Пыточный конвейер. Ад в дагестанской полиции

10 февраля 2017 года житель Хасавюртовского района Дагестана Биярслан Акаев сел в машину и поехал из своего родного села Эндирей в соседнее, чтобы принести соболезнования родственникам умершей тети. На выезде из Эндирея его остановили сотрудники полиции в масках. Как утверждает сам Акаев, после этого ему подбросили гранату и переделанный под стрельбу боевыми патронами стартовый пистолет, отвезли в лес, пытали электрошокером и били ногами по голове. Не выдержав боли, Акаев подписал признательные показания – о том, что он якобы помогал главарю местного "незаконного вооруженного формирования" (НВФ) Шамилю Билалову. Акаеву в каком-то смысле повезло: сейчас он отбывает 9-летний срок в колонии, в то время как многие из жителей Дагестана, отказавшиеся признаваться в сотрудничестве с местными радикальными группировками, пропадают без следа.

Правозащитники говорят о поставленной в Дагестане на поток системе пыток и выбивания признательных показаний, бороться с которой практически невозможно. Максимум, на что могут рассчитывать родные и близкие жертв этой системы, – это компенсации по решениям ЕСПЧ. На днях европейский суд коммуницировал жалобу Биярслана Акаева вместе с жалобами на пытки еще шести граждан России.

"Пытки нельзя применять ни к боевикам, ни к насильникам, ни к убийцам. Поэтому мы и помогаем Биярслану Акаеву", – говорит сотрудничающий с правозащитной организацией "Зона права" адвокат Игорь Шолохов, подавший от его имени в ЕСПЧ жалобу на нарушение российскими властями статьи №3 Европейской конвенции по защите прав человека ("Запрещение пыток"). "В суде Акаев заявлял о том, что его показания были получены после применения пыток, но суд не счел его заявления достаточными для того, чтобы инициировать расследование. Круг лиц, причастных к этим пыткам, установлен, но называть их я не могу, поскольку уголовное дело так и не было возбуждено. Европейский суд будет рассматривать не вину конкретных лиц, а вину государства, которое допустило пытки и не предприняло мер к тому, чтобы было проведено их эффективное расследование". В жалобе, поданной Игорем Шолоховым, говорится, что Россия нарушила в деле Акаева не только статью 3, но и статьи 5, 6 и 7 Европейской конвенции о защите прав человека: "право на свободу и личную неприкосновенность" (незаконный арест), "право на справедливое судебное разбирательство" (показания Акаева о пытках не были приняты судом во внимание) и "право на наказание исключительно на основании закона" (даже если Акаев действительно помогал Билалову, это не является преступлением: Билалов не был задержан и осужден).

Биярслан Акаев

Биярслан Акаев был признан виновным по статьям 208 и 222 УК РФ: "Организация незаконного вооруженного формирования или участие в нем" и "Незаконное приобретение, хранение и перевозка боеприпасов и взрывчатых веществ". Как отмечала весной "Новая газета" в своей публикации, посвященной пыткам в Дагестане, в последнее время в республике число приговоров по этим статьям выросло лавинообразно. Нет ничего нового для дагестанских полицейских и в пытках, в том числе током. Так, например, пытали Мурада Иманалиева: в августе 2016 года вместе с братом он поехал на машине в Азербайджан, чтобы купить одежду для своей предстоящей свадьбы. На пограничном посту их остановили, отобрали паспорта, деньги и отвезли в отдел полиции, где пытками выбили признательные показания о намерении поехать в Сирию, чтобы воевать против войск Башара Асада. Братья были приговорены к 8 и 8,5 годам лишения свободы, как и в случае с Биярсланом Акаевым, на медицинское заключение о характерных для пыток электрошокером следах на теле Мурада Иманалиева суд внимания не обратил.

"Следы пыток, которые применялись к Биярслану Акаеву, были зафиксированы", – говорит его адвокат Сапият Магомедова, вступившая в дело на стадии подачи кассационной жалобы. "Тем не менее адвокат по назначению не написал об этом в протоколе, не заявил ходатайство о проведении судмедэкспертизы. Когда в деле его сменил другой адвокат, уже по соглашению, он все эти ходатайства заявил. Следователь предложил адвокату, чтобы тот отказался от заявления о пытках своего подзащитного в обмен на смену ему статьи на более мягкую – "несообщение о преступлении". Адвокат, зная, что по статье о пособничестве незаконным вооруженным формированиям в Дагестане практически никогда не выносятся оправдательные приговоры, согласился, сам подготовил со следователем показания и принес их Акаеву на подпись. Биярслан сначала отказывался их подписывать, но потом адвокат его убедил – он, кажется, был его родственником. Из этих показаний следовало, что он предоставлял Билалову автомобиль, но лишь потому, что тот приставил к его голове пистолет, то есть под страхом смерти. Следователь, конечно, обманул и Биярслана, и его адвоката. Акаеву предъявили обвинения именно в том, что он оказывал "пособническую помощь". В итоге, несмотря на то что следы его пыток были зафиксированы и государственным судмедэкспертом, и независимой экспертизой, и врачами СИЗО, куда он поступил, – несмотря на все это, он был приговорен к 9 годам колонии строгого режима.

В судебном заседании Биярслан говорил, что Билалова не знает, знает только, что тот живет на другом конце села, что машину ему никогда не давал, никакого оружия у него не брал, что первые показания давал под пытками, а вторые – потому что следователь пообещал смягчить статью. Я вступила в дело на стадии апелляции. Суд апелляционной инстанции оставил приговор районного суда в силе. Судья сказала: "Ну ладно, допустим, первые показания были получены под пытками. А вторые, при подписании которых присутствовал уже адвокат по соглашению, его родственник? Ведь они такие же, как первые, за исключением того, что Биярслан рассказал, что ему угрожали пистолетом?" В итоге Биярслан отправился отбывать наказание в колонию в Вологодской области. Я подала кассационную жалобу на приговор, она была отклонена, сейчас подала еще одну и попутно жду рассмотрения дела в ЕСПЧ".

Спецоперация "по пресечению преступной деятельности сторонников ИГИЛ" в селе Эндирей, Хасавюртовский район Дагестана, 13 октября 2018 года. В результате этой операции, как сообщил Национальный антитеррористический комитет РФ, были убиты два человека, которых подозревали в причастности к нападениям на полицейских

По аналогичным обвинениям были арестованы еще трое односельчан Биярслана Акаева, говорит адвокат Сапият Магомедова. Они якобы помогали все тому же Шамилю Билалову. "Ему делать больше нечего, кроме как ходить к своим односельчанам и раздавать им оружие". При этом суд до сих пор даже не установил причастность самого Билалова к незаконным вооруженным формированиям, отмечает Магомедова. "Ему самому еще не предъявлены обвинения по 208-й статье. ("Организация незаконного вооруженного формирования или участие в нем". – Прим. РС) Не ясно, организатор он, исполнитель, является ли членом ДТГ – "диверсионно-террористической группы", или НВФ. Его роль еще не установлена, а его "пособников" уже сажают".

Шамиля Билалова называли в числе участников нападения на полицейских в Кизилюрте в декабре 2016 года (позже ответственность за это нападение взяла на себя группировка "Исламское государство". – Прим. РС). Вместе с двумя другими жителями Дагестана, которых правоохранительные органы считают членами одной "эндирейской бандгруппы", он был объявлен в розыск, за информацию о местонахождении любого из них было объявлено вознаграждение в размере 1 миллиона рублей. 28 сентября агентство ТАСС со ссылкой на неназванный источник сообщило о смерти Билалова в результате перестрелки с полицейскими, но Сапият Магомедова не склонна верить этой информации: "Нет, его не убили, это уже не первый раз, когда появляется информация о том, что он убит, а потом оказывается, что не убит. По словам односельчан, он вообще является стукачом полиции и с его помощью вот так сажают людей. Они говорят, что его полицейские прячут в отделах полиции. Весной, если помните, был взрыв у могилы шейха Чиркейского. Полицейские говорили, что на видео видно, как подрыв совершает Билалов и еще один житель Эндирея. Но жители села просмотрели видео, подняли шум и сказали, что на видео не их односельчане. Поэтому с точностью сказать, что этот человек убит, я не могу. Я такой информацией не владею, а из той информации, которой я владею, следует, что этот человек жив и здоров и припеваючи живет в отделах полиции".

Дагестанская правозащитница Светлана Исаева говорит, что дело Биярслана Акаева типично для Дагестана. Исаева начала заниматься общественной деятельностью после того, как у нее самой похитили сына. Найти его до сих пор не удалось:

– То, что происходит в Дагестане, неописуемо. Мы, живя здесь, сталкиваемся с этим каждый день. Круговая порука. Если человека задержали, на него оказывается давление, с тем чтобы получить от него признательные показания, будь то участие в НВФ, или по наркотикам статья, например, или же просто гражданина остановили и проверили документы. Силовики таким образом получают показатели. Им сверху спускают директивы: сколько должно быть задержаний, раскрытых преступлений. Как они их раскроют – неважно. Главное – показатели, а это уже и повышения по службе, звания, деньги. Вот обычный пример из моей практики: простой человек, предприниматель, не принадлежит ни к каким бандформированиям, ехал на маршрутном такси. Такси остановили, вывели его для проверки, заставили выворачивать карманы, доставили в ОВД, избили. Человек теперь имеет вторую группу инвалидности, его дело сейчас рассматривает ЕСПЧ. Остановили для проверки, а потом из этого получилось, что он якобы оскорбил сотрудников полиции. Он уже в течение нескольких лет пытается доказать, что он никого не оскорблял, а стал жертвой. Подкидывают гранаты, патроны. Автоматы больше не подкидывают, хотя раньше такая практика была. Просто у автомата есть номер, и если один и тот же автомат подкинут разным людям, это может навести на определенные мысли.

Светлана Исаева

– У нас в правоохранительной системе работают неадекватные люди, – продолжает Исаева. – Зачастую сами употребляют наркотики. У меня есть тетрадка одного похищенного парня, Рамаза Дибирова. От него пытались получить какую-то информацию, не знаю, владел он ей или нет, – этого человека уже нет в живых. Он сам описал все пытки, которые к нему применялись в отделе по борьбе с терроризмом и экстремизмом. Начиналось с того, что ему не давали спать. Потом монотонно били по голове баклажкой, наполненной водой. Постоянные удары, постоянные вопросы: "Знаешь этого человека? Где с ним встречался? Что собирались делать?" Так продолжалось двое-трое суток. Потом стали колоть ему какие-то наркотики. Он пишет: перед тем, как сделать укол мне, сотрудник, который меня пытал, колол дозу этого же вещества себе. Пытавшие его сотрудники сменяли друг друга. Засовывали в анус шланг, а через этот шланг – колючую проволоку. Потом шланг вытаскивают и начинают эту проволоку тянуть. Можете такое себе представить? Его тетрадка так и называется: "Десять дней ада". Когда его освободили (даже не знаю, как матери удалось его вытащить оттуда), пришлось очень долго заниматься его лечением. Но в конце концов мы этого парня все равно потеряли. Его похитили, когда он проводил свою невесту домой, и он пропал. Это произошло в 2007 году, в те же дни, когда был похищен и мой сын. Брат этого парня, Ильяс Дибиров, пошел в лес, нашел какой-то лагерь, наладил связи, но своего брата не нашел. Ильяс вернулся и сказал мне: "Я точно знаю, его там нет". Да и не мог он уйти в лес, он был уже инвалидом.

Полиция знала о том, что Ильяс туда ходил (к боевикам в лес. – Прим. РС). Когда он вернулся, его тоже похитили, при задержании ранили. Отвезли в лес, кинули в яму, облили бензином и сказали: "Или ты подписываешь документы, которые мы тебе сейчас даем, или сгораешь в этой яме". Он все подписал, оговорил сам себя, но в то время еще был суд присяжных (позже, в 2008 году, дела о терроризме были исключены из подсудности суда присяжных. – Прим. РС). Во время суда он обратился к присяжным: "Да, я все подписал, но выслушайте меня! На меня был направлен пистолет, меня облили бензином, сказали, что сожгут заживо. Рану на ноге, в которую меня ранили при задержании, ковыряли ржавой проволокой. Я прошел через то, что не мог выдержать. Но все время в голове у меня было только одно: я должен вернуться домой, потому что моя мать не выдержит потери еще одного сына". Ильяс Дибиров был оправдан. Сотрудник, который его пытал, на суде изворачивался как мог. Сейчас его уже нет в живых, он был убит".

14 февраля 2013 года, последствия теракта у полицейского поста на окраине Хасавюрта, в результате взрыва, совершенного смертником, погибли четверо полицейских. Один из самых крупных терактов в Дагестане в 2018 году произошел 18 февраля в Кизляре, на праздновании Масленицы. 22-летний Халил Халилов начал стрелять по людям из охотничьего ружья. В результате погибли 4 человека, включая застреленного Халилова, одна из раненых позже скончалась в больнице. Ответственность за теракт взяла на себя группировка "Исламское государство"

– Ни Рамаза Дибирова, ни моего сына, который пропал в те же дни, так и не удалось найти, – рассказывает Светлана Исаева. – Мы, матери, искали их везде, даже в Чечне. Уголовные дела по факту их похищения возбуждены, но не расследуются. Идет круговая порука: МВД – ФСБ – прокуратура. Они держатся друг за дружку и своих не сдают. Единственное, чего мы добились: все эти дела приняты к рассмотрению Европейским судом по правам человека, жалобы коммуницированы. Только люди, которые к этому причастны, все равно не будут у нас наказаны. Более того, как-то ко мне подошел участник этой истории. Он сказал: "Вот, Светлана, вы меня обвиняли, называли в прессе мою фамилию, и чего вы добились? Ничего. А я прекрасно работаю, только меня перевели. Работаю по хозчасти, я уже пенсионного возраста. Просто хочу вам сказать, чтобы вы сидели и никому ничего не рассказывали, не нагнетали обстановку". Когда мы жалуемся на таких сотрудников, они попросту делают рокировку – из одного отдела человек переводится в другой, а потом приходит ответ: "Тот, на кого вы жалуетесь, у нас не работает". Каждое место в правоохранительных органах в Дагестане продается за немалые деньги, которые потом нужно отработать. Деньги берут с задержанных, окупая таким образом свои траты на новую должность, – сказала Светлана Исаева.

Нужно ли бить тревогу, если твоего ребенка похитили? Светлана Исаева говорит, что случаи бывают разные. "Были несколько человек, которых после похищения нашли. У них были родственники в правительстве или в правоохранительных органах. Этих людей вернули родителям, только лишь потому, что они ждали и терпеливо молчали, никуда не обращались. Здесь невозможно угадать. Дело Биярслана Акаева – очень типичный случай. Повезло ли ему? Вывозят и убивают людей, которые не соглашаются подписывать признательные показания. Если человек подписал, как Акаев, то есть несколько вариантов: например, выкупить его за большую сумму денег. Но это только до суда".

О новых случаях пыток в Дагестане становится известно практически каждый день. Так, во вторник стало известно, что еще один житель республики пожаловался в ЕСПЧ на пытки со стороны сотрудников дагестанского Центра по противодействию экстремизму (Центра "Э"). Это Абуталип Шахруев, отбывающий сейчас наказание в виде 11 лет лишения свободы в колонии строгого режима за "участие в незаконном вооруженном формировании". По словам Шахруева, в июле 2017 года его машину остановили сотрудники Центра "Э", избили его и отвезли в отдел полиции, где к нему применяли пытки током, шваброй и пластиковой бутылкой с песком. Не выдержав пыток, Шахруев, как и Акаев, подписал признательные показания.

Иногда, впрочем, кавказских "эшников" удается привлечь к ответственности – но пока не в Дагестане: так, в июле 2018 года Гарнизонный военный суд в Нальчике приговорил к срокам от 3 до 10 лет колонии шестерых бывших сотрудников ингушского Центра "Э" и одного оперативника ФСБ. По данным следствия, одним из эпизодов преступной деятельности обвиняемых стали пытки супругов Марем и Магомеда Долиевых. Пытками током полицейские заставляли их сознаться в преступлении. В результате Долиев скончался. Бывший глава ингушского Центра "Э" Тимур Хамхоев получил по итогам процесса 7 лет колонии общего режима. Потерпевшие сочли приговор слишком мягким, обжаловали его, но 25 октября суд оставил решение без изменений.