Студенческий бунт и академический этос

• Студенты вдруг поняли, что у них не осталось пространства для маневра.
• В Фейсбуке будет абсолютно все! Как только студенты понимают, что в их руках мощное оружие, в тот же момент возникает идеология публичности.
• Основная задача администрации университета – сделать так, чтобы студенты не создавали проблем.
• Группа молодых преподавателей, которые чувствуют, что не сделают карьеры в ближайшее время, полностью переходят в позицию комиссаров. И этот альянс со студентами уже смертелен для университетской бюрократии.
• Студенты уже не бензин, который заливается в бензобак университета, не жертва, а "миноритарный акционер". Это шаг вперед!
• От новой медийной угрозы защиты у университета нет. Как будет реагировать альянс профессоров и университетской администрации на новые формы медийной угрозы – это любопытная история.

Тамара Ляленкова: Кто главный в университете: студенты или преподаватели? Вопрос этот возник после проведения студентами протестной акции в одном из топовых московских университетов. Подобные события, которые все чаще происходят в российских вузах, дают повод говорить о том, что в высшей школе начинают происходить изменения "снизу". Чего, кстати, не смогло добиться министерство образования за долгие годы реформ.

Почему студенты решаются на бунт, мы сегодня попробуем выяснить с главой соцкома студсовета НИУ ВШЭ Христофором Космидисом, деканом факультета социальных наук МВШСЭН Виктором Вахштайном и уполномоченным по правам студентов в Москве Дмитрием Овакимяном.

Тамара Ляленкова: Совсем недавно мы с Дмитрием Овакимяном говорили о том, что студенты редко проявляют общественную активность, если дело не касается их лично. Может быть, последние события показывают, что что-то сдвинулось?

Дмитрий Овакимян: Скорее нет, чем да. История с блокирующими оценками в Высшей школе экономики показывает, что активный протест произошел именно в день их принятия. Сами по себе блокирующие оценки очень болезненны: есть вероятность, что преподаватель сможет студента на контрольной просто взять и завалить.

Тамара Ляленкова: И дальше студент уже не сможет продолжать обучение по обычному учебному плану, сдавать экзамены, переходить на следующий курс и т.д.

Дмитрий Овакимян: Да.

​Протесты в НИУ ВШЭ

Тамара Ляленкова: Христофор, вы были в числе координаторов протеста. Действительно, студенты только в последний момент подключились, почувствовав опасность?

Христофор Космидис: Мы об этом говорили, писали еще с лета, но все институты, представляющие студентов, за прошедшие полгода не удосужились сообщить им об изменениях. Тогда мы решили, что должны сами прийти на Ученый совет и выразить свое мнение. К сожалению, у многих тогда была сессия, кто-то сдавал экзамены. И ректор предусмотрительно этот вопрос из повестки Ученого совета убрал, чтобы было время все обсудить. Однако большая часть обсуждений оставалась формальной, реального диалога не складывалось. Поэтому мы решили собрать студентов снова.

Тамара Ляленкова: Я так понимаю, что обидело главным образом отношение к студентам, отсутствие обратной связи.

Складывается новая тенденция, когда студенты пытаются участвовать в учебном процессе и влиять на планы преподавателей.

Опрос студентов Университета им.Плеханова

Кто главный в университете? Опрос студентов Экономического университета имени Г.В. Плеханова

Тамара Ляленкова: Виктор, активное отношение современных студентов к учебному процессу может изменить университет изнутри?

Виктор Вахштайн: То, что мы слышали в опросе, демонстрирует, что не может. Риторика, которая в нем прозвучала, не имеет никакого отношения к студенческой самоорганизации, которую мы наблюдаем,

например, в Высшей школе экономики. Когда несколько лет назад мы делали исследование с Павлом Степанцовым и Василием Кузьминовым так называемых политических режимов российских университетов, Павел предложил назвать его квазисообщностным режимом. Это когда администрация вуза пытается создать иллюзию того, что есть некоторые сообщества – преподавателей, администрации и студентов. Ведь основная задача администрации университета – сделать так, чтобы студенты не создавали проблем. Вообще, здесь куда более интересная и сложная задача, с точки зрения исследования образования. История с "Вышкой", на мой взгляд, глубоко позитивная не потому, что я на стороне студентов – я ни на чьей стороне в данном случае.

В последнее время мы наблюдаем довольно любопытные кейсы такого рода. Для социологии образования подобные режимы связаны с тем, что ВУЗ представляет собой пространство игры, причем стратегической, а иногда и силовой между тремя командами игроков. Студенты, которые по своему составу тоже далеко не однородны: есть условно активисты, отличники-ботаники и те, кому все по барабану, таких всегда большинство. Специфика "Вышки" и "Шанинки" в том, что здесь активисты и ботаники – это одни и те же люди.

Тамара Ляленкова: В топовые университеты идут мотивированные активные ребята, и это дает потенциал для протеста…

Виктор Вахштайн: И это только одна часть – почему происходят такого рода совпадения двух кластеров, которые обычно не смешиваются. Плюс профессура, которая, на самом деле, еще менее однородна, потому что есть молодые профессора, которые борются за признание, есть те, кто только-только его получил, и есть те, кто уже, став ординарным профессором, может себе позволить все, что угодно. И есть еще более внутренне неоднородная команда администрации, где присутствует, как правило, администрация уровня факультетов, школ, и ректорат. Внутри этих команд существуют серьезные конфликты, куда более острые, чем конфликты между командами

Интересно, что мы наблюдаем последнее время в лучших вузах – когда студенческая самоорганизация, которая усилилась благодаря Фейсбуку, Тelegram и возможностям коммуникации, входит в альянс с какой-то из команд преподавателей. В вузах, где более интенсивная подковерная политическая жизнь, это не администрация.

Стандартная история старых вузов следующая – администрация, чтобы надавить на слишком активных профессоров, использует студенческие голоса для того, чтобы намекнуть: студенты вами недовольны, пора вас убирать. В вузах более драйвовых возникает альянс между молодыми преподавателями и студентами, которые попутно повышают ставки в собственной игре.

Дальше все выглядит следующим образом (мы это видели на примере МГУ, "Вышки", РАНХиГС и еще ряда университетов, где протекает такого рода политическая жизнь) – группа молодых преподавателей, которая оказывается во многом ущемлена и чувствует, что не сделает карьеры в ближайшее время, полностью переходит в позицию комиссаров. Дальше идет интенсивное политическое взаимодействие со студентами. Студенты понимают, что у них есть группа поддержки среди молодой профессуры. И вот этот альянс уже смертелен для университетской бюрократии.

Тамара Ляленкова: Это, наверное, хорошая новость, Христофор?

Христофор Космидис: Если мы говорим про молодых преподавателей, то – да. Есть некоторые преподаватели, даже не молодые, которые выразили поддержку студентам.

Дмитрий Овакимян: Мне кажется, что история с "Вышкой" показывает, что альянса молодых преподавателей и студентов не произошло. Потому что, во-первых, блокирующие ввели почти единогласно. Второе: инициатива введения блокирующих оценок шла не от администрации. Администрация оставалась историческим противником этой практики. Сейчас, наоборот, преподаватели победили в вопросе с блокирующими и вошли в альянс с администрацией. И тут произошел другой перегиб: студенты вдруг поняли, что у них не осталось пространства для маневра.

Тамара Ляленкова: Может быть, сказывается поколенческий разлом, потому что часть преподавателей еще несет груз советских времен? В то время как у студентов совершенно иное, новое мироощущение, другие ценности.

Дмитрий Овакимян: Нет, это не поколенческий разлом точно. "Вышка" очень быстро растет: увеличивается прием абитуриентов. А университет

всегда был элитным вузом, построенным на жестком отсеве внутри университета. Но возможности для отсева постепенно уменьшаются, качество диплома падает. И нужно было ввести какой-то барьер, который будет регулировать качество диплома выпускника. К сожалению, ничего лучшего не придумали, как ввести блокирующую оценку. Это, по большому счету, шаг назад – не креативное решение, как нам улучшить образование, а самый простой вариант, который пришел в голову. Проблема в том, что никто не сидел и не думал о том, как нам повысить качество образования.

Тамара Ляленкова: Однако существуют другие образовательные системы, эффективно регулирующие эти проблемы. Об этом рассказал Эндрю Вахтель, президент Американского университета в Центральной Азии.

Эндрю Вахтель, президент Американского университета в Центральной Азии

Эндрю Вахтель: Самое главное в американских университетах – у студентов гораздо больше свободы, они сами выбирают предметы. И у них гораздо больше информации о том, кто преподает. Если кто-то капризно преподает или странно относится к студентам, его предметы просто не будут слушать. А если не будут слушать, в конце концов, у этого человека не будет студентов, и у него не будет работы. Я читал про

одного профессора, который якобы провалил всю группу. В Штатах это было бы абсолютно невозможно. Если все студенты проваливаются – это вина профессора, который не умеет преподавать.

Во всех университетах США в конце семестра студент дает отзывы. Следующее поколение студентов читает эти отзывы, особенно, в тех предметах, где у них есть выбор, и они "голосуют ногами". Если они считают, что кто-то плохо преподает или слишком строго относится к студентам, они просто на него не ходят.

Тамара Ляленкова: Так все вроде бы просто устроено. Но в России остается традиция государственного университета, достаточно авторитарного с самого его основания. Может быть, именно студенты смогут это поменять?

Виктор Вахштайн: Меня больше интересует, как будет выстраиваться в этой ситуации политическая диспозиция. На самом деле, когда один из деканов говорит, что студенты – "миноритарные акционеры" и они не имеют права голоса, надо все-таки серьезно разобраться с тем, что такое миноритарные акционеры (у миноритарных акционеров есть акции). Во-вторых, все-таки хорошо, что студентов признали акционерами. Они уже не бензин, который заливается в бензобак университета, не жертва, а миноритарный акционер. Это шаг вперед!

Тамара Ляленкова: Много интересного прозвучало по поводу студентов, и эти высказывания отражают отношение некоторой части преподавателей к студентам. Цитирую по интернет-изданию The Vyshka: "здесь сидят неравные люди", "университет – это дом профессоров и преподавателей".

Виктор Вахштайн: А теперь смотрите, что произошло. Люди записали цитаты и, ратуя за публичность, выложили их в Фейсбук. На самом деле, университетская система великолепно переваривает скандирование в аудиториях, на лестничных клетках и т.д. Но как только это попадает в публичное пространство, в ту же секунду начинается очень серьезное движение. Преподаватели что, этого не понимают? В Фейсбуке будет абсолютно все! Студенты ВШЭ не дебилы, как только они понимают, что в их руках мощное оружие, в тот же момент возникает идеология публичности.

Идеология публичности – точно такая же разменная политическая монета. Но идеология публичности была сформулирована как раз теми самыми молодыми преподавателями, которые говорили: "А что это они вам так непублично оценки-то выставляют? А давайте-ка все в Фейсбук. И ваши отзывы тоже". И в этот момент университет оказывается изнутри почти блокирован. Потому что от новой медийной угрозы нормальной защиты у университета нет. Как будет реагировать альянс профессоров и университетской администрации на новые формы медийной угрозы – это любопытная история. Но пока что единственный серьезный рычаг, дружелюбно подброшенный не укорененной профессурой своим партнерам по политическому альянсу, – это та самая винтовка с оптическим прицелом, которая сейчас бьет по площадям.

Тамара Ляленкова: Я понимаю, что преподавательская история сама по себе интересна, но мне кажется, что преподаватели не настолько манипулирует студенческим мнением. Студенты сами понимают сильные и слабые места в образовании.

Опрос студентов РГГУ

Должны ли студенты влиять на учебный процесс? Опрос студентов Российского государственного гуманитарного университета

Тамара Ляленкова: Студенты разных университетов проявляют разную степень лояльности…

Дмитрий Овакимян: Я думаю, что одни студенты ничего сделать не смогут. Если говорить про изменения в университете, то должны быть

органы, которые воспримут запрос студентов. Система должна быть гибкой, способной меняться. Во-вторых, как минимум, должна присутствовать поддержка преподавателей, потому что если этого не произойдет, то некому будет давить на администрацию, обсуждать проблему на ученом совете.

Тамара Ляленкова: А нет ли здесь опасности? Когда активные хорошие студенты пытаются повлиять на учебный процесс, возникает иллюзия, что в вузе неблагополучно. Тогда как в слабых университетах, куда поступают за формальным дипломом, ничего не происходит, и кажется, что все там благополучно. И именно они останутся в остатке, как показатели академического прекрасного сосуществования.

Виктор Вахштайн: Слишком мало таких прецедентов. Немножко ВШЭ и бунт в МГУ 8 лет назад – все! И это как раз показатель того, что там все нормально. Я абсолютно уверен, система Высшей школы экономики, как система предельно гибких альянсов, система, в которой акционеры могут создавать блокирующие и полублокирующие пакеты, решит внутренние проблемы за счет того, что там есть налаженный контур обратной связи, и один из них – скандирование студентов. Это как раз хороший позитивный пример. Потому что в тот момент, когда возникают такого рода ситуации, начинают создаваться механизмы взаимодействия. Дальше всегда кто-то окажется в выигрыше, а кто-то вылетит.

Дмитрий Овакимян: То, что сейчас происходит, не ново. Во-первых, это определенная волновая история – такое уже было в 2011-2012 году в МГУ. Сейчас то же происходит и в других университетах – фан-зона в МГУ, протесты в Тимирязевке. В Тимирязевке, кстати, очень большое количество протестов, но на них никто не обращает внимания. В РГГУ своя движуха происходит. То есть это волновое явление. Во-вторых, сказывается определенное течение времени и информационных технологий.

Тамара Ляленкова: Получается, что главным образом на рост активности студентов влияют технологии – когда проблемы выносятся в публичное пространство, которое в свою очередь, возможно, изменит отношение к ним.