- Исполняется 50 лет высадке американцев на Луну, "маленькому шагу для человека и огромному – для человечества". Но с тех пор человечество так и не сделало следующего шага.
- Высадка на Луну была чисто политической задачей: показать, какая из стран первый окажется в космосе.
- Сегодня начинается вторая гонка на Луну: США, Китай, ЕС объявляют об амбициозных планах полетов на Луну и создания там станций.
- Нынешняя российская космонавтика не приносит стране большой экономической пользы, но при этом очень затратна.
Сергей Медведев: Будущее наступило почти полвека назад: 20 июля 1969 года американцы высадились на Луне. Началась лунная эра. Но сделав этот шаг, человечество, кажется, и остановилось на нем: лунная программа подвисла на добрых полвека. Что происходит с ней сегодня? Подробности в сюжете нашего корреспондента Антона Сергиенко.
Антон Сергиенко: Минуло почти 50 лет со времен американской программы "Аполлон", результатом которой стали шесть успешных высадок астронавтов на поверхность Луны. СССР тогда проиграл лунную гонку и смог ответить только запуском беспилотного космического корабля "Зонд-5", который первый в истории совершил облет Луны. Недавно стартовавшая вторая лунная гонка гораздо сложнее, да и игроков в ней участвует больше. Сейчас кроме НАСА и Роскосмоса, над лунными проектами работают космические агентства Китая, Индии, Японии и Евросоюза. Сложно сказать, какая из стран ближе к итоговой цели, так как у всех свой взгляд на лунную программу, ориентированный в основном на финансовые возможности и технологии.
Ажиотаж вокруг Луны возник не только среди государств, но и среди частных компаний, таких как Lockheed Martin, SpaceX, а также разработчиков уже существующих зондов и миссий НАСА, успешно построивших марсианские роверы и посадочные модули для "Аполлонов". 8 декабря 2018 года в 21.23 по московскому времени с китайского космодрома Сичан в провинции Сычуань состоялся запуск автоматической станции. Эта миссия стала первой в истории высадкой аппарата на обратной стороне спутника Земли и дала старт новой лунной гонке. Так сможем ли мы уже в ближайшие несколько лет увидеть еще один маленький шаг для человека и столь огромный для человечества?
Сергей Медведев: У нас в гостях Иван Моисеев, руководитель Института космической политики, и Виталий Егоров, популяризатор космонавтики, известный блогер "Зеленый кот".
Что произошло, почему был такой взлет с американской программы "Аполлон", а потом на добрых полвека все застыло, и никаких больших новостей с Луны мы больше не слышали? На тот момент это оказалось тупиковой ветвью развития космонавтики?
Ученые довольны, у них есть фронт работы, а сами экспедиции очень дороги
Иван Моисеев: Это не тупиковая ветвь – это просто был рывок, на продолжение которого не хватило сил. Тут сработало несколько факторов. Во-первых, высадка на Луну была чисто политической задачей: показать, кто первый в космосе. И они успешно это сделали. Вот эти шесть удачных экспедиций и одна неудачная, которая дала большой толчок развитию техники, доставили с Луны столько научных материалов, такой объем необработанной информации, что ее до сих пор обрабатывают. Два полета были отменены, потому что сыграла свою роль политика. Ученые довольны, у них есть фронт работы, а сами экспедиции очень дороги. Они переориентировались на "Спейс Шаттл".
Сергей Медведев: А почему Советский Союз в тот момент оказался на это неспособен?
Виталий Егоров: На то были технические причины. Самое главное – мотивация: зачем это делать? У американцев была конкретная мотивация – переплюнуть достижения Гагарина, Советского Союза. С Луной они достигли цели, Советский Союз понял, что повторить то же самое, очень сильно напрягшись, он, наверное, мог бы, но зачем? А переплюнуть еще на уровень выше, полететь на Венеру или Марс – это было уже нереально, да и сейчас близко к фантастике. Была запущена идея, что надо исследовать космос автоматическими станциями, заработала программа долговременных околоземных орбитальных станций, в нее стали более интенсивно вкладываться. А с Луной все поняли: человек на Луне просто не нужен. Политическая задача флаговтыка была достигнута, а другой и нет. Военным луна не нужна, "Аполлон" привез столько, что до сих пор идут открытия. Можно исследовать беспилотными средствами.
Сергей Медведев: Что меняется сейчас? По-прежнему есть представление, что человек на Луне не нужен?
Иван Моисеев: Если человечество будет двигаться в космос, то база на Луне и человек на Луне понадобятся обязательно. Другой вопрос, когда это будет сделано. Вообще говоря, разговор о возвращении на Луну впервые завел Буш-младший. Была принята программа, по ней проведены хорошие работы. Но следующий президент, Обама, эту программу свернул, приняв вместо нее довольно расплывчатую идею слетать на Марс. Эта идея просто не проходит финансово, но двигаться в этом направлении можно, только зачем? С Марсом в обозримом будущем просто совершенно нечего делать, все, что надо, сделают автоматы. А Луна в какой-то момент (на мой взгляд, в конце этого века) понадобится как источник ресурсов, в первую очередь – биозащиты от радиации, во вторую очередь – топлива для кораблей, которые будут лететь в космос.
Виталий Егоров: Речь об использовании ресурсов в космосе. То есть мы как минимум берем на Луне воду, используем ее как топливо для космических кораблей, как защиту их от радиации. Мы используем лунные ресурсы в космосе, а не на земле.
Иван Моисеев: Радиация – очень серьезный барьер на дальнейшем пути. МКС находится под радиационными поясами, которые заслоняют ее от галактического излучения. Это очень опасное излучение, оно мало изучено. Поэтому, как только мы вышли за эти пояса, нужно искать какой-то эквивалент защиты человека. Самое простое – это насыпать сверху грунт, тот же лунный грунт.
Второе – топливо. Чтобы доставить его в космос, нужны очень большие энергозатраты, если делать это с земли. Скажем, наш "Протон" 700 тонн весом, а на орбиту выводит только 20 тонн, и чем дальше, тем хуже становится зависимость. А если мы будем брать ресурсы на Луне, мы можем даже не ракетными способами доставлять их в космос и там уже использовать, в том числе и для земных целей: скажем, если это топливо, то для разгонных блоков. Это далекая перспектива, но неизбежный путь, потому что это диктует сама физика процесса.
Виталий Егоров: Доставить груз с Луны на околоземную орбиту энергетически дешевле, чем с Земли на околоземную орбиту.
Сергей Медведев: Какие это грузы, что может Луна дать Земле? Волшебный гелий-3, с которым можно будет сделать управляемую термоядерную реакцию? Это все из области научной фантастики?
Виталий Егоров: Это в рамках законов физики, но не в рамках наших современных технологий. Гелиевый реактор создадут еще не скоро, в лучшем случае лет через 30. Но гелий-3 есть и на земле. Мне встречалась оценка американского энергетического управления: при стоимости 100 тысяч долларов за литр гелия-3 добыча становится рентабельной на Земле, при стоимости 500 тысяч долларов за литр она становится рентабельной на Луне. Сегодня он содержится там совсем в малой доле, но все-таки в природном газе. Насколько я знаю, сейчас "Газпром" прорабатывает технологии для извлечения гелия-3 из земного природного газа. Рыночная стоимость литра гелия-3 – где-то 30 тысяч долларов. Его до сих пор не добывают из природных ресурсов. В основном он используется в медицине, в экспериментах. Но пока единственный источник гелия-3 – это результат ядерной гонки послевоенного времени.
Иван Моисеев: Если строить базу, то без человека на Луне не обойтись. А база нужна хотя бы для того, чтобы добыть то же самое топливо, кислород, водород. Следующий шаг – изготовление элементов конструкции. Сейчас идет развитие технологий, есть 3D-принтеры, можно спокойно перерабатывать лунный реголит, делать вполне полезные вещи для ракет.
Виталий Егоров
Виталий Егоров: Все это можно делать, но это упирается в противоречие с практической необходимостью. Если Луна нужна нам как переходный этап куда-то еще, то возникает вопрос – в это "еще" нам вообще нужно? Нам не угрожает ни комета, ни смертельная эпидемия, нет ничего, что гнало бы нас на Марс, кроме желания, мечты, романтики, которые Илон Маск активно использует в продвижении своих вполне земных продуктов, околоземных ракет и тому подобного.
Сергей Медведев: Когда Маск запустил машину, мы говорили, что сейчас главная проблема в космосе – это кризис мечты. Появляется такой полусумасшедший в хорошем смысле Маск, который запускает в космос мечту, и мы снова возвращаемся в 60-е годы.
Иван Моисеев: Но мне это не очень нравится: слишком фантастично. Стремление попасть на Марс и Луну заложено в человеке, это одна из его потребностей. Если переводить на цифры, то за все время космонавтики примерно 10% в год уходят на совершенно бесполезные вещи. Изучение планет и галактик не дает никакого практического выхода, но желание остается. Когда начинается финансирование крупных программ, это желание очень многих людей и правительств, которые его улавливают, набирают себе очки.
Виталий Егоров: В этом все равно остается значительная доля демонстрации, пропаганды или рекламы государственного уровня. Это демонстрация уровня технологий, развития техники, в том числе – для компаний, которые реализуют эти проекты. Например, компания "Орбитал" сделала космический аппарат "Дон", который летал в поясе астероидов: это государственный заказ. Но та же компания производит околоземные космические аппараты, которые продает телекоммуникационным компаниям. В данном случае у них в космосе летает реклама. С точки зрения НАСА, это демонстрация превосходства в космосе их техники, которую потом другие, в том числе внешние заказчики могут прийти и купить. У далекого проекта, который не принесет денег, все равно есть вполне конкретная мотивация, приносящая результат экономике запустившей его страны.
В последнее десятилетие был один крупный проект – МКС, но его время рано или поздно подойдет к концу
Сергей Медведев: В последнее десятилетие был один крупный проект – МКС. Но понятно, что время МКС рано или поздно подойдет к концу. Может быть, Луна будет следующим большим проектом международного сотрудничества? Мы перейдем от орбитальной станции к колонизации ближней планеты.
Иван Моисеев: Есть идея, что МКС вообще можно сделать вечной станцией. Какой-то модуль выработал свой ресурс – его можно заменить другим. Экономически это самый выгодный вариант для всех участников. Но здесь включается политическая составляющая, связанная с американскими планами по окололунной станции. В этой станции нет никакой необходимости, единственное, в последнее время появляются концепты: двигаться от окололунной станции ближе к Луне. Это будет дороже, но будет растянуто на большее время. Основная причина создания окололунной станции – это то, что в череде своих целей Соединенные Штаты от Буша к Обаме, от Обамы к Трампу потеряли целеустремленность и делают аппараты, которые сейчас не нужны. Они почти сделали мощный ракетоноситель и новый корабль "Орион", а эти вещи годятся только для Луны. Если сейчас они будут действовать рационально с технической точки зрения (то есть прямой полет на Луну), тогда эти два объекта оказываются ненужными, откладываются на более долгий срок.
Виталий Егоров: Они сделали ракету, чтобы долететь до Луны, корабль, чтобы вернуться с нее, но не сделали никаких средств для посадки на Луну. Окололунная станция, за которую они сейчас зацепились, – это самое простое из чего-то более сложного, чем МКС. По сути, это строительство маленькой МКС возле Луны. Технически это те же самые блоки, которые они делали для МКС. У них уже все производство готово к этому.
Сергей Медведев: А какие планы у Китая?
Иван Моисеев: Сейчас у них есть программа полета автоматических станций такого же класса, в числе прочего – доставка грунта с Луны. Насчет высадки китайца на Луну: они заявляют это как цель, но не очень конкретизируют, как и когда. Они движутся в этом направлении очень напористо и устойчиво, делают сверхтяжелые носители.
Виталий Егоров: Они не обещают посадку китайца на Луне, но при этом очень последовательно технически к этому движутся. Сейчас у них более крупная программа – это многомодульная околоземная космическая станция. По сути, они строят китайский мир. То, что построено в 80-е годы в Советском Союзе, они делают сейчас. Но при этом разрабатываемый ими новый корабль, который должен летать на эту станцию, технически, возможно, может летать и до Луны. У китайцев "Орион", а у нас сейчас делают "Федерацию", новое поколение кораблей, которые предполагают возможность полета до Луны и обратно без посадки. Это будет возвратное средство для перелета.
Еще у них по программе автоматическая база на Луне, предполагается ряд установленных модулей, долговременная работа – до 2030 года. Еще интересный момент – смотреть, как они сейчас реализуют программу возврата грунта с Луны. Раньше, если посмотреть прототипы, которые они рисовали, это напоминало советскую "Луну-16", небольшой модуль должен был вернуться. Сейчас они его полностью переработали. Если посмотреть по этапам его выполнения, то получается маленький "Аполлон". Он включает стыковку на окололунной орбите. По сути, они отрабатывают алгоритмы, последовательность действий для реализации будущей пилотируемой программы на автоматических станциях.
Сергей Медведев: И не заявляют никаких более далеких целей типа Марса и дальних планет?
Виталий Егоров: На Марсе у них есть автоматическая станция, в 2020 году они собираются запустить свой марсоход. 2020 год вообще будет интересным: три марсохода за один год полетят на Марс (китайский, в том числе). Но для них это скорее просто попытка, такой вариант космической гонки-лайт между Индией и Китаем. Сейчас у Индии вращается вокруг Марса космический аппарат, а у Китая – нет, и чтобы переплюнуть достижения Индии, Китаю нужен марсоход.
Сергей Медведев: Там еще в игре Европа и Япония?
Виталий Егоров: Япония пытается, но отстает.
Иван Моисеев: Если Соединенные Штаты – лидеры во всем мире в космонавтике, то Китай четко заявляет: мы лидеры на Евроазиатском континенте – это наша задача, мы будем этого добиваться.
Сергей Медведев: Как в Роскосмосе относятся к этим заявлениям Китая?
Иван Моисеев: В Роскосмосе говорят, что мы будем сотрудничать с Китаем. Но это сотрудничество пока ниже уровня самых средних стран.
Сергей Медведев: Каким юридическим статусом обладает Луна? Вот кто-то сейчас хочет столбить участки: здесь хотят станцию китайцы, здесь американцы, здесь индусы...
Виталий Егоров: Луну нельзя присвоить, сколько бы флагов ты ни поставил на Луне, твоей она не станет, даже пятачок под флагом не станет твоим. Пока все действует по принципу: кто первый встал, того и тапки. Нашли, например, американские или китайские орбитальные станции какой-нибудь участок, где много воды: кто туда первый прилетит и построит базу, тот и будет им пользоваться. Здесь нет никакого права собственности.
Иван Моисеев
Иван Моисеев: В 1967 году практически все страны мира подписали договор о космосе, и Луна там выделена отдельно. Тогда не знали, кто первый высадится на Луну: либо мы, либо американцы, – и чтобы подстраховаться, договорились, что, кто бы ни высадился, мы запрещаем национальное присвоение, не можем объявить эту территорию российской, американской или китайской. В то же время, это говорит о том, что любой человек или частная компания может спокойно прилететь на Луну и обозначить какую-то территорию как свою, – это договор не запрещает.
Виталий Егоров: Есть такие попытки, Лунное посольство продает сертификаты, но они все равно не имеют никакой юридической силы.
Иван Моисеев: Американцы сразу заявили, что водружение флага не означает попытки присвоения Луны. Хотя сейчас они говорят, что территория, где они сели, – это зона их интересов, и других туда пускать не хотят из исторических соображений, чтобы не повредили.
Сергей Медведев: Каково максимальное время пребывания человека на Луне?
Виталий Егоров: Около трех дней, если считать и выход в скафандре, и нахождение внутри корабля.
Сергей Медведев: В каком состоянии лунная программа России, каковы ее перспективы? До нас постоянно долетают прожектерские заявления Дмитрия Рогозина о лунных городах.
Иван Моисеев: У нас есть план запуска "Луна-25": возможно, два запуска на орбиту вокруг Луны и попытка взятия лунного грунта, то есть повторение того, что мы делали в 70-х годах. Аппараты легкие… Но это постоянно откладывается. Недавно сообщили, что отложили еще на два года. Это все реальные планы по Луне, обеспеченные финансированием.
У нас была попытка начать пилотируемую программу полета к Луне, но в 2015 году, когда готовили новую программу, там не было конкретно посадки на Луну, а была только подготовка, и все проекты подготовки были отрезаны. Теперь по целому ряду соображений очень тяжело говорить о том, что мы думаем запустить на Луну что-то пилотируемое. Прежде всего, это финансовые соображения. В условиях такого кризиса это сложно, тем более, что федеральная космическая программа у нас расписана до 2025 года, ее сокращают. Если мы смотрим на Китай, то видим тенденцию к увеличению объема космического присутствия, а если на Россию, то это обратный процесс.
Кроме того, есть ряд факторов – внутренних факторов в отрасли и внешних факторов: известно, что политическая обстановка весьма сложна для российской космонавтики, и это делает невозможным разговор о пилотируемом полете на Луну и вообще о создании чего-то принципиально нового. Тех денег, что есть, в лучшем случае хватит на сохранение космонавтики на период 10–20 лет.
Виталий Егоров: В целом технически Россия могла бы реализовать как минимум облет без посадки. Лунная программа сегодня – это с финансовой точки зрения программа поддержки отечественной космонавтики, то есть это большие деньги, которые ей нужны. Но их и раньше не было, просто потому, что она давала очень малую обратную отдачу в экономику. Были небольшие доходы на запусках иностранных спутников нашими ракетами, американские астронавты неплохо приплатили за полеты на МКС, пока у них не было "Шаттлов", то есть космонавтика приносила определенный доход в российскую экономику. Но этот доход окупал в лучшем случае до 25% бюджетных затрат на космонавтику.
Лунная программа сегодня – это программа поддержки отечественной космонавтики, то есть большие деньги, которые ей нужны
Космонавтика как минимум не приносит стране много экономической пользы и при этом требует больше и больше денег. У меня в фейсбуке были обсуждения, и знакомый написал: что мешает России полететь на Луну? Я сказал: все очень просто, мешают россияне, которые не хотят идти на пенсию в 70 лет. Отодвинуть пенсионный возраст еще на пять лет – и у нас есть деньги на полет на Луну.
Иван Моисеев: Не думаю, что деньги спасут ситуацию. По-моему, все проблемы в организации. У нас устаревшая техника.
Виталий Егоров: Технически полет на Луну не требует какой-то сверхтехнологии.
Иван Моисеев: Я имею в виду технологии производства.
Сергей Медведев: Кстати, уровень организации отрасли в 60–70–80-е годы был выше, чем сейчас?
Иван Моисеев: В 70-е я был студентом, и мне вполне официально сказали, что производительность труда в ракетно-космической отрасли в Советском Союзе вдвое отстает от штатовской.
Виталий Егоров: По официальной точке зрения нынешнего главы Роскосмоса, нынешняя производительность труда в девять раз отстает от американской.
Иван Моисеев: Наш Минэкономразвития заявил, что в 30 раз.
Сергей Медведев: А вообще Россия может сейчас сама что-то построить в космосе на полностью закрытом цикле, без западных технологий?
Иван Моисеев: Она может делать то, что делает сейчас. Если мы уберем иностранные комплектующие, то просто будет хуже, но, в принципе, будут те же самые аппараты. Но здесь мы можем обеспечить, скажем, свои оборонные потребности: какие-то спутники связи, которые тоже можем сделать на западных комплектующих. А как только встанет вопрос о Луне и о чем-то дальше, спросят: вы требуете очень большие деньги, а что мы получим? Мы начали с полета на Луну, шесть экспедиций, если пересчитать на сегодняшние доллары – это 150 миллиардов долларов. Наши затраты на весь космос, если по Рогозину, то один миллиард, а если по-моему, то два миллиарда в год. Делим 150 миллиардов на два и получаем 75 лет, если будем заниматься только одной Луной.
Виталий Егоров: 150–160 миллиардов – это в американских, а у нас все-таки получается немного дешевле: во многом благодаря низкой стоимости труда. Раз в пять уменьшить эти 150 – это близкая оценка стоимости.
Сергей Медведев: Сейчас есть космические технологии, в которых Россия хотя бы отдаленно обладает заделом и какой-то лидерской позицией?
Иван Моисеев: Считается, что мы находимся в лидирующей позиции в пилотируемой космонавтике и в двигателестроении. Но сравнивать разные программы очень тяжело. Например, у нас совершенные по техническим характеристикам двигатели, которые мы продаем американцам, а экономически более эффективным оказался двигатель Илона Маска, технически очень простой. Это наши первые двигатели, на которых летал первый спутник и Гагарин, то есть технологии того времени.
Виталий Егоров: Недавно меня попросили прочитать лекцию в школе о том, как сейчас развивается космонавтика. Я рассказывал, что для полетов на Марс требуются новые электроракетные двигатели, системы жизнеобеспечения, много чего. Я сказал: знаете, дети, вам повезло родиться в одной из трех стран мира, где вы можете заниматься всеми этими направлениями. Россия охватывает почти весь спектр современных возможностей человечества в космосе, есть организации, которые этим занимаются, но у всех очень низкая загруженность. То есть мы можем это делать, но нам столько не нужно. И вот весь этот потенциал приходится тянуть, держать, подкармливать, и он не дает серьезной отдачи.
Сергей Медведев: Это остаток той старой гонки 60–70-х годов?
Иван Моисеев: Наша космическая отрасль по основным параметрам мало ушла от советской, а там была затратная плановая экономика. Если первые десятилетия космической эры еще был энтузиазм, то потом это стало отбыванием своей работы и получением своих денег.
Сергей Медведев: А эта сфера сейчас популярна? Выпускник физтеха или МИФИ пойдет в космос?
Виталий Егоров: Кто-то пойдет, кто-то до сих пор живет этим энтузиазмом. Много молодежи идет в Роскосмос. Но в целом у многих происходит разочарование в отрасли, потому что очень невелик темп ее развития. Молодого специалиста приглашают воспроизводить старые советские технологии. Прорывных направлений, где можно реализовать свой творческий потенциал, немного, и денег платят мало.
Просто нужно встраиваться в мировое разделение труда. В 90-е годы наша космонавтика активно пошла в эту сторону. А нынешние заявления (в том числе и руководства Роскосмоса) о том, что нам не нужны никакие партнеры, мы проживем сами, – это просто разговоры, направленные против нашей космонавтики.
Сергей Медведев: Мне нравится акцент, который поставил Виталий Егоров: Луна может стать именно той вещью, где Россия сможет реализовать потенциал, на которой мы будем все работать вместе, а не просто участвовать в бессмысленной гонке вооружений или столбить какой-то свой собственный участок.