Мультимедиа-арт: рабство, depressor anguli oris и смерть искусства

• Мы снимали так, чтобы максимально обезличить время, пространство, чтобы это было нигде, чтобы это было ничто.
• Самый голос был мною безжалостно изъят. И также была изъята чистая тишина. То есть все чистое было изъято – остались только речевые ошметки.
• Перформанс не был завершен, так как психологическое воздействие на перформера оказалось очень серьезным, и через 1 час 10 минут мы были вынуждены его прекратить.
• Работа называется "depressor anguli oris", это латинское наименование мышцы, которая опускает уголки рта, я называю эту мышцу мышцей грусти.
• Очень трудно, конечно, заниматься искусством и чем-то еще, другой работой, поскольку получается такой легкий шизофренический разломчик.

​

Тамара Ляленкова: Сегодняшний выпуск мы записали в Центре современного искусства "Винзавод", где проходила вторая ежегодная выставка главных образовательных инициатив в области искусства и дизайна. Мы находимся в Цехе красного, здесь расположена экспозиция Британской высшей школы дизайна.

Здесь расположен Портал человеческого единства, созданный выпускниками программы "Мультимедиа-арт" Британской высшей школы дизайна Александром Чистовым, Аленой Трушиной, Дианой Капизовой, Евгенией Деминой и другими. Куратор программы и выставки Светлана Тейлор.

Тамара Ляленкова: Начать я предлагаю с проекта "64 круга".

Александр Чистов: Это работа о связи социума и культуры, о взаимодействии человека и власти (власти любого рода: политической, культурной, этнографической, географической, то есть любого вида властного воздействия). Главным объектом нашей инсталляции является клетка, достаточно условная. Она может отсылать к разным образам, начиная от концлагеря, закрытых зон до огорода и сада. Клетка является территорией проведения перформанса, который длится два часа.

Перформер во время действия подключен к виар-гарнитуре, он обнажен, и не видит, что происходит вовне, поскольку находится в виртуальном пространстве на шахматной доске. Шахматная доска расположена на реальном берегу Волги, то есть мы взяли фотографию из Googl maps и перенесли в виар-пространство, полностью скопировав ландшафт.

На втором экране идет бесконечный поток вирусных видео из YouTube, которые добавляют абсурдности, так как вся работа построена на понятиях русского мира, на русских культурных кодах, клише и на том, что мы любим называть скрепами. Если вы посмотрите на экран, то увидите щупальца, которые пытаются уничтожить эту прекрасную Россию. Эти щупальца – олицетворение главной русской скрепы – образ внешнего врага.

Перформер, подключенный к виар-гарнитуре, выполняет приказы двух шахматистов – это записанный белковый шахматист Евгений Мазель и искусственный интеллект, которому он проиграл партию. Образ искусственного интеллекта исполняет колонка, Евгений Мазель представлен в виде видеопроекции. Партия была реальной, длилась два часа и закончилась победой белых, но это никакого значения не имеет.

Суть перформанса заключалась в том, что перформер, подключенный к виар-гарнитуре, не имел никакого выбора, играл не за белых и не за черных, а выполнял приказы и той, и другой стороны. То есть он переходил с одной части поля на другое и перемещал шахматы по полю, как ему приказывают шахматисты. Перформанс не был завершен, так как психологическое воздействие на перформера было очень серьезным, и через 1 час 10 минут мы были вынуждены его прекратить. Но для нас это был успех, поскольку это и был эксперимент психологического воздействия, нам было интересно посмотреть, как это работает.

Проект "64 круга"

В ядре этой работы лежит понятие рабства любого уровня, и мы решили облечь это в образ игры, поместить на территорию прекрасного русского мира со всей его абсурдностью. В целом это дает общую картину мироздания в пределах нашего государства.

Тамара Ляленкова: Проект "64 круга" входит в экспозицию Британской высшей школы дизайна "Портал человеческого единства", и мы продолжаем разговор с ее куратором Светланой Тейлор.

Светлана Тейлор: Здесь собрана фактически вся работа курса, то, чем мы занимались в последнее время, под общим названием "Портал человеческого единства". Тут есть ирония и по поводу возможности этого единства, насколько идея братства работает, может ли в современной сверхчувствительности вообще происходить соединение людей и насколько эта проблема открыта.

Тамара Ляленкова: Работы достаточно сложные. И понятно, что делали их коллективно, в силу технологических причин.

Светлана Тейлор: На самом деле каждый мог сделать индивидуальный проект. Но очень классно выступать как курс, поскольку можно сделать большую вещь, эффектную на разных уровнях.

Винзавод, Британская школа дизайна

Тамара Ляленкова: Работа "64 круга" очень сложная, ее надо смотреть изнутри, снаружи, с боку – и все будет по-разному.

Светлана Тейлор: Да, для нее кто-то делал, например, птичку, а кто-то – монстров. В целом это сложная задача, которую может реализовать только команда.

Тамара Ляленкова: Художники в команде – мне кажется, это довольно сложно. У всех разный бэкграунд, своя оптика…

Светлана Тейлор: Что касается работы, например, "64 круга", то преподаватель Михаил Максимов, по-моему, вообще не ограничивал ребят ни эстетикой, ни рамками.

И есть еще очень большая работа под кураторством Евгения Вороновского. Он музыкант, художник, преподаватель, интересуется и дадаистами, и русскими футуристами. И он предложил ребятам создать совместное произведение "Смерть искусству" по поэме Василиска Гнедова, которая состоит из определенного набора букв, слов, не существующих в русском языке.

Винзавод, Британская школа дизайна

Евгения Демина: Я выбрала предпоследнюю поэму, которая является предвестником поэмы конца, 15-й поэмы. Она, собственно, является предвестником тишины, пустоты и конца. И я пошла через изъятие.

14-я поэма состоит из одной буквы – "Ю", которая произносилась мною как заклинание. А потом я просто изъяла этот звук изо рта

произносящего его. Поэтому материалом для этой работы стали речевые ошметки, которые обычно удаляются. Для этого есть специальные программы во всех звуковых редакторах, они удаляют шлепки, вздохи, чтобы выгодно подсветить сам голос. И вот этот самый голос был мною безжалостно изъят. И также была изъята чистая тишина, то есть все чистое было изъято – остались только речевые ошметки. Они и стали, собственно, материалом. Я их спрессовала, сместила, наложила и в результате получила композицию, которая очень напоминает марш, постепенно ускоряющийся и превращающийся в обезличенную массу.

Евгения Эйснер: Моя работа – поэма №10, "Без края". Мне очень понравилось это слово "Без края", потому что его можно трактовать как угодно: подумать про большое пространство либо сделать, как я, – создать много наслоений разных реальностей и паттернов. Над этой экспозицией я работала вместе с композитором и девочкой – создательницей литературных баттлов.

Винзавод, Британская школа дизайна Winery, British school of design

Кристина Комиссарова: Я выбрала поэму №8 "Грохлит". Очень интересный текст – "серебра нить, коромысли брови". Меня увлек диссонанс между громким тяжелым названием и нежной текстовой частью поэмы. И я это постаралась передать в своей работе, используя громкие звуки грома, дождя и мягкие тягучие звуки леса, ветра. Здесь также есть мой голос, я его трансформировала в мужской, в женский и в средний – непонятного пола.

Винзавод, Британская школа дизайна

Светлана Тейлор: На выставке фактически нет индивидуальных проектов – они как бы спрятаны в групповые. Мы очень хотим сделать театральное представление, где могли бы синтезировать много разных элементов. Это будет такой микс танцев, музыки, перформансов, видео, графики, музыки и так далее. Здесь есть отдельные эпизоды, фрагменты работы, например, Саши Чистова и Алены Трушиной: зарождение мира.

Алена Трушина: Работа называется "Геологическое проявление". Это часть нашей театральной постановки, для которой мы придумали Вселенную. Она зарождается, развивается, с ней что-то происходит, появляются жители планеты. Потом Вселенная погибает.

Тамара Ляленкова: Алена, а какие факторы способствуют, как вам кажется, гибели Вселенной?

Алена Трушина: Знаете, есть такой факт, что если рота солдат будет дружно по мосту шагать, то он развалится. Когда что-то входит в такой резонанс, то оно и разваливается.

Александр Чистов: Ира Петракова (она тоже художница), выступает в качестве олицетворения Земли, она мать-земля, такое устоявшееся понятие. И видео мы снимали так, чтобы максимально обезличить время, пространство, чтобы это было нигде, чтобы это было ничто. Потому что весь мир зародился нигде.

Это поступательная история, достаточно долго будет вообще непонятно что происходить на экране, абстрактная картина. Да, периодически видно, что это рука, а это нога, а это же было лицо, но очень долго история про тело будет закрыта.

Я не берусь рассматривать, что заложено, а что не заложено в акте рождения человека как такового, я говорю о принципе устройства мироздания. С точки зрения чистой материи абсолютная смерть невозможна. Это просто факт. Есть объем материй, который существует в мире, – мы с вами, пол, стены, земля. И здесь об этом.

Наталья Федорова: Дипломный проект "Обжигающий Север" мы делали с однокурсницей Кристиной Комисаровой, снимали в Якутии. Почему Север? Потому что он далеко. Вроде бы мы знаем, что он есть, что там также люди живут, работают, но он слишком далеко, как, допустим, наше сознание, которое мы иногда не можем понять, как какая-то сказка.

Поэтому мы сделали сказку о жизни и смерти, добре и зле, любви и предательстве, о нечистой силе. В ней рациональное и иррациональное камуфлируется. Ведь человек в жизни иногда не может осознать, где реальность, а где ее нет, и он находится в вакууме.

Тамара Ляленкова: У меня такое ощущение, что ваши студенты по большей части выступают в роли демиурга – "над объектом": и создают, и разрушают, и взгляд, как правило, сверху. Даже когда это клетка, все равно где-то за пределом ты находишься – внутри, но за пределом. Это, может быть, специфика мироощущения молодых художников, работающих в "Мультимедиа-арт"? У них большие возможности, они могут позволить себе так чувствовать?

Светлана Тейлор: Конечно – могут. Все что угодно могут себе позволить. Но мне кажется, что у нас как раз, наоборот, выставка получилась. Несмотря на то что мы берем, допустим, русский авангард в виде Гнедова или что-то в этом роде, все выглядит почти неразличимым, с отсутствующей авторской позицией, скорее, коллективным произведением.

Тамара Ляленкова: Действительно, возможно, это связано с тем, что творчество коллективное, хотя есть у меня на этот счет сомнения... Еще одну тенденцию я заметила: очень много связано с телесностью.

Светлана Тейлор: Во-первых, безусловно, молодые, им всегда интересно самоощущение, приземление, заземление, вставание на землю. Второй момент – во многом это трансгрессивный опыт, как выйти за собственные границы, пересечь их, нарушить рамки, сделать что-то перверсивное, не существующее в плоскости бытового реализма, в повседневной реальности.

Диана Капизова: Меня очень вдохновляют мечты простых людей. Они кажутся наивными и в то же время трогательными. Моя работа называется depressor anguli oris, это латинское наименование мышцы, которая опускает уголки рта, я называю эту мышцу мышцей грусти. И эта работа – о грусти, о недовольстве своим телом.

Я сравниваю человеческое тело с тестом: оно такое же пластичное, как и тесто, но в то же время имеет свой предел, то есть метаморфозы не бесконечны, всему когда-то приходит конец. И я рассматриваю вопрос счастья. Возможно ли счастье после того, как ты изменил свою телесность?

На видео показана история человечка из теста – это такой грустный человек, который хочет стать счастливым. Он пришел к доктору, и доктор, как волшебник, дает ему счастье, красоту. Но посмотрев видео, мы задумываемся, будет ли от этого какой-то результат или только хуже? Бог, по славянской мифологии, создал человека из теста, но этот материал оказался абсолютно непрактичным, и его съела собака. И только потом уже Бог придумал новый материал – глину, но и она оказалась недолговечной.

Тамара Ляленкова: Есть что-то еще, что важно для художников мультимедиа-арт? И какие перспективы у тех, кто окончил Британку, хотя для многих это второе образование?

Светлана Тейлор: Жизнь сложная. С одной стороны, заниматься искусством – это своеобразная роскошь. Очень трудно, конечно, заниматься искусством и заниматься чем-то еще, поскольку получается такой легкий шизофренический разломчик: в одной жизни ты один человек, в другой – другой.

Тамара Ляленкова: Наверное, трудно реализовывать, выставлять работы, потому что всякий раз требуется авторское пояснение?

Светлана Тейлор: На самом деле, мне кажется, у мультимеда-арта есть свой конкретный язык. Как, существует, например, язык медицинский, язык любого микросообщества – определенная терминология, сфера знания, опыта.

Наверное, некоторые вещи могут иметь одноплоскостное звучание, особенно вещи, которые балансируют между территорией декоративно-прикладного искусства, дизайна. Но чем больше арт-практики в работу вложено, тем труднее звучит, потому что переходит в другую плоскость.

Конечно, например, нашу клетку дома не поставишь на полочку или посреди комнаты, но для коллективного высказывания, если возникает идея рабства, требуется создать конкретный объект, который будет эту идею собой воплощать.

Тамара Ляленкова: Думаю, это новая история, связанная в большей степени с мультимедиа-артом, когда процесс создания объекта уже сам по себе является неким актом. Собственно говоря, после создания объекта его даже необязательно кому-то показывать, потому что уже событие произошло, все случилось.