Злое искусство

• Весь проект художника как гения, мастера, талантища, заслуженного человека и так далее провалился, причем, провалился не только в традиции, но и в современном актуальном искусстве тоже.
• Молодые художники злятся на какой-то советский МОСХ, потому что никто не любит аббревиатуры. Все любят слово "гараж". Они злятся на борьбу поколений. Злятся чуть-чуть на себя, злятся на окружение. Просто это молодость - надо на что-то злиться.
• Говорить, что всем поголовно нужно классическое образование, чтобы стать современным художником, я бы не стал. Иногда проще ничего не знать.
• Поменялась парадигма: быть не художником лучше, чем быть художником, потому что есть Интернет.
• Новая форма не будет принята, потому что она другая. Соответственно, когда художник ищет, он идет на конфликт.

Тамара Ляленкова: "Злое искусство" - так назвали выставку, отделившуюся от основной экспозиции "Молодежки", которую вот уже в 39-й раз проводит Московский союз художников. Всего экспертная комиссия выбрала 700 произведений, и больше восьмидесяти оказались за традиционными для этого мероприятия рамками.

Почему так произошло - мы сегодня и обсудим с художником Тимофеем Акимовым, председателем молодежной комиссии МОСХа России Александром Рыжкиным и преподавателем Школы дизайна Высшей школы экономики Александром Журавлевым.

Тамара Ляленкова: Сначала, чтобы было понятно, о чем идет речь, я предлагаю беглую экскурсию по экспозиции "злого искусства", которую для нас провела Екатерина Боровская.

Екатерина Боровская: "Злого искусства" как искусствоведческого термина, конечно, не существует. Это условное понятие. И на этой выставке мы собрали работы, где видны молодежные тревоги, страхи, рефлексии на разные темы - социальные вопросы, подростковые агрессивные выплески: бунтарский дух, излишняя эмоциональность восприятия. Но это не просто агрессия и полный треш, в работах есть эстетическое восприятие мира и творческой, художественной задачи.

Алексей Васильев: Я взял тематику древнегреческих мифов, как классику, на которую можно положиться, из которой можно черпать вдохновение, но заложил в классические образы идею, которая нас преследует в повседневности. В частности, в Минотавре, как в мужском начале, мы видим его пленение и давящую информационную атмосферу. Гидра - если мы вспомним "Божественную комедию" Данте, то можем провести аллегории с христианством: семь голов - семь грехов. Здесь нет русских слов или легко читаемых иллюстраций, поскольку звериное начало по Фрейду должно исходить изнутри нас и не может быть осознаваемо сразу. Третье - Медуза Горгона. Образ прекрасной женщины, которая была опорочена Посейдоном и наказана за это же Афиной. Здесь я использовал иллюстрации из учебника по хирургии, чтобы деконструировать человеческое тело.

О выставке "Злое искусство"

Тамара Ляленкова: Алексей Васильев преподает на подготовительных курсах в Строгановке и учится в магистратуре Промышленного дизайна. При этом он обращается к Античности, чтобы поговорить про актуальное. А в работе Тимофея Акимова зрителя видят драку из 90-х. Как вы думаете, почему? Стилистически заложено?

Тимофей Акимов: Наверное, из-за спортивных костюмов. Люди в черных спортивных костюмах агрессируют в подворотнях, на улицах, в подъездах. Когда я это писал, я совершенно не думал о 90-х годах: просто думал о людях, о том, что происходит сейчас.

Тамара Ляленкова: Александр, в этом году на "Молодежку" прислали много работ с агрессивным или страшным содержанием. За последние 10 лет такое часто бывало?

Александр Рыжкин: Молодежь, на самом деле, постоянно испытывает какие-то внутренние переживания. Молодые люди познают себя, особенно люди искусства. Они проверяют, на что способны. И такие эмоции как гнев, как агрессия присутствуют в их жизни, потому что и к ним проявляют агрессию, да и они ее проявляют в зависимости от определенных обстоятельств. Поэтому она невольно выражается в их работах - в большей или меньшей степени.

Тамара Ляленкова: Мы говорим, главным образом, про студенческие работы. Но подавляющее число работ, если не все – это реализм в духе традиционного советского искусства. Я очень хорошо отношусь к советскому искусству, там было много прекрасного, но когда смотришь на работы ребят, возникает ощущение, что ты в запасниках 70-х - 80-х годов.

Александр Рыжкин: Да, действительно, есть такое ощущение. Дело в том, что молодежная выставка с годами становится все более студенческой. Если раньше мы могли рассчитывать на приходящих состоятельных художников (с 18 до 35 лет), и могли прийти ребята, которые уже что-то сделали, как-то себя сориентировали, то сейчас студенты становятся все более активными. Они тоже хотят участвовать в этой выставке и зачастую приносят работы, конечно же, студенческого характера.

Представьте, что вы находитесь в учебном заведении, и у вас педагог, который предъявляет определенные требования.

И даже когда ты думаешь, что думаешь свободно, то все равно выполняешь определенные задания, поскольку твое мировоззрение в этот момент является как бы мировоззрением педагога, который тебя ведет. Раньше на молодежные выставки не пускали студентов специально, чтобы не видеть преподавателей в их работах. Но всегда есть ребята, которые приносят вещи другого характера. Поэтому слово "зло", которое вдруг появилось, означает, что они не попадают в обычные работы, они конфликтуют с ними, мешают сделать цельную экспозицию. То есть ты показываешь одну работу, другую, и они оказываются настолько несовпадающими, что мешают друг другу.

Тамара Ляленкова: Александр, если молодые художники, воспитанные на реализме, начали переходить черту и заниматься актуальными, злыми вещами, может быть, стоит поговорить о тренде?

Александр Журавлев: Насколько я прочувствовал, там есть концептуализация этого понятия, это не просто злое слово, которое придумано как маркер для всех иных, а за этой злостью что-то стоит. У меня вопрос - на что злятся современные молодые художники?

Тимофей Акимов: Мне кажется, молодые художники злятся на какой-то советский МОСХ, потому что никто не любит аббревиатуры. Все любят слово "гараж". Они злятся на борьбу поколений. Они злятся чуть-чуть на себя, злятся на окружение. Просто это молодость - надо на что-то злиться.

Тамара Ляленкова: Или все-таки это примета времени?

Александр Рыжкин: Здесь другое. Если мы слово "злость" будем воспринимать чуть иначе - получится "поиск". А когда молодой человек

попадает в систему поиска, то если он, например, освоил все условия, которые ему дают педагоги, и выполнил все их задания, то он хочет сказать что-то большее. Для чего художник должен найти новую форму. Соответственно, эта новая форма не будет принята, потому что она другая. И в результате возникнет некий конфликт. Вот этот конфликт, на самом деле, самое здоровое, что может быть в искусстве, потому что в нем есть развитие, поиск. Соответственно, когда художник ищет, он идет на конфликт. И тогда это личность!

Тамара Ляленкова: Понятно – художнику надо от чего-то оттолкнуться. Может быть, классическое образование как раз и нужно для того, чтобы потом художник от него отказался. Если такое возможно…

Александр Журавлев: Да, от классического образования очень трудно далеко оттолкнуться, чтобы уйти в актуальное искусство.

Тамара Ляленкова: А нельзя как-то совместить - старые формы и новое содержание?

Александр Журавлев: Я думаю, есть примеры. Но говорить, что всем поголовно нужно классическое образование, чтобы стать современными художниками, я бы не стал. Иногда проще ничего не знать.

Александр Рыжкин: Когда человек занимается искусством, он может прийти с философией, но без мастерства, и тогда всю свою жизнь он будет накапливать это мастерство, чтобы выдать продукт. Может прийти со стороны мастерства, и тогда будет накапливать философию. Его будут пинать за то, что он недостаточно думающий, и он будет это искать.

Тамара Ляленкова: Я вижу тут другую беду. У современных молодых людей есть большие возможности для знакомства с искусством - тот же Интернет, выставки. Но, к сожалению, молодые люди, когда начинают заниматься в изостудиях, художественных школах, особенно в регионах, не всегда умеют найти тот багаж, который им действительно нужен.

А иногда не находят его даже в художественных вузах.

Художники о выставке "Злое искусство" и о себе

Участники выставки "Злое искусство"

Тамара Ляленкова: В сферу искусства все больше приходит любителей, в том числе людей, которые не учились рисовать. Была целая плеяда художников - философы, психологи, у них был тот самый философский багаж, который каким-то образом находил изобразительные форматы, их работы много выставлялись. Сейчас есть другая тенденция, когда человек может что-то придумать и сделать, из чего-то подручного сочинить, и его назовут "художник".

Александр Журавлев: Поменялась парадигма. Быть не художником, скорее, лучше, чем быть художником, потому что есть Интернет. Я работал с авторами разных сообществ в Интернете, которые рисуют, постят рисунки и так далее. На вопрос - считают ли они себя художниками? - они говорят: "Нет". - "А хотите считать себя художниками?" - "Нет". Вот эта проблема - художник, не художник, - мне кажется, если не снята, то снимется в ближайшее какое-то время.

Тамара Ляленкова: С другой стороны, быть художником сложно в отношении заработка, а вот дизайнером быть в нынешние креативные времена вполне возможно. В этом дело?

Александр Журавлев: Человек, который совмещает деятельность художника с деятельностью дизайнера - это мучительно. Весь проект художника как гения, мастера, талантища, заслуженного человека и так далее провалился, причем, провалился не в традиции, но и в современном актуальном искусстве тоже.

Тамара Ляленкова: Почему? Потому что это мучительный процесс, а современные люди не хотят страдать ради того, чтобы потом получить – и то под вопросом - результат? С одной стороны, мы видим студентов-художников, которые впитали на 100 процентов традицию и дальше ее транслируют. С другой стороны, есть творческие люди без специального образования... Как их назвать?

Александр Журавлев: Тут важный момент - мы не знаем, кто это по профессии.

Тамара Ляленкова: Мы не знаем, кто эти люди – кто учится в Британке, в Родченко, у вас в Школе дизайна.

Александр Журавлев: Если мы говорим о будущем дизайна, то довольно очевидно, что оно в поле пересечения разных технологий и компетенций: там есть и инженерное мышление, и мышление программиста, и мышление, оперирующее художественными концепциями, и так далее. К ним невозможно приклеить ни один ярлык.

Тамара Ляленкова: Но вы же должны как-то сказать про себя или это необязательно? Может быть, вообще, не имеет значения, чем вы будете дальше заниматься, как это будет называться. Тимофей, для вас это важно?

Тимофей Акимов: Я люблю рисовать, учился рисовать, может быть, даже умею рисовать. И я бы хотел заниматься этим. Мне иногда даже неважно, что это будет - дизайн или картины. Главное, чтобы это было, чтобы это существовало, чтобы не только мне нравилось. Образование дает мастерство. Художественное мышление либо с вами, либо...

Александр Журавлев: Вопрос о личности идет.

Тимофей Акимов: Да, это нечто ментальное. Если вы рисуете академическую постановку, вряд ли это из вас сделает художника. Это

может сделать из вас мастера. Я закончил дизайн. Я умею делать его в разных областях. Что мне мешает быть художником? Ничего, потому что у меня есть прекрасное академическое образование. Я пошел в Строгановку только из-за него. Такие большие академии как Строгановка позволяют тебе выйти и знать, что ты можешь пойти и заниматься мозаикой, потому что ты научишься это делать.

Александр Журавлев: Получается, что вы не фокусируетесь на определенном медиуме - будь то мозаика, компьютерная графика или еще чего-то. Вы просто умеете рисовать.

Тимофей Акимов: Вообще, художник, наверное, просто хочет делать то, что он хочет. А для этого надо очень много уметь, много работать, и надо позволять себе это делать. И я хочу, чтобы это нравилось простым людям.

Тамара Ляленкова: Тимофей очень хорошо сформулировал те надежды и тот багаж, который современный молодой художник может сегодня обрести. Правда, в этом есть некоторое традиционное страдание, что называется, творческие муки и, наверное, благодаря им появились работы "злого искусства", которые были представлены на "Молодежке" в этом году.