Прочитав множество текстов с экспертными обсуждениями осенних губернаторских и местных выборов, я с удивлением обнаружил, что не только оппозиционные журналисты, но и близкие к Кремлю политологи совершенно прямо высказываются о ситуации: "Единая Россия" в кризисе, "надо что-то делать". Но многие прямо пишут, что сделать ничего нельзя. "Обновления", которое привело бы к тому, что эта партия станет "укреплять доверие" между властью и населением, представить невозможно. Не только "Единая Россия", но и вся партийная система уже не покрывает потребностей Кремля в управлении населением: старые партии не в силах дальше абсорбировать недовольство населения, печень не справляется с токсинами.
Работающие на власть "электоральные" юристы на недавнем совещании открыто говорили о том, что осенние выборы – только начало шторма, волна разгоняется, а в 2019–2020 годах неизбежен рост протестов вокруг мусорных заводов, здравоохранения, застройки. Гражданские активисты в Москве фиксируют: если раньше митинги по муниципальным вопросам с трудом набирали сотню человек, то сейчас выходят 400–500.
Все чаще в Facebook появляются посты политических менеджеров, ранее работавших в администрации президента, а ныне возглавляющих фирмы, работающие с Кремлем, Государственной думой, Общественной палатой. Они со скорбью задаются двумя вопросами: как остановить поток диких заявлений, подобных заявлению свердловской чиновницы Ольги Глацких или балтийского вице-адмирала Игоря Мухаметшина, и как прекратить мелкое, но чрезмерное государственное насилие над гражданами? И то, и другое расползается по стране неостановимо, как болезнь на клеточном уровне. Видна скорбь. Но никто не может сказать, как это остановить. Лоялистская среда: и те, кто поддерживал Путина "по работе", и те, кто поддерживал его с патриотических позиций "по зову сердца", пожалуй, никогда не была в таком растерянном состоянии, как сегодня.
Россияне привыкли к тому, что им выпадают карты "дальняя дорога", "пустые хлопоты", "казенный дом", но ранее к этому набору прилагалась и карта "чем сердце успокоится"
На первый взгляд кажется, что все это можно легко поправить: Путин может одним своим выступлением остановить превращение "вертикали власти" в Пизанскую башню. Граждане смотрят наверх с растерянностью: за цифрами "падения доверия", которое фиксируют социологи, стоит не протест, а охватившее страну ощущение неопределенности. Хотя начальник внутренней политики Сергей Кириенко источает бодрость и оптимизм и предъявляет Путину все новые и новые "конкурсы молодых лидеров", а сам президент рассказывает про новые "нацпроекты" и про новые инвестиции, всё это воспринимается сейчас не просто как обычный фон жизни, а с раздражением. Россияне привыкли к тому, что им выпадают карты "дальняя дорога", "пустые хлопоты", "казенный дом", но ранее к этому набору прилагалась и карта "чем сердце успокоится". А теперь ее нет.
Отсюда возникают опасные ожидания: не пойдет ли Путин опять войной? Но социологи говорят: потенциал общественной мобилизации на теме военного конфликта исчерпан, мышца патриотизма надорвана. Непопулярная пенсионная реформа вызвала более сильную реакцию, чем любая из внешних угроз. Тасуя колоду новых губернаторов-назначенцев, Кремль подошел к опасной черте: граждане неохотно идут голосовать в первом туре, не веря в честность выборов, но зато если случился второй тур (что и показали осенние выборы), то внезапно "плюс 10%" встает с дивана и сносит кандидата Кремля. Москва бросила в Приморье пять крупнейших российских пиар-компаний, давно работающих с Кремлем на выборах, чтобы без всяких неожиданностей протащить Олега Кожемяко в губернаторы. Это получится, но уже видны контуры "пирровой победы".
Слышны разные голоса: одни предлагают вообще отменить губернаторские выборы, другие считают правильным понизить муниципальный фильтр, третьи предлагают разрешить партийные блоки и коалиции на выборах, четвертые предлагают создать новую "партию власти" вместо этой, уже нереформируемой. Но сейчас на дворе не десятый, а двадцатый год правления Путина. Сама идея "дальнейших мер по совершенствованию демократии" заезжена, никакой искры не вспыхивает при ударе камня о камень.
Но это половина дела. Вторая часть проблемы вот какова: если бы в Кремле признали, что налицо внутренний политический кризис, то могли бы призвать разные группы лоялистов к солидарности. Но очевидно, что Путин ни при каких обстоятельствах не признает очевидного: в его команде считают, что любые проявления "кризисности" – это "оранжизм", инспирированная извне провокация. Образуется замкнутый круг: раз это все "оранжизм", в ответ неизбежно наращивание государственного насилия. Никто не хочет ареста подростков или назначения драконовского штрафа 70-летней женщине за одиночный пикет, но это нельзя остановить, если не отказаться от концепции "противостояния оранжизму". Многих удивляет сегодня, что губернатор или иной чиновник, комментируя мелкие волнения в своем регионе по конкретному поводу или проблемы в своей отрасли, заявляет: за этим стоят американцы! Неважно, идет ли речь о дыре в обшивке ракеты или об автокефалии украинской церкви.
Вырваться из этой схемы "оранжизма" Путин не сможет, а это означает, что публичный бред и шокирующие мелкие репрессии неизбежно будут воспроизводиться. В ответ следует естественная реакция: общество слегка погружает себя в сон – в ожидании, "пока он умрет", поскольку массовое сознание отодвигает решение всех проблем за этот рубеж.
Александр Морозов – журналист и политолог
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции Радио Свобода