Вас накажут за фейковые новости и оскорбление власти

Фейковые новости могут стать административно наказуемыми, как и оскорбление власти. В этом смысл новых законопроектов, принятых сегодня Госдумой в первом чтении. Но это еще не все! По ходу обсуждения предлагалось наказывать даже участников ток-шоу на федеральных каналах. Если законы вступят в силу – чем это обернется для любого автора? В эфире политики и блогеры Леонид Гозман и Николай Травкин, медиаэксперт Федор Кравченко и депутат Госдумы РФ Алексей Куринный.

Полная видеоверсия программы

Елена Рыковцева: Очень советую я всем посмотреть и послушать нашу сегодняшнюю передачу, потому что в голову никому из вас не придет смотреть заседание Государственной думы двухчасовое, что мы для вас сегодня сделали специально. Покажем интереснейшие фрагменты этого заседания. А касается вас всех то, что они сегодня напринимали в первом чтении и наверняка примут и во втором, и в третьем. С нами Николай Травкин, блогер, политик, которого напрямую это шандарахнет, вся сегодняшняя прекрасная история. Федор Кравченко, юрист, который нас всех будет спасать от того, что нас ждет. А ждет нас наказание за распространение фейковых новостей, если их сочтут опасными для жизни общества, и самое главное ждет наказание за оскорбление и демонстрацию явного неуважения к органам власти, к символам власти, к представителям власти. Николай Травкин, в отличие от думцев, которые откликаются законопроектами, откликнулся стихотворением на сегодняшнюю историю. Мы предлагаем вам его послушать в исполнении автора.

Николай Травкин: Почему я в стихотворной форме, потому что сам момент принятия такого акта законодательного для меня очень важен. Для меня Фейсбук – это последняя отдушина, наверное, как для пенсионера, если эту отдушину мне закрывают, то что дальше делать? Выпадаешь из общества и из жизни. Очень удачно, что юрист у нас присутствует, на примере среднего экстремизма он скажет, в каких рамках можно ходить и что за такую продукцию примерно.

Мой Дума самых честных правил
Вдруг крышей тронулся всерьёз
Он, сука, взял и всех заставил
Смеяться над собой до слёз.
Где ж это видано в России?
Где отыскать тот уголок
Где люди власть не костерили?
Умом ты, Дума, занемог!

Как по этому поводу – сухари или пять тысяч штрафа?

Елена Рыковцева: Можно ли называть Думу в мужском роде, не является ли это оскорблением государственной власти?

Федор Кравченко: Я думаю, что грамматические ошибки точно не могут стать причиной применения штрафа.

Елена Рыковцева: Это умысел. Один журналист в "Московском комсомольце" много лет называл Центральную избирательную комиссию не ЦИК, а ЦИКой. Они страшно обижались.

Федор Кравченко: К счастью, закон о русском языке, который применяется очень строго в рекламе: если вы в рекламе напишете ЦИКа, или сука, или Государственная дума в мужском роде, то придется такую рекламу снять и заплатить штраф. В публикациях русский язык пока никак не ограничен, можно придумывать.

Елена Рыковцева: То есть вы простили как юрист Николая за это стихотворение, оно безупречно?

Федор Кравченко: Если мы потом почитаем законопроект, который менее романтичен, чем ваше стихотворение, то там будет написано "неприличная форма", что нельзя оскорблять органы государственной власти в неприличной форме. "Неприличная форма" раньше применялась к хулиганству, когда люди на улицах матерятся, можно их за мелкое хулиганство привлечь. Статья об оскорблении много лет применяется. Вроде бы суды, юристы, теоретики четко договорились: неприличная форма – это только нецензурная брань, а нецензурная брань – это только мат. А мат, как Роскомнадзор нам объясняет, это четыре корня со всеми производными. Честно скажу, я каждый раз сбиваюсь со счета, четвертый корень забываю, но "сука" туда, кажется, не попадает.

Елена Рыковцева: Во-первых, не попадает. Во-вторых, я боюсь, что это будет очень расширено: это слово неприличное, и это слово неуважения. Мы сейчас посмотрим сюжет о том, как все это происходило в Государственной думе. Мы также вырезали отдельные выступления, будем их обсуждать, потому что это является шедевром, нельзя включать в общую кучу.

Как в Госдуме прошло первое чтение законов о фейках и оскорблении власти

Елена Рыковцева: С нами на связи Алексей Куринный, депутат, который попытался высказать свое отношение к этим законопроектам. По ходу всего этого двухчасового обсуждения вам стало понятно, если говорить о первом законопроекте о фейковых новостях, что за угрозу должны представлять эти новости обществу? Пример, который приводился, был единственным – это украинский хакер, который пустил фейковое число погибших в Кемерово в социальные сети, многие подхватили. Больше других внятных примеров фейковых новостей не было приведено. Получается, что из-за украинского хакера принят целый закон. Или вы что-то еще добавите, свое понимание к тому, зачем, ради чего он был принят?

Алексей Куринный: Нам пытались объяснить, что это следование в том числе в тренде, наметившемся в Евросоюзе в борьбе с фейковыми новостями, в случае, если подобные новости, сконструированные специально, привели к каким-то тяжким последствиям. В нашем случае никаких последствий не требуется. Причем непонятно, кто будет оценивать, фейковая, не фейковая новость, достоверная, не достоверная, представляет угрозу, не представляет, все отдано фактически на откуп прокурору и его заместителям. Решил прокурор или его заместитель, что новость фейковая, соответственно, отправил свое обращение в Роскомнадзор, тот заблокировал через оператора связи соответствующий канал, отключился либо сайт, либо средство массовой информации, которое размещает на этом сайте свои материалы. Естественно, что такая широкая трактовка и правовая неопределенность вызвала в первую очередь вопросы. Пример, про который говорили вы, действительно приводился, он, наверное, больше имеет морально-нравственное значение в части завышения, того, что сеялась неразбериха. Того, что представляло бы реальную опасность, таких примеров не было.

Елена Рыковцева: Примеров нет, а законопроект есть. Я пытаюсь понять, какую общественную опасность, ничего на этом заседании не прозвучало, никаких доказательств того, что некая фейковая новость, из-за которой принимается этот закон, представляет собой общественную опасность.

Алексей Куринный: Такого живого классического примера, как это могло повлиять и повлияло, не было действительно. Я сам не могу вспомнить, чтобы именно так произошло, что новость посеяла панику, люди побежали, где-то пострадали. Потенциально это возможно, мы понимаем, но пока объективно не было подтверждено это.

Елена Рыковцева: Мы слышали несколько ваших реплик на заседании по поводу второго закона. У нас был гость позавчера Семен Новопрудский в эфире, который сказал, что Россия потеряла право на шутки, потому что любая шутка в России становится законопроектом. Мы так веселились по поводу того, что не может быть принят этот закон о неуважительном отношении к власти и оскорблении, но он все-таки принят. У вас не возникает чувства отчаяния? Я смотрела на результаты голосования, там все время 342, что бы ни говорилось, какие бы разумные доводы ни приводились, 342 за, 42 против. У вас чисто эмоционально не возникало сегодня чувства, что вы не можете ничего тут сделать?

Алексей Куринный: Нет, у меня такого ощущения не возникает, потому что в противном случае потерялся бы смысл работы. Мнения в любом случае идут по стране, мы видим это по результатам выборов в некоторых регионах, люди меняются, их отношение меняется. Я абсолютно убежден, что многие из тех законов, которые сегодня принимаются монолитным большинством, будут отменены следующей Государственной думой, следующим составом. Может быть, и по результатам правоприменения. Потому что второй закон тоже смешал две вещи, абсолютно между собой не пересекающиеся, – это уважение к символам государства, которое в принципе должно быть, я говорю про гимн, флаг, герб, и одновременно субъекты власти, государственные органы, в том числе их представители. Точно так же невнятные формулировки – выраженные в неприличной форме, демонстрирующие явное неуважение. Кто будет оценивать, как будет оценивать, в каком варианте... Остается предположить, что будет избирательное применение данного законопроекта лишь по отдельным направлениям. В противном случае вся система наших блогов, чатов, комментариев, где возможны и существуют комментарии, не очень приятные для власти, сделает возможным блокировать любой сайт, любой информационный повод, который возникает. Это полная парализация по сути работы интернета, если этот закон в том виде, в котором он сейчас принят в первом чтении, будет реализовываться.

Елена Рыковцева: Причем, когда ваши коллеги задавали вопрос сенатору, который представлял этот законопроект, как уследить за этим, огромный интернет, она говорит – по жалобе. Кто-то пожаловался, прокуратура проверила. Мы примерно представляем себе, кто на кого будет жаловаться по поводу неуважения. Точно так же Володин одному из ваших коллег отвечал, когда ему говорили, что мы так трепещем с этой властью, с этой верхушкой, почему мы должны вот так ее оберегать от критики, он говорил, что народ выбрал эту власть, когда вы обижаете власть, вы обижаете народ. Поэтому, конечно, этот законопроект должен быть принят, очень давила "Единая Россия" на то, чтобы он был принят. Давайте посмотрим депутата Ревенко, чем мотивирует "Единая Россия" необходимость введения закона о фейковых новостях.

Евгений Ревенко о представляющих угрозу блогерах

Елена Рыковцева: Тверской блогер сам рассказал, как распространил фейковую новость о том, что его губернатор обвинил правительство Российской Федерации, лично Дмитрия Медведева в том, что они загрязняют мусором окружающую среду. По поводу Соболева несколько раз произнес Ревенко слово "глумился", как будто бы он глумился над погибшими. На самом деле за что извинялся Соболев, это знает каждый посетитель YouTube, – за то, что он распространил недостоверную информацию о числе погибших все того же украинского блогера.

Федор Кравченко: Очень правильное было предложение говорить об этих двух законопроектах по отдельности, потому что, честно говоря, проблемы у них разные, ничего общего, кроме того, что они в один день рассматривались и у каждого свои родовые травмы неизлечимые. Что касается блогеров, да, действительно, в интернете человек может врать, в отличие от допроса, где он дает подписку об ответственности за дачу заведомо ложных показаний, здесь мы сейчас с вами беседуем, в жизни друг с другом беседуем, в интернете мы что-то публикуем, можно там написать неправду и не понести за это ответственности. Нам, россиянам, трудно представить себе, что кто-то может не нести ответственность и быть свободным в чем-то, но свобода слова отчасти заключается в том, чтобы и чуть-чуть привирать. С эмоциональной точки зрения неприятно, с точки зрения ограничения свободы это дает нам возможность не ходить и не получать справку перед тем, как мы что-то скажем, что мы скажем правду. Иногда такую справку получить невозможно. Давайте посмотрим на законопроект о фейковых новостях. Это на словах легко сказать, что мы сейчас запретим фейковые новости, а на самом деле тут в каждом слове неразрешимая проблема. Что запрещает этот законопроект? Ответственность за распространение заведомо недостоверной информации. Как доказать заведомость? Как доказать, что тот или иной блогер заведомо знал, что он сейчас соврет? В клевете такую норму уже много лет пытаются применять, рассыпаются дела, невозможно доказать, что человек хотел распространить недостоверную информацию.

Елена Рыковцева: Только если он сам признается, как этот блогер, который сказал: да, я хотел создать фейк.

Леонид Гозман: Слово прекрасное было сказано, что он сознался, Ревенко сказал, что он сознался. Сознался – это из другой реальности.

Федор Кравченко: Это нормальная ситуация, когда абсолютно добросовестный журналист, какое-нибудь феноменально добросовестное СМИ публикует информацию, потом говорит: извините, мы уточнили информацию, вот вам новая информация. Новости несовместимы с какой-то чрезмерной проверкой. Потому что когда выйдет приговор суда, вступивший в законную силу, через пять лет или никогда, то тогда новость уже перестанет быть новостью. Новость должна быть по возможности достоверной, насколько мы в данную секунду можем ее проверить. Здесь говорится просто о недостоверной. Дальше – общественно значимые. Где проходит та черта, что слева от нее общественно значимая, а справа общественно не значимая? Нет такого.

Елена Рыковцева: Если вас надо наказать, значит, будет общественно значимая, не надо наказать – не общественно значимая.

Федор Кравченко: Вы рассуждаете в логике современной правоприменительной системы, а я пытаюсь вспомнить, что говорится о справедливости, единстве правоприменительной практики, мы должны нарисовать, чтобы этот закон работал справедливо, а не абы как. Тут двойная сплошная, мы не сможем, и они не смогут. Они сами создают проблему на ровном месте. Вы будете распространять общественно значимую заведомо недостоверную информацию, но не под видом достоверных сообщений, а под видом шутки, под видом слуха, достаточно вам сказать перед фейковой новостью, что "по слухам" или "как говорят", и все – это уже рассыпается состав. А дальше начинается самое сложное – информация фейковая создает угрозу. Не бывает такого. Это должна быть информация, которую какой-нибудь Волан-де-Морт с экрана может сказать, и человек замертво падает. Вот это он действительно создал угрозу.

Елена Рыковцева: Я правильно понимаю, что если теперь он распространяет информацию, что погибших больше, чем вам показывают, погибших не три человека, как нам говорили 31 декабря по поводу истории в Магнитогорске, а десятки, а власть не сознается, что их больше, чем трое, значит, он подпадает под статью. Пока власть не признает, что их больше, чем трое, получается, что он виноват.

Леонид Гозман: Я люблю этих людей, которые принимают этот идиотизм, они прекрасны. На самом деле, я как раз хочу с вами не согласиться, я могу привести пример общественно значимой, создающей угрозу и так далее. Например, сообщение о распятом мальчике общественно значимое, заведомо ложное, создающее очевидную угрозу. Потому что это сообщение о том, что бандеровцы, жидобандеровцы, фашисты такие звери, это сообщение могло побудить и, может быть, даже побудило кого-то взять оружие, поехать воевать туда, кого-то убивать, самому погибнуть, оставить семью без кормильца и так далее. Это вообще серьезные вещи. То есть та ахинея, которую периодически несет Первый канал, Второй канал, Третий канал и так далее, она реально создает угрозу жизни людей. Например, они создают ту картину мира, которая ведет нашу страну к войне. Поэтому, пожалуйста, отлично, ребята, если вы это принимаете, то тогда первое, что должны мы сделать, нормальные люди, это пожаловаться генеральному прокурору на Первый канал или на Второй канал и сказать: ребята, вперед, вяжите их, злодеев.

Елена Рыковцева: Я сейчас вам покажу на мотивах этого заседания, что жаловаться будете не вы, а ровно будут жаловаться на вас. Мы сейчас покажем два мнения, которые прозвучали по поводу телевизионных ток-шоу. В одном случае вам расскажут, за что нужно наказывать участников ток-шоу, во втором случае депутаты даже назначают срок для главного редактора, который выпускает их в эфир.

Будет ли закон о фейковых новостях работать и в отношении федеральных каналов?

Елена Рыковцева: Это все уже относится к обсуждению не фейковых новостей — это уже относится к другой части истории, к неуважению к обществу. Они предлагают расширить, не только оскорбляют власть, не уважают, но и не уважают, оскорбляют общество самим предположением, что с Крымом случилась аннексия, нужно наказывать и участников ток-шоу, и руководство каналов.

Леонид Гозман: Помните, у Стругацких есть такой момент, когда Орден приходит к власти, то некоему дону дается пять розог за невосторженный образ мыслей. Это вот ровно оно. Кстати, дяденька, который сейчас говорил сидя.

Елена Рыковцева: Александр Шерин, ЛДПР.

Леонид Гозман: Чего он вообще обижает своих сограждан на ток-шоу? Я вовсе не иностранный, а российский гражданин, сто раз говорил, что Россия аннексировала Крым, развязала агрессию и так далее. Давайте со своими разбираться. Они хотят, чтобы был восторженный образ мыслей, потому что они понимают, что у них земля горит под ногами, они понимают, что они не справляются с ситуацией. В Штатах по американским законам вы можете сжигать американский флаг, по российским нельзя. Мне, честно говоря, не нравится, когда сжигают национальные символы, но, тем не менее, у них это можно, потому что у них сильное государство. Они понимают, что если находится два с половиной маргинала, которые топчут ногами национальный флаг, ну и дьявол с ними. А эти чувствуют, во-первых, что у них ничего не получается, они чувствуют, что земля из-под ног уходит, они чувствуют, что их все презирают или ненавидят, где-то в этом интервале все находится, и они пытаются таким образом заставить людей их уважать, говорить то, что надо и так далее. Но они не смогут этого сделать, потому что при таком глобальном непрофессионализме, с которым они работают, заставить людей молчать можно только серьезными репрессиями. Если расстреливать, то действительно многие будут молчать. Но у них кончились патроны, они не могут этого сделать.

Елена Рыковцева: Я хочу показать, какой характер приобрело это обсуждение, как пытаются расширить депутаты количество того, чего нельзя.

Леонид Гозман: Можно выражать неуважение в приличной форме?

Федор Кравченко: Можно. Этот законопроект закрывает тот 1% высказываний, которые открытым матом, материть власть нельзя по этому закону. Сказать слово, как мы сегодня стихотворением открыли программу, можно. Если я скажу, что это низкая, мерзкая и дальше на 44 метафоры размечу власть, я не нарушу ни в какой форме этот закон.

Елена Рыковцева: Не факт. Выйдет новый закон, который расширит понятие неприличия. Давайте послушаем депутата от «Справедливой России» Анатолия Грешневикова. Очень интересно, вы сейчас услышите, как он хочет расширить список наказанных за неуважение.

Анатолий Грешневиков о либералах

Елена Рыковцева: Поймите, все то, что он сейчас сказал, это все будет сочтено неприличным.

Николай Травкин: У меня и сомнений нет. Когда мы начинаем рассматривать это с юридической точки зрения — это рассыплется в суде, а это не будет принято, а статья такая-то, пункт такой-то. Хоть одно дело против любого репоста карикатуры, что залило ФСБ, рассыпалось в суде? Сидят все как огурчики. Ничего в суде не рассыплется. И эти думские и тот, который из Совета федерации с законопроектом, они прекрасно понимают, что закон принимается и не должен иметь юридическую чистоту, просто должна быть бумага, на которую можно сослаться: закон номер такой-то, судебное заседание, 5 тысяч штраф, заблокировать, 15 суток дать и так далее. Во всех почти обсуждениях, особенно у докладчиков, прямо выпукло, что речь идет об интернете, надо интернет контролировать. Принимается закон как основа для контроля в интернете.

Елена Рыковцева: Либо оппозиционные высказывания по телевизору.

Николай Травкин: А контролировать интернет, надо, во-первых, немножко страху нагнать, потом неплохо бы сотни полторы наиболее популярных блогеров, которые критикуют, приложить, и интернет-сообщество немножко очнется, будет оглядываться. Прекрасно понимают, что самое большое количество лжи, фейк на фейке враньем погоняют — это гостелевидение. Самое большое количество хулиганства, мелкого хулиганства, за которое статья уже есть — это у них в студиях. Ведущий программы госканала бьет по морде несогласного, пинком выгоняет и никаких уголовных дел. То есть они говорят, что есть полезная ложь для власти, а есть вредная. Вот мы принимаем закон о вредной лжи для власти. Это вредная ложь, лежбище у нее в интернете, поэтому, господин судья, номер закона и не углубляйтесь, не надо разбираться, приглашать лингвистов и так далее. Какие лингвисты, вам Мосгорсуд, Егорова объяснила все, никаких лингвистов не надо. Дело завели, сидеть должен человек. Какие оправдательные могут быть вещи? Вот это из того разряда законов.

Елена Рыковцева: Владимир из Новороссийска, здравствуйте.

Слушатель: Очень хорошо сказал Грешневиков о телевидении. У нас в Новороссийске, городе боевой славы, герод-герой, меняется обстановка абсолютно не в пользу центра. Даже бабушки во дворах уже не верят этим из программы «Факты», они уже смеются над ними.

Елена Рыковцева: Вы поняли, что он сказал о телевидении? Он о телевидении сказал, что нужно наказывать либералов, нужно наказывать гостей из-за рубежа, которые противоречат государственной линии на этом телевидении.

Слушатель: Значит я его неправильно понял. Всех нужно подводить под этот закон, все фейковые новости. Сегодня Леонид Гозман был на Первом канале у Шейнина, он уже ему кидал и про Януковича, отлично сказал Леонид, я его слушал, молодец. Хорошо, что он туда ходит, пусть отстаивает нашу точку зрения. Вы спрашивали, как оценить работу МИДа, а работу МИДа подвожу к их внутренней работе, все внутреннее, тот же Володин — это все люди, их оценить трудно, им можно только дать определение — они все адвокаты дьявола, они все против своего народа.

Елена Рыковцева: Вы сейчас как дадите определение, там нам Федор расскажет, сколько за него заплатите по новому закону.

Слушатель: Я говорю ровно и аккуратно. Они оскорбляют нас своим враньем. Все это уже видят.

Елена Рыковцева: Давайте еще одно суждение послушаем. Когда на трибуне появился Владимир Вольфович, я не знала, как он выскажется, в пользу или против, потому что у него разное бывает настроение. Но судя по тому, что говорят представители его фракции, вы поймете, что он, конечно, за этот закон. Потому что если позволить обижать власть, то вы увидите революции, Майданы, Афганистаны и так далее.

Жириновский о том, как из-за фейков в странах свергают президентов

Елена Рыковцева: Интересно про Пашиняна, он едет сегодня с официальным визитом в Москву, и тут такое. Леонид, что делать с этим в итоге?

Леонид Гозман: Я думаю, что большая часть законов, причем и то, что они начали сегодня принимать, конечно, примут, никаких сомнений нет, и всякие другие глупости, которые они уже напринимали, рассчитано не на применение, а на то, чтобы напугать. Николай Ильич совершенно справедливо сказал, что они 100-150 блогерам дадут по голове, чтобы остальные испугались. То есть задача напугать. Задача не наказать за конкретное правонарушение, которое они считают правонарушением, задача сделать так, чтобы их не было, чтобы понимали люди, где живут, а то позволяют себе. Если они хотят, чтобы мы испугались, значит мы не должны пугаться — это первая задача. Во-вторых, они не могут эти законы применять, правоприменение невозможно, слишком это все масштабно. Следовательно, что мы можем сделать, кроме того, что не пугаться?

Елена Рыковцева: Они могут точечно, особенно в регионах. Не понравилось губернатору то, что про него пишет блогер, он его и применил.

Леонид Гозман: Каждый человек, который вылезает из дерьма и чирикает, он должен понимать, что риск есть. Жизнь такая, мы рискуем всегда, когда что-то говорим. Надо доводить дело до абсурда, надо их ставить в ситуацию, в которой правоприменение становится физически невозможным. Я могу привести пример, как дело развалилось. Парень из Сочи разместил у себя в блоге, перепечатал откуда-то карикатуры, картинки Иисус Христос на спортивных снарядах. Я атеист, но мне лично не нравятся насмешки над Иисусом. Его, естественно, в суд, ему штрафы и так далее. Я опубликовал у себя картинки, которые мне не понравились, с призывом к своим читателям делать перепосты, сказав, что: ребята, давайте сделаем так, чтобы был не один обвиняемый, а 10 тысяч. Что они тогда будут делать? Несколько тысяч было. У парня суд второй инстанции, адвокат и он сам говорят: ваша честь, а что делать будете, вон у вас сколько виновных, всех будем судить или не всех? А если не всех судить, то значит избирательное правоприменение. Отъехали. На самом деле они и не рассчитывают это применять. Когда по задумке и по инициативе очаровательной женщины госпожи Яровой был принят закон «о противодействии пропаганде нацизма», чушь собачья, никакого там противодействия нет, новелла была такая, что нельзя сравнивать гитлеровские войска и сталинские. А я перед этим писал «СМЕРШ СС», они обиделись на меня. Как только этот закон вступил в силу, я опубликовал статью большую, где было черным по белому написано все то, что они запрещают говорить. Я говорю: ребята, мячик на вашей стороне, давайте в суд, давайте открытый процесс делать и так далее. Ничего не произошло, они поняли, что им дороже. Мне кажется, они рассчитывают только на испуг. Не надо пугаться.

Елена Рыковцева: Разумные голоса, которые есть в Государственной Думе, говорили, депутат из КПРФ, что этот человек, который обязан удалить, обязан послать уведомление, что он удалил. Он говорит: давайте я вам сейчас всем пошлю смску, что закон приняли не члены Государственной Думы, а просто члены. Вы все это дело запостили у себя, вас сто человек, потом каждый из вас должен будет отчитаться перед надзорной инстанцией, что он это удалил. То есть этот закон предполагает колоссальную бюрократию.

Федор Кравченко: Я согласен с тем, что очень многие законы в сфере массовых коммуникаций не рассчитаны на массовое применение. В прошлый раз мы с вами обсуждали закон об «иностранных агентах», но кто захочет закрывать государственные каналы? Закон, как правило, предназначен для выборочного применения. Во-вторых, я скажу два противоречащих друг другу тезиса. Первый, что к закону этому всерьез относиться не стоит, потому что давайте посмотрим на последнюю его строчку: влечет наложение административного штрафа, если я матом президента приложу, от 1 тысячи до 5 тысяч рублей. Говорить не о чем.

Елена Рыковцева: Сегодня там прозвучало «административный арест» слово. Это не очень приятная штука.

Федор Кравченко: Я согласен, переписать с 5 до 500 вообще раз плюнуть. Такого алармизма, что караул, интернет запрещают, все-таки нет пока здесь предмета. Честно говоря, глупый закон. Вторая причина, почему я считаю, что к закону нужно наоборот относиться очень серьезно. Депутату хорошо, он сегодня выступил за, завтра выступил против, мы с вами даже можем передумать, законы, подлюги, такие тексты, которые не могут друг другу противоречить, система ломается. Почему я согласен с Леонидом в части того, что скоро будет невозможно применять ими же принятые законы, потому что они просто как в помойку набрасывают разные идеи, сегодня тверской блогер сказал что-то не то, давайте это запретим. Они меняют закон об информации, вы можете себе представить, насколько сложно написать закон об информации, он был написан в далекие 90-е годы, в нем была крохотная 15 статья, которую сейчас раздули, как раковая опухоль пожрала весь закон, о блокировках, в нее уже вносят новые части, в эти части вносят прим., к этим прим. Еще 28 приписывают. Все, уже нет законодательства. Разные люди с разным мировоззрением, я остаюсь романтиком, который думает, что закон должен применяться четко, как в нем написано. И хороший судья не может сказать: вот этот подлюка, поэтому я его осужу или оштрафую. Судья должен написать, что я рассмотрел все доказательства и принял потому-то, потому-то каждое, отверг вот этим.

Елена Рыковцева: Ключевое слово «хороший судья». Давайте посмотрим, что нам сегодня прохожие говорили, мы спрашивали: вы сами способны отличить фейковые новости от настоящих?

Елена Рыковцева: Тут главный рецепт, наверное, все-таки источник информации, человек для себя выбирает какой-то надежный, который он считает надежным, и больше ничего.

Леонид Гозман: Вранье же видно по выражению лица. Диктор зачитывает что-нибудь, ведущий новостей, по роже видно.

Елена Рыковцева: Вам же сказала дама, что она верит, что говорит солидный российский телевизор.

Леонид Гозман: Она хочет верить. Люди хотят верить, потому что телевизор создает комфортную картину мира. В этой картине мира мы самые хорошие, мы окружены врагами, это объясняет, почему мы живем бедно и так далее. Вообще мы великие. Люди хотят верить в эту картину мира, поэтому верят. И это как наркомания, если ты хочешь колоться, ты будешь колоться. Они колются.