"Думал, что умер". Стрельба в правозащитника и беспредел в колониях

13 марта во Владимире произошло покушение на правозащитника Gulagu.net Бориса Ушакова, который защищает права заключенных и помогает родственникам погибших в колониях добиваться справедливости. Неизвестный поджидал его на улице и дважды выстрелил из пистолета. Ушаков успел скрыться и вызвать полицию. Ранее ему не раз поступали угрозы в связи с правозащитной деятельностью. Эксперты считают колонии Владимирской области одними из самых страшных в России.

В девять часов вечера Борис Ушаков возвращался домой и заметил подозрительного человека в темной одежде и с закрытым лицом. Проходя мимо, Борис оглянулся – это его и спасло. Он увидел, как мужчина достает пистолет, и быстро побежал за ближайший дом. За спиной он услышал два выстрела. После этого Борис начал стучать во все двери и пытаться привлечь к себе внимание. В итоге киллер не стал его догонять.

Ушаков вызвал полицию, и ситуация стала еще более странной. Как рассказал основатель Gulagu.net Владимир Осечкин, полицейские вели себя так, словно пытались уничтожить улики. Приехал один сотрудник полиции, который осмотрел место и сказал Ушакову, что сейчас приедет следственно-оперативная группа. Но вместо этого вскоре приехала карета скорой психиатрической помощи.

Владимир Осечкин

– Этот сотрудник вместе с людьми из скорой помощи попытались принудительно увезти Бориса якобы для проведения медицинского освидетельствования на предмет наркотического или алкогольного опьянения, либо какого-то помутнения рассудка, – рассказывает Осечкин. – Конечно, Борис отказался. Он тут же позвонил координатору спецпроектов Gulagu.net Светлане Мальцевой по громкой связи и начал рассказывать, что происходит абсолютный произвол, что вместо серьезной проверки и начала расследования его просто пытаются увезти с места происшествия. Он начал называть госномера машин, описывать людей, и они, видимо, испугались последующих проверок и отпустили его.

Через какое-то время на место прибыл начальник отдела участковых Октябрьского района Жигалкин и еще несколько сотрудников полиции. В это время Мальцева и Ушаков дозвонились до дежурного следователя следственного управления СК по Владимирской области, и спустя какое-то время приехал следователь Жестков. Он посмотрел на все это дело и куда-то уехал. Потом он объяснил правозащитникам, что уезжал за своим служебным удостоверением. Уже около полуночи он вернулся на место с экспертом-криминалистом Следственного комитета Гагариным. По словам правозащитников, место нападения не оцеплялось, там ходили прохожие, а также больше семи сотрудников полиции в разной обуви.

– Фактически они затоптали следы и гипотетические улики. Территорию они не огораживали, никакого металлоискателя для поиска в темноте гильз, отстрелянных от пистолета, тоже не было. Все это время сотрудники полиции и Следственного комитета почему-то не давали Борису зайти домой и зарядить сотовый телефон, по которому он поддерживал связь с нами. Это очень странно.

Гильзы так и не нашли: либо нападавший сам успел их подобрать, либо их просто не особо искали. Борис Ушаков предполагает, что полицейские не очень хотели выяснять обстоятельства покушения, они задавали вопросы, которые не относились к делу, перебивали, не предоставляли свои удостоверения. В четвертом часу ночи его все-таки насильно увезли на медицинское освидетельствование.

Борис Ушаков на пресс-конференции о пытках заключенных

​– Им врачи сказали: "А вы что его сюда привезли?" – "Административное нарушение, он неадекватный за рулем". Вполне адекватного, трезвого человека привезли на освидетельствование. Потом эти двое полицейских мне говорят: "Мы же люди, нам начальник распорядился", – вспоминает Ушаков.

Медики отказались освидетельствовать Ушакова, потому что никаких оснований для этого не было, на учете он нигде не состоит. После покушения Ушаков подал заявление в полицию, но, по его мнению, никто не хочет расследовать это дело.

Правозащитники подозревают, что к покушению могут быть причастны сотрудники регионального УФСБ и следственного управления СК по Владимирской области. Два месяца назад Ушаков представил доклад на пресс-конференции, где озвучил факты пыток и убийств заключенных во "Владимирском централе" и в колониях Владимирской области. Он рассказал о преступлениях сотрудников УФСИН и о крышевании этих дел со стороны следователей следственного управления СК по Владимирской области.

Перед этой конференцией Борису позвонил неизвестный человек с угрозами и требованием не выступать перед журналистами. За день до покушения ему поступил аналогичный звонок. По словам Ушакова, ранее на ресурсе "Прайм Крайм" был опубликован призыв якобы трех воров "при встрече с ним поступить".

– По воровским понятиям "при встрече поступить" значит забить, – объяснял Ушаков. – Сами воры оказались не в курсе, что от их имени это было опубликовано. Потом пост был удален.

Месяц назад Борис был на личном приеме у заместителя начальника 15-го Управления Генеральной прокуратуры Симакина, который надзирает за расследованием уголовных дел о пытках. Симакин взял все материалы, и по линии Генпрокуратуры был инициирован ряд проверок в отношении следователей Следственного комитета. Как рассказал Осечкин, за девять дней до покушения Ушаков в своем блоге опубликовал информацию о причастности сотрудников регионального УФСБ к пыткам, которые происходят в учреждениях УФСИН по Владимирской области, а также информацию о давлении на заявителей о пытках и на свидетелей.

– Мы подозреваем, что к покушению на Бориса действительно причастны сотрудники спецслужб этого региона. Видимо, те люди, которые приехали на место происшествия по звонку, отнеслись к этому максимально халатно и фактически скрыли улики из-за опасений, что сотрудники УФСБ могут быть к этому причастны. А сегодня мы прекрасно с вами понимаем, что и сотрудники Следственного комитета, и прокуроры, и полиция – они все находятся под контролем ФСБ. ФСБ для них руководящий орган, и конечно, они против эфэсбэшников не могут проводить никакие расследования. Это, конечно, возмутительно, но чего можно ожидать в стране с признаками авторитарного режима? – спрашивает Осечкин.

В подтверждение того, что угрозы Борису связаны с криминальным миром, Осечкин опубликовал запись беседы с правозащитником Святославом Хроменковым, который перед пресс-конференцией разместил в Facebook пост с угрозами Ушакову. В телефонном разговоре Хроменков сказал, что так называемые "блатные" настраивали Хроменкова против Ушакова.

– И потом этот правозащитник, который по идее должен быть далек от преступного мира, сам начал употреблять какие-то жаргонные слова, что "голову ему отобьет" и так далее, – говорит Осечкин. – "Отбить голову" на криминальном жаргоне означает убить человека, это такой внесудебный приговор воров в законе в отношении конкретного человека. Это значит, что он приговаривает этого человека к расправе и поручает своим подопечным из криминального мира с ним расправиться. По моей информации, высокопоставленные сотрудники оперативного управления ФСИН через своих негласных агентов, завербованных воров в законе, "смотрящих", пытались оказать на Бориса давление. Я думаю, что здесь просто силовики привлекают криминалитет для запугивания, для расправы над правозащитниками.

Пытки во "Владимирском централе"

Исправительные учреждения во Владимирской области среди правозащитников считаются одними из самых жестких в России. Из Владимирской области нередко приходят вести об избиениях или гибели заключенных. В день покушения на Бориса Ушакова стало известно, что сотрудники исправительной колонии №7 во Владимирской области до полусмерти избили заключённого Евгения Петерса. Следы пыток обнаружила его адвокат Юлия Чванова, однако зафиксировать их на фото не смогла – ее пропустили к подзащитному без телефона.

Евгений Петерс был приговорён к 15 годам лишения свободы за организацию банды, которая занималась вымогательством денег у таксистов в Южноуральске. В марте 2017 года Челябинский суд признал членов группировки виновными в убийстве, похищении человека, причинении тяжкого вреда здоровью и нападении на сотрудников полиции.

В феврале этого года Петерса перевели из Свердловской области в ИК-7 в поселке Пакино Владимирской области. Это колония строгого режима для ранее судимых заключенных. Через транзитно-пересыльный пункт ИК-7 проходят все, кого везут во "Владимирский централ" (ФКУ Т-2) из других регионов.

По информации правозащитников, пытки в этой колонии – обычная практика. Бывали и случаи "самоубийств", так, в 2017 году в ИК-7 был найден повешенным заключенный Артем Аликин.

Супруга осуждённого Диана Петерс считает, что ее муж находится в смертельной опасности. Она сообщила Радио Свобода, что в колонии Евгения жестоко пытали и, чтобы скрыть следы преступления, не пускали к нему адвоката. У нее сложилось впечатление, что сотрудники исправительных учреждений могут сделать с её мужем всё что захотят.

Супруги Диана и Евгений Петерс

Как рассказала адвокат осужденного Юлия Чванова, в начале марта она пыталась увидеться с подзащитным, но сотрудники колонии не позволяли ей это сделать.

– За мной в очереди находились адвокаты, которые проходили, но меня так и оставляли в штабе, говорили, ждите за вами придет сотрудник, – рассказывает Юлия. – Поскольку я уже понимала, что с Евгением что-то не так, я подошла к дежурному и попросила, чтобы меня записали на приём к заместителю начальника Яльцову. Тот сказал мне: давайте заявление, оно будет рассмотрено в установленный законом срок. На мой вопрос, почему вы меня второй день не пропускаете к Евгению, они сказали, что это указ руководства данного учреждения. Тогда я поняла, что ситуация очень серьезная, поскольку эта колония зарекомендовала себя как пыточная. Я неоднократно слышала от своих коллег и осужденных, которые освобождались из ИК-7, что там пытают: бьют, физически и морально унижают, – говорит адвокат.

Поэтому она позвонила в полицию, заявив, что в отношении осужденного Петерса совершается преступление, и вызвала скорую помощь, которую не впустили в колонию. На следующий день в полиции она узнала, что Петерса спецэтапом перевезли на ФКУ Т-2 ("Владимирский централ").

13 марта Чвановой наконец удалось попасть на встречу со своим подзащитным. Однако пронести с собой телефон или фотоаппарат ей не позволили.

– Я написала заявление на имя начальника Климова, чтобы меня пропустили с телефоном без SIM-карты, чтобы я могла зафиксировать возможные телесные повреждения. Климов не подписал это заявление. Вместо этого вышла сотрудница, которая сказала, что если вы хотите идти с телефоном, то вас не пустят. Поскольку я опасалась за жизнь и здоровье Евгения, я приняла решение пойти без телефона.

Юлия Чванова

Евгений Петерс рассказал адвокату, что после их встречи 26 февраля его жестоко избивали до 7 марта. По его словам, это делали сотрудники колонии, среди которых были двое заместителей начальника – Дмитрий Молчанов и Роман Быстров. Свои действия они снимали на видеокамеру. Адвокат утверждает, что Петерс получил серьезные травмы нижней части тела, в том числе половых органов.

– Они повалили его на пол, били в основном по нижней части тела: в область паха, живота, ног и всего остального. Евгений боялся показывать следы пыток, потому что во время встречи присутствовал сотрудник. Но тем не менее, когда он немного опустил вниз штаны, я увидела, что всё тело у него было просто один сплошной синяк. Также я заметила синяк у него на груди. Он рассказал, что ему было очень страшно. Он несколько раз терял сознание. Чтобы привести его в чувство, его обливали ледяной водой. Он думал, что умер. Он ждал, когда сам с высоты посмотрит на свой труп. Потому что говорят, что, когда мы умираем, душа взлетает вверх, и мы видим своё тело.

Адвокат уверена, что сотрудники ИК-7 пытаются скрыть это преступление. По её словам, Евгений опасается за свою жизнь и просит ему помочь. Чванова сообщила, что направила заявление о привлечении Быстрова и Молчанова к уголовной ответственности во все возможные инстанции. Совместно с его супругой и правозащитниками Челябинска она обратилась в Следственный комитет о проведении проверки по данному факту. Также они написали в приемную Совета по правам человека, Генеральную и областную прокуратуры.

– Евгений мне сказал, что, когда он уезжал на этап, сотрудники ему угрожали. Они говорили: всё равно мы тебя достанем, и на Централе тебя найдём. Поэтому я реально опасаюсь за его жизнь. Я буду добиваться свидания с ним, после чего доложу о ситуации, – говорит адвокат.

По словам юриста, когда Петерса привезли в Т-2, его осмотрел медицинский работник, поскольку это обязанность учреждения, которое принимает осужденных. Все его телесные повреждения были зафиксированы и указаны с его слов в медицинской карте. Но эту карту могут потерять или не выдать, сославшись на то, что она является закрытым документом, опасается Юлия Чванова.

– Мы добиваемся, чтобы к Евгению пришёл уполномоченный по правам человека, чтобы зафиксировать его побои. С таким же заявлением мы обратились в Следственный комитет и прокуратуру Владимирской области. Мы очень рассчитываем на поддержку владимирского омбудсмена Людмилы Романовой.

Телефон уполномоченного по правам человека во Владимирской области Людмилы Романовой не отвечает, она в отпуске. Сотрудница приёмной сообщила, что заявление от адвоката к ним действительно поступило. Но рассматривать эту жалобу они не спешат: "Она что от нас хочет, чтобы юрист все дела бросил и занимался только этим?" Любые жалобы у них рассматриваются в порядке очереди в течение 30 дней.

Председатель Общественной наблюдательной комиссии при ФСИН Вячеслав Куликов сообщил Радио Свобода, что готов включиться в эту ситуацию. Он не исключил, что ОНК сможет посетить заключенного уже 15 марта.

Пытки и избиения регулярно происходят во владимирских тюрьмах и колониях, говорит председатель Владимирского регионального правозащитного движения "Народный фронт" Валерий Горбунов:

– Люди горло себе перерезают, животы вскрывают, чтобы только не ехать в Т-2 и ИК-3. Заключённые идут на такие отчаянные шаги для того, чтобы их не изнасиловали, чтобы перестали пытать. Потому что выдержать все эти фашистские замашки не каждый в силах.

Валерий Горбунов

В прошлом году Горбунов подготовил многостраничный доклад о нарушениях прав человека во владимирских тюрьмах (есть в распоряжении РС), который, в частности, направил депутату Заксобрания Владимирской области Максиму Шевченко. В нём говорится о многочисленных случаях пыток, которые систематически применяются в отношении заключённых, особенно тех, кто не согласен с режимом содержания и борется за свои права.

– У нас есть подтверждение того, что одного человека, которого грозились перевести в Т-2, а если и там не получится его сломать, обещали отправить на т. н. "моторный" в ИК-3. Этот человек вскрыл себе горло. Адвокат Ирина Панина ходила к нему и может подтвердить – у него шрам от уха до уха, – рассказывает правозащитник. – Наша пенитенциарная система насчитывает 15 исправительных учреждений. В масштабах всей Владимирской области пытки стали регулярно практиковаться с приходом на должность начальника владимирского управления ФСИНа Андрея Виноградова. До него был Виктор Шляхов, и при нём такого безобразия не было. Не знаю, сам ли Виноградов это ввёл, или его подчинённые на местах ввели, но это всё началось именно при нём.

Сами условия содержания в Т-2 Валерий Горбунов считает пыточными:

– В камерах – грибок и сырость, воздух поступает плохо. Хотя Людмила Романова говорит, что какие-то камеры там уже отремонтировали и стало получше. Например, отремонтирован, по-моему, пятый корпус, но он пустует. Осужденные продолжают сидеть в запущенных камерах.

Горбунов уверен, что создание пыточных условий – личная заслуга начальника ФКУ Т-2 Алексея Климова.

– С его стороны постоянно происходит беззаконие. Климов систематически нарушает закон, не выполняет предписания судов и прокуратуры, которые регулярно поступают в адрес Т-2, – утверждает правозащитник. – По моему мнению, Климов – садист. Заключённые говорят, что он испытывает удовольствие от пыток. Этому беспределу должен быть положен конец.