высказанности, что есть люди, которые так считают. А на следующий день тебе приходят тысячи писем в поддержку, когда ты видишь реакцию средств массовой информации, то ты ощущаешь, что на самом деле таких людей много. То же самое мы видим и после акции Pussy Riot. Это не отменяет того факта, что люди имеют право наслаждаться футболом как спортом. Но, мне кажется, огромному числу людей было приятно, что политическое лицемерие было прервано этой замечательной акцией, что была высказана накипевшая позиция: в России все не так здорово, как показано на экране телевизора.

Сергей Шаров-Делоне: Ситуация с Сенцовым параллельна только с одной – с Анатолием Марченко. Оба держат смертельную голодовку не за самих себя. Это голодовки, когда люди готовы отдать свою жизнь за свободу других людей. Это очень важная вещь. Голодовка Сенцова – это, конечно же, продолжение дела Анатолия Марченко. И я с ужасом представляю, что шансов, что закончится так же, становится, к сожалению, с каждым днем все больше и больше. А разрешить ситуацию просто. Была бы воля. Обменять всех на всех. Но не видно воли ни с одной стороны, ни с другой.

Сергей Давидис: Другая сторона предлагает постоянно. А что еще она может сделать?

Сергей Шаров-Делоне: Со стороны российских властей уж точно такой воли, желания разговаривать не видно.

Владимир Кара-Мурза-старший: Может быть, в Хельсинки Путин говорил с более влиятельным президентом, чем Макрон, насчет Олега Сенцова?

Сергей Давидис: Мы не знаем, что происходило за закрытыми дверями, но публичный имидж Трампа не дает особенных оснований полагать, что он поднимал гуманитарные и правозащитные темы.

Сергей Шаров-Делоне: Я смотрел совместную пресс-конференцию и написал у себя в Facebook: "Хельсинки – ноль". В том плане, что, похоже, ни о чем не договорились, остались при своих. Пустая встреча.

Владимир Кара-Мурза-старший: Я думаю, что Путин в курсе всех дел, которые происходят в Лабытнанги.

Сергей Шаров-Делоне: Было бы странно, если бы это было не так. Правда, всегда остается вопрос, в сколь обтекаемой и адекватной форме подчиненные доносят информацию при отсутствии других источников. Помощники вынуждены были бы давать более адекватную информацию, если бы были независимые источники, но их нет.

Сергей Давидис: Даже Москалькова дезинформирует общественное мнение. Что уж говорить про Путина в этом смысле?! Но сам факт голодовки, я думаю, известен. Украинское правительство неоднократно публично обращалось с предложением в связи с голодовкой произвести обмен. Но никакого ответа нет.

Владимир Кара-Мурза-старший: Роман, как вы считаете, занимается ли сейчас российская Фемида делом Сенцова?

Роман Доброхотов: Я думаю, что российская Фемида поднимает трубку, отдает честь и воплощает на бумаге то, что ей передали по телефонной трубке. Но это не значит, что нет никаких шансов что-то изменить. Есть внутреннее давление, хотя довольно слабое из-за слабости нашего гражданского общества. И есть международное давление, которое связано, в том числе, с делом Сенцова. Что касается встречи с Трампом, то мы знаем: его совершенно не интересуют правозащитные вопросы ни внутри Соединенных Штатов, ни за рубежом, ему непонятна эта тема. Он мыслит в категориях не прав человека, а realpolitik. Многие преподносят Трампа как "марионетку Путина", дескать, у Путина на Трампа есть какой-то компромат, поэтому он только и делает, что пытается улучшить отношения с Россией. Конечно, такой компромат может быть. Но в последнюю неделю мы слышим самые громкие заявления Трампа: одно из них было о необходимости увеличить финансирование НАТО, а второе – это жесткое давление на Европу для отказа от "Северного потока". И то, и другое – это главные болевые точки для президента России, потому что НАТО – это главный его раздражитель, а "Северный поток" – это главная ценность для Владимира Путина. На российских государственных телеканалах это запрещено обсуждать, потому что Трамп пока еще официально "хороший". На американских каналах, где ругают Трампа, это тоже не особенно обсуждается, поскольку там принято преподносить Трампа как лоялиста в отношении Путина. А на протрамповских телеканалах, таких как Fox News, это не обсуждается потому, что там стараются не критиковать Путина и обходить острые углы. Мне кажется, что Трамп и Путин до сих пор до конца не определились, в какой степени они готовы сотрудничать и доверять друг другу. В этом контексте, я боюсь, вопрос Сенцова не будет решен в ближайшее время, поскольку если Трамп сейчас начнет давить по правозащитным пунктам, то неизбежно будет конфликт – и отношения разрушатся. Поэтому от Трампа я этого не ждал бы. Но есть Конгресс, есть европейские государства, прежде всего Франция и Великобритания, которые могут оказывать давление. И здесь, я думаю, больше шансов на что-то повлиять.

Владимир Кара-Мурза-старший: Сергей, по вашим данным, сколько сейчас политзаключенных в России, учитывая крымских татар?

Сергей Давидис: Список "Мемориала", 155 человек, – это минимальная оценка. Мы сейчас систематизируем сведения о преследовании Свидетелей Иеговы – и сразу добавится 30 человек. Есть "список Сенцова"... Многие дела закрыты, мы не имеем по ним информации, поэтому этих людей в список не включаем. С добавлениями получается еще чуть ли не 80 человек. Но совершенно очевидно, что все эти люди – жертвы агрессивной политики Российской Федерации в отношении Украины. Никто из них не был судим справедливым судом, что является правом, согласно Европейской конвенции. Поэтому, конечно же, совершенно правомерно и обосновано требование немедленного освобождения всех этих людей. Если бы не война, если бы не агрессия, они не оказались бы в российской тюрьме.

Сергей Шаров-Делоне: Я считаю, что к ним нужно относиться как к военнопленным, которых надо обменивать и так далее.

Сергей Давидис

Сергей Давидис: Конечно же, требование освобождения, которое высказывает Сенцов, абсолютно справедливое, обоснованное. Это было бы гуманистическим и справедливым решением. Я еще сохраняю надежду на то, что российская власть услышит это требование. Никакой пользы от того, чтобы держать этих людей, тем более – чтобы Сенцов умер, она не получит. Из чисто прагматических соображений, из интересов России, этот обмен был бы полезен, но инерция тупого запретительства и упрямства пока не позволяет этого сделать. Все сводится не только к жизни Сенцова: эти люди в тюрьме – и это проблема, которая была и до того, и останется после того. И чемпионат мира – это ведь ситуация, в которой весь мир смотрит на Россию. Понятно, что власть пытается показать "товар лицом". В позитивном образе русского народа, русской истории, русской архитектуры нет ничего плохого. В этом смысле можно только приветствовать улучшение взаимоотношений между народами, контакты на низовом уровне. Но проблема нарушения прав человека и особенно проблема политзаключенных – это исключительно важный аспект сегодняшней России. И возможностью показать миру эту проблему, необходимо пользоваться. Правозащитный центр "Мемориал" совместно с немецкими "зелеными" в начале июня выпустил карту лагерей, где сидят политзаключенные, в соотношении с объектами чемпионата мира. Каждый болельщик может прочитать на своем языке, что стоит за красивой картинкой. И Pussy Riot максимально конвертировали внимание к России вообще и к тем проблемам, которые требуют решения, в том числе внешнего давления. Мы пытаемся делать все, что можем, изнутри, но добиться результата можно только совместным давлением изнутри и снаружи.

Сергей Шаров-Делоне: Поразительная вещь, что во время чемпионата мира ничего не остановилось, "мясорубка" продолжала крутиться.

Владимир Кара-Мурза-старший: И еще неожиданно умер Петр Офицеров, товарищ Алексея Навального.

Сергей Шаров-Делоне: Это несчастный случай, связанный с болезнью. Человек упал, ударился о край стола, получил травму головы, потерял сознание. Это для нас трагедия. Это очень прямой, очень честный, очень добрый, очень отзывчивый человек. Он очень достойно вел себя в деле "Кировлеса". У него остались двое взрослых и четверо маленьких детей.

Владимир Кара-Мурза-старший: Акция Pussy Riot ужесточит отношение правоохранительных органов к оппозиционерам, к манифестантам?

Сергей Шаров-Делоне: Наверное, нет. Оно и так очень лихо. Параллельно происходит дело двоих ребят в Ростове, его формально привязали к "мальцевской революции". Прокуратура ходатайствовала об отмене отбытого административного наказания, чтобы ровно по тем же основаниям – их судили два раза за одно и то же – приписать им уголовные статьи. Как отменить отбытое?

Сергей Давидис: Таким образом людей подгоняют под уголовную статью – отменяют ранее вынесенное административное наказание.

Сергей Шаров-Делоне: А там всего-то дело – два человека стояли с плакатиками. Один – "Верните погорельцам их землю", а другой – "Долой правительство Ростовской области!" Это было связанно именно с погорельцами. В Ростове был странный поджог, перед чемпионатом мира погорела центральная часть города. Это быстренько снесли и расчистили площадку.

Сергей Давидис: Реакция российской власти буквально на все – ужесточить ответственность, еще что-нибудь запретить и так далее.

Владимир Кара-Мурза-старший: Роман, сохраняются ли еще подозрения, что именно российские спецслужбы пытались отравить семью Скрипалей и их двух случайных соседей?

Роман Доброхотов: Есть официальное заявление о том, что британские следователи подозревают сотрудников Главного разведывательного управления. Всем это было понято с самого начала. Вопрос в том, как Великобритания может политически на это отреагировать. Все дипломатические меры были уже более-менее задействованы. Конечно, это ужасная трагедия. Но с точки зрения политических перспектив здесь есть позитивный момент: после этой трагедии маловероятно, что, по крайней мере, в Великобритании политический класс быстро забудет о разногласиях с Владимиром Путиным, как это было после многих других конфликтов, событий, таких как война в Грузии, нечестные выборы и так далее. Совершено покушение на гражданина Великобритании, в результате чего другой гражданин Великобритании был убит, а жизни еще несколько человек оказались под угрозой. Это серьезное уголовное преступление, оно широко освещается в прессе. Даже если Трамп полностью подружится с Владимиром Путиным, если Макрон еще сильнее прогнется, Италия заявит о готовности сотрудничать, то Великобритания будет стараться все-таки настаивать на своих принципах. Потому что иначе придется признать, что она готова отдать своих граждан на растерзание российским спецслужбам. Ни одно государство на это не согласится.

Роман Доброхотов

И еще один момент – о роли чемпионата мира в том, как в России относятся к правам человека. После того, как закончилась сочинская Олимпиада, начался новый виток репрессий, когда было понятно, что Запад нам уже не сильно нужен и можно начать дальше закручивать гайки. У меня есть ощущение, что после некоторой паузы, которая была не только во время, но и за несколько месяцев до чемпионата мира, сейчас, возможно, мы можем получить новую волну. Я на Запад сильно не полагался бы. Я думаю, что больше следует опираться на собственные силы, на силы гражданского общества. К счастью, здесь есть позитивные тенденции, в том числе рейтинг доверия Путину сейчас, по официальным данным, упал до низших в его политической истории показателей – 37,9%. И есть шанс на то, что что-то начнет меняться внутри страны.

Владимир Кара-Мурза-старший: А санкции, которые ввел Запад после аннексии Крыма, приносят эффект?

Сергей Шаров-Делоне: Они приносят колоссальный эффект. Огромная доля наших самых крупных корпораций отсечена от возможностей кредитов на Западе, от возможностей технического и контрактного взаимодействия с западными фирмами. Например, у нас есть резерв бурового американского оборудования, закупленного ранее, но сейчас его уже закупить нельзя. Насколько я знаю, заменить его нечем. А скважины для того, чтобы поддерживать добычу нефти, приходится бурить постоянно. Поэтому такие вещи очень серьезны. Они просто не быстро работают. Были очень ограниченные санкции после ввода советских войск в Афганистан, но они привели к тому, что через 10 лет Россия отстала на 10 лет в компьютерной технике.

Сергей Давидис: Кроме того, в общем пакете, помимо корпоративных санкций, есть персональные. Хотя они охватывают десятки людей, это тоже важно. На конкретных людей, на которых опирается Путин, налагаются издержки за его политику. Это влияет на сознание правящего класса России, клики, которая находится вокруг Путина, которая фактически является коллективным бенефициаром использования России.

Сергей Шаров-Делоне: Если Путин раньше для них был "крышей" и опорой, то сейчас стал проблемой.

Владимир Кара-Мурза-старший: А насколько эффективны персональные санкции против друзей Путина, против коррупционеров, которые часто фигурируют в списках Алексея Навального и так далее?

Роман Доброхотов: После того, как была взломана почта Дмитрия Киселева, который тоже оказался под санкциями, мы узнали о том, что он платит довольно большие средства лондонским адвокатам, чтобы попытаться снять с себя эти санкции. Публично заявлял о том, что он даже гордится тем, что он попал в этот список. Несмотря на то, что у этих людей достаточно средств, чтобы обустроить свою жизнь в России, они привыкли тратить эти деньги на Западе и вращаться во всех этих кругах, Россия им просто неинтересна. По крайней мере, огромное число людей из самого ближнего окружения Владимира Путина до конфликта с Западом большую часть жизни проводило в европейских странах или в США. Поэтому персональные санкции – это очень болезненно не только для тех, на кого они уже распространились, но и для тех, кто рискует под них попасть. И может быть, это даже еще важнее, потому что это действует на раскол элит. Многие из олигархов, из тех, кто работает в правительстве, очень не хотят попасть в этот список. Поэтому если в обществе начнется какой-то серьезный раскол (чего исключать нельзя, потому что это происходит иногда абсолютно внезапно, за считаные дни), то для них это будет достаточно серьезным стимулом, чтобы не поддерживать сторону Путина. Возможно, мы сейчас не видим на поверхности эффекта этих санкций, но это не значит, что мы не увидим этого эффекта в том случае, если начнется какая-то политическая движуха. Мне кажется, что именно персональные санкции – это очень важно. Я всегда был против каких-то санкций, которые затрагивали бы все население России, потому что, на мой взгляд, это неэффективно, бессмысленно и работает на руку Путину, но персональные санкции в отношении ближайшего окружения очень сложно преподнести как что-то антироссийское. Я не думаю, что пенсионерки, которых сейчас лишают пенсии, повышая пенсионный возраст, будут сильно сочувствовать Ротенбергу, Тимченко, Сечину и прочим товарищам.

Владимир Кара-Мурза-старший: Ухудшает ли социально-экономическую ситуацию в стране война на два фронта, которую ведет Россия, – в Сирии и в Украине?

Сергей Давидис: Войны и ведутся для того, чтобы за счет имперской мобилизации решить внутренние проблемы. Но эту функцию войны фактически уже утратили. Сирийская, наверное, ее полноценно и не имела – Сирия слишком далеко и непонятна. Другая функция, по крайней мере, сирийской войны – это повышение возможностей влияния кремлевской верхушки на международной арене. Отчасти они это отыгрывают, к ним вынуждены прислушиваться. Но все это стоит огромного количества денег, это повышает общую нестабильность в стране, поэтому цена велика. То, что они сейчас пошли на повышение пенсионного возраста, – очевидно непопулярную меру, от которой уклонялись много-много лет, говорит: резервы кончились, им больше неоткуда брать деньги. Но на войну они по-прежнему готовы тратить деньги, хотя в сокращенном объеме. Насколько мы можем судить о Донбассе по той информации, которая приходит, уровень поддержки, уровень финансирования сокращается. То есть уровень политической поддержки сохраняется неизменно высоким, но то количество денег, которое туда направляется, сокращается. Жизнь там становится хуже и хуже, потому что кроме как за счет поддержки из России они не могут жить ни за счет чего.

Сергей Шаров-Делоне: Повышение пенсионного возраста – это фантастически непопулярная мера. Она имеет бухгалтерский смысл, но не имеет экономического смысла. У нас большая и растущая безработица, она зачастую скрытая, когда люди сидят на полставки, на плохо оплачиваемых работах, лишь бы числиться. Нам некуда девать рабочие руки. А чтобы человек в 50 лет нашел себе работу – это и сейчас проблема. Это просто перестать платить пенсии еще некоторому числу людей.

Сергей Давидис: В этом и есть смысл, конечно.

Сергей Шаров-Делоне: Но это не экономика. Экономика – это когда у нас не хватает рабочих рук, когда мы пытаемся усилить развитие экономики...

Сергей Давидис: Государство меняет баланс обязательств и доходов, чтобы иметь свободные ресурсы и для войны, и для поддержки силовых органов, и для компенсации Тимченко и Ротенбергам, и для проектов типа строительства моста или тоннеля на Сахалин за 540 миллиардов, который, по-моему, уже изъявил готовность построить Ротенберг. Туда будут деньги направлены, которые сэкономят за счет повышения пенсионного возраста.

Владимир Кара-Мурза-старший: Удалось ли идеологам Кремля создать привлекательный образ России, в том числе путем чемпионата мира по футболу?

Сергей Шаров-Делоне: Да, там люди не глупые, они сделали чемпионат мира довольно качественно. Другой вопрос: продержится ли этот образ долго? Сочинская Олимпиада вылилась в позорище, которое полностью сгубило российский имидж.

Владимир Кара-Мурза-старший: После допинга.

Сергей Шаров-Делоне: Я не исключаю, что здесь тоже начнутся свои проблемы, когда через полгода выяснится, что половина стадионов начали расползаться, как стадион в Волгограде уже пополз в связи с дождями, потому что все делалось на скорую руку. Ведь такие образы столько же легко, как добываются, так же легко и забываются.

Сергей Давидис: Я не переоценивал бы пользу для Кремля от улучшения имиджа. Улучшился, скорее, имидж страны, имидж народа. У нас побывали люди, которые раньше здесь никогда не были, и увидели, что медведи по улицам не ходят. То, что не трогали иностранных болельщиков, никак не отменяет того, что и до, и после, и во время чемпионата русских протестующих забирали в полицию, в ФСБ, в СИЗО, в колониях пытали, и продолжают пытать. И вряд ли болельщики – это те люди, которые были озабочены проблемами нарушения прав человека, коррупцией в России. Я думаю, что те, кто эти проблемы ощущал, и не приехали. Не думаю, что Кремль много выиграл на этом, у них такая иллюзия. Скорее, это пропагандистски важно для собственного населения.

Владимир Кара-Мурза-старший: И судя по тому, что пятикратное переизбрание Путина тоже не вызвало большого восторга во всем мире.

Сергей Шаров-Делоне: Продолжаются очень тревожные процессы, которые были до чемпионата мира. Очень резко усилилось давление на адвокатов, которые занимаются политическими делами. Лишили статуса Фейгина, Ольга Динзе оказалась с предупреждением. Была попытка против Светланы Сидоркиной, еще против нескольких адвокатов идут такие дела. Все это тревожно, потому что такого не было очень давно – со времен Дины Каминской, Софьи Каллистратовой. Продолжаются такие дела, как дело Юрия Дмитриева, уже после оправдательного приговора. Продолжается дело Оюба Титиева. Если бы только "дело Сети" и "Нового величия". К сожалению, не только они одни.

Сергей Давидис: К сожалению, чемпионат мира не заставил российские власти никаким образом прекратить свою репрессивную политику. Например, репрессии против Свидетелей Иеговы нарастают, они массово начались в конце апреля – начале мая. Решение о признании организации экстремистской было еще в прошлом году, но только один человек, иностранный гражданин, был в заключении. А сейчас их – десятки. И все это происходит на фоне чемпионата мира. И это государство нисколько не смущает.

Сергей Шаров-Делоне: Власти удалось расколоть, во многом распылить оппозиционное движение.

Владимир Кара-Мурза-старший: Думающую часть общества.

Сергей Давидис: Мне кажется, дело не в распылении оппозиции, а в подавлении вообще гражданского общества. Репрессивных рычагов и инструментов у государства стало гораздо больше, а возможности людей реализовать протест радикально сократились. Что было возможно пять-десять лет назад, сейчас уже невозможно – за это посадят в тюрьму. Это, естественно, ограничивает возможности протеста и создает у власти иллюзию безнаказанности. Но это впечатление обманчиво. Такая ситуация чревата взрывами.

Владимир Кара-Мурза-старший: Если считать эту акцию удавшейся, то чемпионат мира по футболу закончился в пользу активистов объединения Pussy Riot, которые сумели заявить права политзаключенных, потребовать прекращения незаконных арестов на митингах и в одиночных пикетах.

Сергей Давидис: И это очень правильное завершение информационной кампании, сопровождавшей чемпионат мира.