"Настоящая правда – это груз". Фильмы, шокировавшие Сербию

Заброшенная деревушка Текия на берегу Дуная в центральной Сербии. Начало апреля 1999 года, через десяток дней после начала воздушной операции НАТО против Союзной Республики Югославия. Местный рыбак звонит в полицию и сообщает, что по реке плавает "что-то похожее на огромный сундук”. Оказывается, что это рефрижератор с логотипом скотобойни "Прогресс-экспорт" из города Призрен в Косове, без номерных знаков. В багажнике грузовика обнаружены трупы 86 албанцев. Виновные в этом преступлении не наказаны, несмотря на проведённые юристами Международного Гаагского трибунала расследование. В Сербии эта страшная история остаётся едва ли не государственной тайной.

События, связанные с этим происшествием, дали сюжеты двум фильмам режиссёра Огнена Главонича, показ которых состоялся в рамках 41-го Международного кинофестиваля в Москве. Экспериментальная документальная лента “Глубина 2” и художественный фильм “Груз” рассказывают малоизвестную историю о том, как правительство Югославии пыталось “скрыть следы, которые могли бы стать доказательствами преступлений против албанцев в Косове".

Документальный фильм "Глубина 2" (2016) снят прямо на месте преступления: на фоне дорог, по которым следовал страшный секретный груз, там, где сжигали останки и хоронили трупы. О произошедшем рассказывают свидетели. Кроме деревушки Текия показан шахтёрский город Бор на западе Сербии – в плавильне местной шахты по добыче меди в Боре сжигали трупы албанцев, вероятнее всего, убитых сербскими полицейскими, служащими югославской армии или полувоенными бандами во время вооружённого конфликта в Косове.

Трупы хоронили на полигоне Специального антитеррористического подразделения полиции в Батайнице, это пригород Белграда, в городке Рашка на юго-западе страны, в деревушке Петрово-Село и неподалёку от озера Перучац на западе Сербии. В июне 2001 года, через пару дней после выдачи Слободана Милошевича сербскими властями Гаагскому трибуналу, в Батайнице начались раскопки. Из семи братских могил были эксгумированы 744 трупа. Всего с той поры обнаружены останки 957 человек – детей, женщин, стариков и мужчин, их личные вещи. По данным расследования Международной комиссии по пропавшим без вести, большинство погибших были мирными жителями.

"Глубина 2" – название военно-полицейской акции, в рамках которой трупы выкапывались из могил в Косове и перевозились севернее, в центральную Сербию, чтобы скрыть факты расправ и убийств. Фильм Главонича уже получил 16 призов на разных кинофестивалях, в частности, почти во всех бывших югославских республиках.

“Груз” (2018) – роуд-муви о дальнобойщике, получившем задание перевезти секретный военный груз из Косова на север Сербии. Образ водителя грузовика по имени Влада "собран" по меньшей мере из двух реальных персонажей. Один из них – водитель, вместе с двумя друзьями открывший двери грузовика и сфотографировавший ту жуть, которая за этими дверями оказалась. В мае 1999 года он бежал из Сербии вместе с женой и попросил политического убежища в посольстве одной из западных стран в Загребе. Сделанные им фотографии присоединены к доказательствам обвинения на судебном процессе против Слободана Милошевича в Гааге. Второй свидетель –​ местный рыбак, который однажды ночью сидел в своей лодке на Дунае и наблюдал, как группа неизвестных пытается утопить в реке грузовик. Рыбак сначала никому не рассказал о том, что увидел. На этом контрасте о сказанном и невысказанном и складывается история о дальнобойщике Владе. Премьера фильма состоялась в рамках "Двухнедельника режиссеров" Каннского кинофестиваля.

Режиссёр фильмов "Глубина 2" и "Груз" Огнен Главонич ответил на вопросы корреспондента Радио Свобода:

–​ Ваши фильмы раскрывают все ещё малоизвестную историю, о которой в сербских политических кругах не принято говорить. Кроме того, некоторые граждане страны все ещё считают бывшего президента Слободана Милошевича, наряду с другими политиками- националистами, сербским героем. Почему вы решили снять эти фильмы?

Режиссёр Огнен Главонич

– Десять лет назад, когда я ещё учился в университете, я где-то в интернете совершенно случайно наткнулся на статью, в которой упоминались братские могилы на полицейском полигоне в пригороде Белграда. Я расспросил своих близких, и оказалось, что эта история мало кому была известна. Те, кто кое-что знал, могли мне дать только обобщенную информацию: в 2001 году в пригороде Белграда обнаружена братская могила косовских албанцев. Сочетание отсутствия информации и отсутствия интереса к теме заставило меня задавать вопросы, –​ сначала самому себе, а потом и в фильме, –​ о том, как общество, в котором я живу, относится к своему недавнему прошлому.

Первую версию сценария “Груза” я написал в 2011 году. Поначалу я не собирался снимать документальный фильм. Но я накопил много материала, и очень хотелось взяться за дело. Когда понял, что снять художественный фильм быстро не получится из-за трудностей с финансированием, то решил разрисовать карту преступления и провести своеобразный эксперимент с документальным форматом. “Глубина 2” –​ фильм о структуре и организации преступления.

“Груз” – художественное кино о том, что одно поколение оставляет другому. Этим фильмом я попытался создать коллективный портрет людей в момент распада страны; хотелось рассказать об их переживаниях и страхах в ситуации, когда окружающий мир безвозвратно меняется, причём насильственным путём. “Груз” полон образов и воспоминаний 1999 года, времен бомбардировок НАТО. В нём опосредованно рассказана история о конфликте в Косове, которая в нынешней Сербии все ещё является в определенной степени тайной, запретной, недоступной темой. Это точка в ближайшей истории, изобилующая теориями заговора и манипуляциями.

–​ Какую роль в ваших фильмах играет язык, на котором сегодня на Балканах говорят о случившемся 20 лет назад?

– Контекст балканских конфликтов девяностых годов здесь очень важен. Это не столько история о прошлом, сколько история о системе, обществе и стране, в которых я сегодня живу. Активистское и политическое в моих фильмах – не то, что они раскрывают табуированную тему, а подход к языку политики, я его использую в качестве кинообъектива. Я хотел показать, что тему этих двух фильмов можно рассказать и через пропагандистский фильм, карикатуру, и через стереотип, это вопрос языка и фраз. Увы, фразы – не путь к истине. Югославская история, к сожалению, не единственная в мире история о пустых словах и молчании. И я хотел призвать на бунт против зла, и не только своих соотечественников.

–​ А кого ещё?

– Я не думаю, что только бедные балканские племена должны ставить перед собой задачу преодолеть прошлое. Мы сейчас во всем мире становимся свидетелями подъема шовинизма, национализма и экстремизма – именно того, что привело к распаду Югославии. Я живу, ощущая последствия действий, к которым приводит распространение таких идеологий, и я считаю, что мы должны сопротивляться злу, которое уже несколько раз разрушило мир. Германия является хорошим примером общества, удачно справившегося со своим прошлым и предпринявшего шаги, чтобы ничего подобного нацизму никогда больше не повторялось. К сожалению, в своей среде я замечаю равнодушие к подъему правых политических тенденций.

В “Грузе” я оставил много пробелов, в которые зрители могут вписать собственный опыт и опыт своих стран. Я хотел, чтобы зритель стал своеобразным соучастником, пассажиром грузовика с мертвецами. Я попытался снять фильм, который заставил бы людей в России, Франции, Китае, США и других странах мира подумать о том, что, может быть, такие истории случаются не только со злыми сербами и албанцами, у которых война якобы прописана прямо в генетическом коде и которых, как маленьких детей, надо учить, как себя вести. Сегодня во многих государствах – свои популисты и шовинисты. Я думаю, что ни одна страна не может сама с этим справиться, и трудно наставлять “учеников”, если твоя страна не справилась с собственными популистами, шовинистами и националистами. Особенно в тот момент, когда тех, кто разделяет такие взгляды, становится всё больше.

Кадр из фильма "Глубина 2"

​–​ Насколько было трудно найти средства на съемки?

– На это ушло слишком много времени. Получить финансирование для “Груза” долго не удавалось. Киноцентр Сербии, организация при Министерстве культуры, финансирующая авторское кино, 6 лет отказывалась финансировать фильм. Иностранных фондов, куда можно было подавать заявки на съемку художественного фильма, немного. "Глубину 2" профинансировал белградский Фонд гуманитарного права, мой документальный фильм стал частью их инициативы Batajnica Memorial, в рамках которой на месте братского захоронения в Батайнице должен появиться мемориальный центр. Никакого мемориального центра, никакого памятника там, конечно, нет. На съёмку “Глубины 2” ушло всего 10 дней, бюджет был в 50 раз меньше бюджета художественного фильма. После выхода “Глубины 2” среди потенциальных инвесторов возник интерес к “Грузу”, и деньги на съёмку наконец-то появились. Киноцентр Сербии в итоге принял решение частично профинансировать фильм.

–​ Были попытки цензурировать фильм в Сербии?

– Ни один фильм не был запрещен к прокату. Оба фильма были показаны на фестивалях, мы организовали около 20 показов по всей Сербии и в Косове. Другое дело, что кинотеатры и телевидение не хотят их показывать. Существуют самоцензура и страх, который, кстати, и является темой фильма.

–​ В Сербии, сразу после того, как появились билборды фильма, жёлтая пресса объявила "Груз" "антисербской поделкой". Фильм тогда ещё не был показан. Как на него реагировала аудитория?

– Всегда позитивно. У меня не было никаких претензий на чтение исторической лекции, я просто хотел немножко разозлить своих зрителей и вызвать в них желание узнавать, бунтовать, думать. "Груз" пока показан в 35 странах. Всегда приятно увидеть, что люди с интересом смотрят фильм на, условно говоря, местную тему. Вопросы аудитории похожие – и в России, и Германии, и во Франции – как ты узнал об этом, почему ты снял такое кино? Иногда мы идём глубже, в Сербии дискуссии после показа фильмов всегда трудные, но конструктивные. В Косове был только один показ, в Призрене, благодаря организаторам международного кинофестиваля DokuFest, "Глубина 2" показана несколько раз в Приштине и Призрене на специальных сеансах. К сожалению, ни один косовский кинотеатр, ни один телеканал фильмов не брали.

Зрители реагировали на фильм, а не на черный пиар. Конечно, показ такого кино, из-за которого становится труднее молчать о неприятных вещах, вызывает сопротивление определённой части общества. У меня более тысячи страниц комментариев в социальных сетях и сообщений от людей, которым просто мешает тот факт, что фильм существует, но которые его не смотрели. Их цель – прервать начавшийся разговор на эту тему. И я это понимаю, ведь мы живем при национализме уже 30 лет – при идеологии, отвергающей диалог, подстрекающей и оправдывающей преступления. Мне понятно, что некоторым людям может быть трудно смотреть на очевидные вещи, потому что у них уже своя "правда" и её вынести легче. А настоящая правда – это тяжёлый груз.

Из-за болезни национализма люди отказываются принимать действительность такой, какой она есть. Они соглашаются на ложь; они согласны с тем, что растёт число людей, выбирающих позицию жертвы и оправдывающих её мифами. Растёт число людей, которые верят в теории заговора, которые не считают, что вакцины эффективны, и не верят в медицину, но верят, что земля плоская. Это своеобразная антинаучная, антилогичная контрреволюция, в которую в последнее время погружается весь мир. В странах бывшей Югославии мы в атмосфере таких мифов живем чуть дольше. Когда я начал заниматься этими фильмами, мир всё-таки был немножко другим. Мне кажется, сегодняшний мир больше похож на тот, который предшествовал распаду нашей страны, всем этим войнам и преступлениям, – сказал в интервью Радио Свобода сербский кинорежиссер Огнен Главонич.

Главонич родился в 1985 году в городе Панчево к северо-востоку от Белграда. В кино дебютировал в 2009 году, автор нескольких короткометражных документальных и игровых фильмов.