"Все требуют сперму академика". История порочного незачатия

Можно ли рожать детей, когда тебе уже за сорок? Следует ли заводить ребенка, если нет мужа? Как забеременеть, если поставлен диагноз "бесплодие"?

Экстракорпоральное оплодотворение (ЭКО) – вспомогательная репродуктивная технология, чаще всего используемая в случае бесплодия. Во время ЭКО яйцеклетку извлекают из организма и оплодотворяют искусственно, эмбрион содержат в условиях инкубатора, где он развивается в течение 2–5 дней, после чего его переносят в матку.

Режиссер-документалист Инна Денисова задумалась о беременности, когда ей было 37 лет. Но у нее диагностировали эндометриоз, болезнь каждой пятой женщины. После удаления эндометриоза снизился запас клеток. Инна прошла стимуляцию более 10 раз. Пережила три неудачных переноса в клиниках России и Казахстана. О своем неудачном опыте Инна сняла документальный фильм "Порочное незачатие". Его героини – женщины из России и других стран, которые хотят завести детей. Есть истории со счастливым концом, но больше рассказов о разочарованиях. Зритель узнает о том, что думают об ЭКО, поздней беременности и материнском долге эксперты и обыватели.

Инна Денисова рассказала Радио Свобода о своем опыте:

– Ваши зрители открывают для себя мир репродуктивных технологий и удивительных возможностей, которые медицина предлагает женщинам c диагнозом "бесплодие". Но далеко не всё тут просто, зачастую попытки заканчиваются неудачей. Должен признаться, что я об этих технологиях до вашего фильма почти ничего не знал…

Инна Денисова

​– О репродуктивных нюансах, как правило, знают только те, кто делал ЭКО. Женщины, увлеченные карьерой и откладывающие материнство на потом, понятия не имеют, с чем столкнутся в будущем. Идея фильма возникла в момент, когда стало ясно, сколько же тут подводных камней. Женщин сегодня успокаивают глянцевые журналы. Алла Пугачева родила в 60 – и я смогу. Пятидесятилетняя Джанет Джексон беременна – ничего удивительного. Действительно здорово рожать после сорока, как голливудские звезды, это гораздо удобнее, можно много дел переделать. Вот только никто не говорит о донорских яйцеклетках, которые используют взрослые женщины. Согласно мировой статистике, родить в 45 своего биологического ребенка уже невозможно, все яйцеклетки женщины будут содержать неправильный хромосомный набор (мы сейчас не говорим о женщинах, которые часто и легко беременеют, среди них бывают исключения). После сорока лет овариальный резерв женщины резко снижается. Восемь лет назад, в 2011 году, в практику ввели криоконсервацию – заморозку яйцеклеток. И, что меня искренне изумляет, бездетные женщины моего поколения, вокруг сорока, об этом не знают и этого не делают. Не только русские, но и европейские. А ведь это их шанс продлить детородный возраст, родив, например, в пятьдесят.

– У вас упоминается случай мужчины, сперма которого была использована для оплодотворения после его смерти. Открываются удивительные и даже зловещие возможности.

​– Зловещих аспектов в новом репродуктивном мире вообще очень много. Была у меня такая история. В день первой пункции несколько лет назад ко мне прямо в клинике подошла женщина лет 46, красивая, ухоженная. "У меня молодой бойфренд, – сказала женщина, – ему нужен ребенок, а то он меня бросит. Если у вас останутся лишние клетки, сможете ли вы продать мне?" Это было самое дикое бизнес-предложение в моей жизни. Я представила, как лет через двадцать выхожу из дома и встречаю в магазине девочку, похожую на меня. Тогда я ответила женщине "нет". Сегодня, наблюдая за тем, в какие тяжелые обстоятельства попадают многие женщины, я пересмотрела взгляды на донацию: если бы в мои 25 лет можно было сдать яйцеклетки, я бы сделала это безвозмездно.

– Есть и криминальная сторона у этих дел, существует черный рынок. В некоторых странах разрешены вещи, которые категорически запрещены в других, соответственно, можно легально делать за границей то, за что тебя в родной стране арестуют...

​– Технологии развиваются слишком быстро, законы за ними не успевают. В каждой стране репродуктивный вопрос зависит в первую очередь от политики и религии. Путинская Россия сегодня – удобное место для репродукции: в ней все покупается и продается. В Россию сегодня едут швейцарцы, немцы и американцы. В Германии, например, ЭКО делают бесплатно только женатым парам до 39 лет. Немецкое государство, таким образом, ориентирует людей на семейную модель, которая в традиционном виде уходит в прошлое. Репродуктология здесь является рычагом давления. Криоконсервация и донация вообще запрещены во многих развитых странах. В Италии, например, этому препятствовало мощное католическое лобби. Отсрочка деторождения может повлечь за собой некоторые проблемы. Например, пара длительное время занимается криоконсервацией эмбрионов, а потом начинает разводиться: мужчина встретил другую женщину, больше не хочет детей с прежней и предпочел бы уничтожить эмбрионы. А ей, например, уже больше сорока, и она заинтересована в том, чтобы перенести эмбрион, это ее последний шанс. Поэтому клиники всегда подписывают с парой договор, назначая ответственного за судьбу эмбрионов. Однако эти договоры потом долго оспариваются в судах.

– При этом одна из ваших героинь говорит, что ЭКО больше похоже на надувательство: женщинам дают надежду, а дети получаются у меньшинства.

​– Дети, согласно статистике, получаются у 5% пар, вступающих в протокол. Это довольно маленький процент. Вступая в программу ЭКО, женщина должна быть очень замотивированной: психологи утверждают, что нужно программировать себя на удачу. При этом одновременно ей не стоит бояться неудачи: с первой попытки она очень вероятна. До 39 лет шансов получить здоровые эмбрионы больше. После 42 – эти цифры мне недавно привел знаменитый французский репродуктолог Рене Фридман, у которого я брала интервью, – шанс забеременеть равен двум процентам.

– ЭКО – дорогостоящая процедура. Многие ваши собеседницы жалуются на то, что им приходится платить за бессмысленные анализы.

​– Я подсчитала свои расходы за три года: это около 15 тысяч долларов. В России существует мистическая возможность получить бесплатную процедуру за счет государства, по полису ОМС. Однако туда попадают только пары, где женщина, если не ошибаюсь, не старше 38. Я знаю людей, которые пробовали – попасть в эту программу невозможно. Все мои подруги в России ходят в частные клиники. Платная репродуктивная медицина в России, на мой взгляд, находится на достойном уровне. Жаль только, что для нас все это все равно очень дорого. Недавно я узнала, как работают бесплатные государственные клиники во Франции. Согласно установленному регламенту, за одну пункцию у пациентки должны взять не меньше шести клеток. Тем, у кого их выросло меньше, они предлагают стимуляцию гормонами высоких порядков, что часто не дает никакого результата и приводит к осложнениям. Регламент в бесплатной медицине, увы, важнее индивидуальных особенностей пациента. При этом в частных клиниках у пациентки возьмут любое количество клеток, не подвергая яичники перегрузкам, но за это придется дорого заплатить.

– Почему вы выбрали клинику в Казахстане?

– Полтора года я проходила программы в московской клинике, потом около семи месяцев в частной клинике в Казахстане. В Казахстане стоимость протокола на порядок дешевле, чем в Москве.

Репродуктолог Елена Мартышкина

– Инна, вы задаете вопросы прохожим в Москве: когда следует рожать детей и в каком возрасте лучше этого не делать? Вам все отвечают, что лучше до 27 лет, но точно не после 40. Вы считаете, что эти люди ошибаются?

​– Считаю, что эти люди живут прошлым, а не будущим. Как многие в России. В моем кругу девушки в 36–37 лет обычно только начинают задумываться о детях, поскольку им интересно осознанное материнство. Однажды мой врач, подмигнув, сказала мне, что репродуктивные способности обратно пропорциональны уровню интеллекта. Идеально плодятся китайские хомячки, из клеток которых производят препараты для стимуляции яичников.

– Есть проблема, о которой говорит одна из ваших героинь, – о трагической участи матери-одиночки, которая не может даже выйти в магазин, если у нее грудной младенец.

– Понятно, что быть матерью-одиночкой очень непросто. Однако на это можно посмотреть по-разному. Есть очень деятельные и активные матери-одиночки, умеющие организовать жизнь. К тому же, на мой взгляд, семья из ребенка и матери-одиночки точно лучше дисфункциональной семьи с отцом-алкоголиком или домашним тираном.

Американка Меган живет в Астане

– Самую разумную точку зрения представляет в вашем фильме американка Меган, которая решила сначала заняться собой, сделать карьеру, а потом подумать о детях. Это непривычный для российского мировоззрения подход…

​– Сегодня женщина в 36–37 лет часто завершает образование или начинает новое. Или совершает карьерный рывок, как моя героиня Меган, делающая большой проект за границей. При этом она обеспокоена тем, что надо бы родить ребенка. А как это сделать? Не очень понятно. Бросить работу? Но ведь ребенку нужна счастливая реализованная мама, а не "я ради тебя всем пожертвовала, а ты...". Общество сегодня совсем не готово к таким вопросам. Есть прогрессивные компании, типа "Гугл" и "Фейсбук", включающие криоконсервацию в социальные пакеты своих сотрудниц. Так, конечно же, должна поступать каждая компания. И женщинам нужно требовать этого от своих работодателей.

– Психолог правильно говорит в вашем фильме, что сейчас нужно подходить к возрасту по-новому. Следующие поколения будут жить 120 лет, молодость продлевается.

– Психолог противоречит людям с московских улиц, говорящим "рожать нужно в 27 лет, а потом уже поздно будет". Это люди, собирающиеся пополнить российскую статистику своей смертью в шестьдесят. Однако, конечно, есть и другие мнения. Мое поколение – сорокалетние люди – делают первые шаги в этот новый мир. Мы уже живем по-новому – молодо выглядим, много путешествуем, позже рожаем, чувствуем себя более свободными и к этой свободе стремимся. А общественные механизмы пока что работают по-старому.

– Почти все бездетные женщины в вашем фильме говорят о колоссальном давлении со стороны семьи, со стороны знакомых. Все вокруг недоумевают, что у них нет детей, считают их неудачницами. Меня удивило, что такая архаика сохраняется в Москве, в среде людей состоятельных и образованных, к которой принадлежат ваши героини. Вы говорили, что традиционная семья уходит, но вот тут все по-другому…

​– В какой бы стране мира я ни оказалась – в Австралии, в Голландии, во Франции, – мы постоянно обсуждаем это с моими бездетными ровесницами: "нет детей" – это социальная стигма. Будь женщина триста раз успешна в профессии, найдется тот, кто непременно ее пожалеет, "ведь она же не реализовалась по-женски". Как говорит одна из героинь моего фильма, "на женщину без детей смотрят либо с осуждением, либо с жалостью". Обществу свою бездетность она может предъявить только в виде диагноза – тогда осуждение в ее адрес немедленно сменится на жалость. И мы сейчас говорим не только про такие уродливо-патриархальные общества, как, например, Казахстан, где женщина должна либо расплодиться, либо умереть. Но и, например, Европу, где культ детей ничуть не менее слабый.

Не все героини фильма готовы показывать свое лицо

– При этом есть движение чайлдфри. Оно за рамками вашего сюжета, но надо признать, что женщин, которые принципиально не хотят заводить детей, становится больше.

– Безусловно. Это артикулированная позиция, я уважаю людей, которые ее отстаивают, не дают себя в обиду, противостоят давлению. В моем фильме их нет по одной причине: я снимала совсем другую историю. Чайлдфри – это люди, уже решившие свою личную проблему и живущие счастливо. А мои героини находятся в процессе решения своей личной проблемы, и этот процесс осложняет им жизнь.

– Далеко не все героини вашего фильма готовы говорить об этой проблеме открыто, некоторые скрывают лицо. Но вы свою личную историю рассказываете предельно откровенно, причем это история с открытым финалом. Сложно было на это решиться и снимать процесс поиска средств от бесплодия? Это смелый поступок – допустить камеру в самую интимную часть своей жизни.

​– Этот фильм снимался два с половиной года в реальном времени. Я решила документировать все происходящее со мной на этом пути. А параллельно нашла других героинь с такими же историями. Долго искать не пришлось – таких женщин сейчас очень много. Да, в мои расчеты вкралась ошибка. Вообще-то я по жизни борец и верю в свою удачу. Я прямо спала и видела себя беременной где-нибудь на фестивале, получающей приз за этот фильм. И финал у него, соответственно, тоже должен был быть другой. Все пошло немного не так радостно, а более драматично. Но что тут поделаешь – документальное кино отражает реальность. Чем больше проблем, тем, наверное, лучше для фильма.

– Но процесс продолжается?

– Я очень упрямая – это раз. А два – у меня, как я понимаю теперь, пока было всего каких-то три жалких неудачных попытки. В моем фильме репродуктолог рассказывают о женщине, забеременевшей с 11-й попытки. В Москве я знаю женщину, проходившую программу ЭКО 21 раз.

– Безуспешно?

– Нет, на 22-й раз она забеременела. Родила девочку.

– Здесь большую роль играет надежда на чудо, и ближе к финалу фильма вы вступаете в эзотерическую область, обращаетесь за советом не только к специалистам, но и к батюшке, к астрологу, к людям, которые стоят в очереди к мощам, поклоняются Матроне Московской. Две бесплодные России: одна в сверхсовременных клиниках, где за большие деньги проводят эксперименты с яйцеклетками, а другая, смирная архаичная Россия, ждет чуда и стоит в длинной очереди к храму.

​– Одна из женщин в моем фильме, которую я встретила в очереди к мощам Святителя Николая, считает, что ее ЭКО закончилось беременностью потому, что она поставила святой Матроне свечку и отнесла монетку. Репродуктологи несколько раз советовали мне сходить в церковь. И рассказывали истории, как 43-летняя женщина вдруг самостоятельно забеременела после множества неудачных попыток при ничтожном овариальном резерве. Когда-то меня поразила мысль, что ЭКО, собственно, и есть непорочное зачатие. Сейчас я тоже все чаще думаю, что зарождение жизни не обходится без волшебства.

– В этой сфере происходит революция, она происходит на наших глазах. Ведь все началось совсем недавно.

– Первое в мире ЭКО было сделано в Англии в 1977 году. Возле роддома, где родилась Луиза Браун, выстроились толпы демонстрантов, протестовавших против ребенка, зачатого "богопротивным" методом. Луизе вообще пришлось трудно, она даже описала все трудности в своей автобиографии. Сегодня Луизе сорок один год, и у нее несколько детей, рожденных естественным путем.

– Какие прогнозы, что говорят специалисты, как это будет развиваться? Ожидается, например, возможность редактуры эмбриона, и тут возникают этические моменты, потому что кому-то это покажется похожим на нацистскую евгенику.

​– Во-первых, в 2011 году в регулярную практику была введена криоконсервация ооцитов. Еще раньше стали криоконсервировать эмбрионы. Это, на мой взгляд, главное достижение индустрии. Еще одно достижение – так называемое ЭКО в естественном цикле, "мягкое ЭКО" без серьезных гормональных стимуляций. В-третьих, у однополых пар появляется все больше возможностей: лаборатории работают над слиянием ДНК двух сперматозоидов или двух яйцеклеток, чтобы будущий ребенок имел гены обоих родителей. В-четвертых, меняется общественный договор. В Швеции парламент в прошлом году узаконил бесплатную репродуктивную помощь одиноким женщинам. То есть семья из одного человека была приравнена к семье из двух человек. Кроме Швеции, такую помощь одиноким женщинам оказывают еще только в одной стране мира – в Израиле. Государство неохотно признает "синглов", поскольку они подразумевают разрушение традиционной модели, которой легко управлять. И, наконец, о самом революционном достижении. В начале 2017 года "Медуза" писала о прорыве в индустрии: американская лаборатория под руководством выходца из СССР Шухрата Миталипова избавила эмбрион от дефектного гена. Раньше также было известно о редактуре эмбрионов в лабораториях Гуанчжоу. Как только эмбрионы начнут редактировать в клиниках, беременность можно будет получить в любом возрасте. Только это, очевидно, произойдет еще нескоро. Слишком много этических нюансов, слишком большой риск евгеники. Это может показаться смешным, но женщины в клиниках и сегодня пытаются подгонять будущих младенцев под желаемый результат.

– Наверное, это единственная смешная сцена в вашем фильме, когда вы расспрашиваете репродуктолога о том, кто сдает сперму в банк, есть ли там сперма водителя грузовика. А врач отвечает, что все хотят только академиков.

– Репродуктолог в моем фильме говорит о том, что одинокие женщины, приходящие в клинику, практически всегда просят донора с высшим образованием. В то время как, например, шведка, с которой я имела аналогичную беседу, очень удивилась и сказала, что не интересовалась ни социальным статусом, ни образованием донора, а исключительно его здоровьем. Российские женщины, оплачивающие позднее материнство, категорически не хотят покупать сперму водителя грузовика. Даже если он будет румяный, пышущий здоровьем и классный, как из порнофильма. Все равно никто не захочет иметь от него детей. А от страшного лысого маленького академика – с большим удовольствием.

О том, где можно будет увидеть фильм "Порочное незачатие", расскажет страница в Фейсбуке.