2019 год официально считается годом театра, но по справедливости стоило бы объявить его годом солидарности. Ведь именно солидарность становится главным словом в России. За прошедшую неделю мы увидели столько открытых писем, обращенных к "городу и миру" от совершенно разных слоев российского гражданского общества, сколько, пожалуй, не видели за все время путинского правления.
И власть, и общество уже привыкли к тому, что каждый раз, когда за решётку попадает очередной невиновный, с точки зрения правозащитников, человек, они встают на защиту попавшего в беду и пишут какое-то письмо. Сама писала и подписывала многие подобные письма. Но со временем они перестали находить отклик у власти. Власть привыкла к ним как к надоедливым мухам, коллекционировала фамилии "челобитчиков", реагируя, лишь только если вслед за письмами на улицу выходили рассерженные горожане и горожанки, как это, например, случалось с "Маршем матерей" в защиту обвиняемых по делу "Нового величия".
Но и "улицу" мы минувшим летом уже проходили, все стали свидетелями несанкционированных акций, которые закончились "московским-мэрским делом", арестами, тюремными сроками, штрафами. И казалось, что общество и это проглотит. Получившие приговоры уедут в колонии, дела в отношении некоторых обвиняемых прекратят, как это было по "Болотному делу", и жизнь как-то войдёт в новую колею. Но раздражение в обществе достигло критической точки, граждане уже больше не хотят только сидеть в своих фейсбуках, ужасаясь новым и новым арестам, запредельным приговорам. Они всё чаще примеряют эти аресты и приговоры на себя и своих детей, забывают о страхе, объединяются и требуют справедливости.
С 16 сентября было опубликовано по крайней мере 18 (!) открытых писем, некоторые из которых беспрецедентны. Например, священники Русской православной церкви никогда ранее не возвышали свой голос за несправедливо осужденных. Даже в советское время священники- диссиденты, если и обращались с открытыми письмами, то лишь по церковным поводам. Не припомню, чтобы с открытым письмом, требуя справедливости в судах и освобождения невиновных, обращались психотерапевты и психологи. А сейчас обратились. Вот цитата из письма 400 представителей психологического и психотерапевтического сообщества: "Люди не должны быть наказаны за выражение своей гражданской позиции", "насилие влияет не только на тех, кто непосредственно с ним сталкивается, но и на тех, кто оказывается его свидетелем".
Более 900 врачей выступили со своим открытым письмом. Многие, наверное помнят, как пару лет назад московские медики вступились за врача Елену Мисюрину, которую обвинили в смерти пациента. Тогда именно заступничество коллег привело к тому, что Мисюрина, осужденная на 2 года районным судом, была освобождена из СИЗО, а потом ей отменили обвинительный приговор на апелляции. Сейчас те же самые врачи, которые тогда вытащили свою коллегу, выступают в защиту обвиняемых по "московскому делу". Они требуют "прекратить сфабрикованные дела, освободить невиновных, дать оценку действиям тех, кто вершит несправедливость". "Уже больше двух лет по всей стране катятся так называемые "врачебные дела": арестовывают и судят за недоказанные преступления наших коллег. Некоторых из них нам удалось спасти от тюрьмы, но многие находятся в неволе, а есть и такие, которые не дожили до освобождения. "Московское дело" ярко высветило, что происходящее в медицине – лишь частное проявление общего кризиса судебной системы", – констатируют врачи.
Они пишут о кризисе судебной системы, а священники обращаются к силовикам и судьям, которые ходят в церковь: "Многие из вас крещены в Православной церкви и считают себя верующими людьми. Судебные разбирательства не должны носить репрессивный характер, суды не могут быть использованы как средство подавления несогласных, применение силы не должно осуществляться с неоправданной жестокостью". Ещё одно письмо тоже по-своему беспрецедентно: профессора права, доктора юридических наук обращаются к главе Конституционного суда России, высшего судебного органа, пытаясь привлечь его внимание к делу гражданского активиста Константина Котова. Его осудили на четыре года по так называемой дадинской статье, которая была фактически отменена два года назад тем самым Конституционным судом.
Всю неделю продолжается "парад петиций": школьные учителя, сотрудники благотворительных организаций, айтишники, театральные деятели, художники, операторы, студенты, издатели, писатели и журналисты – все пишут о необходимости прекратить "московское дело" и освободить невиновных. Что стало триггером этой невиданной ранее гражданской активности?
Первые письма протеста появились после ареста 20-летнего студента политологического факультета Высшей школы экономики Егора Жукова, в его защиту выступили профессора университета, их коллеги из других вузов, и не только российские, но и западные. После заступничества московского мэра Сергея Собянина и главы Ростеха Чемезова студента отпустили под домашний арест, сняли с него обвинение в участии в "массовых беспорядках", но обвинили в экстремизме.
Кураторы "московского-мэрского дела" пытаются перехватить инициативу и дискредитировать работу адвокатов, особенно правозащитных
А потом случился долгожданный обмен украинских политзаключенных на российских и украинских граждан, содержавшихся в украинских тюрьмах. И кажется, именно этот обмен, которого так долго ждали, о котором много писали, придал импульс активности, которая зрела внутри российского гражданского общества. После того как выпускнику театрального училища Павлу Устинову дали три с половиной года тюрьмы за то, что он якобы вывихнул плечо росгвардейцу, в Рунете случилось нечто, по масштабу сравнимое, пожалуй, с реакцией журналистского сообщества на сообщение о том, что журналист издания "Медуза" Иван Голунов держит у себя дома нарколабораторию. Все помнят массовые пикеты журналистов у здания ГУВД Москвы на Петровке, 38, видеоролики, общественных деятелей и журналистов в его защиту. Все помнят, что Голунова отпустили на свободу именно из-за этого резонанса и цеховой солидарности. Несколько тысяч артистов, музыкантов, работников театра и кино выступили в защиту Устинова. Длиннющая очередь на пикеты у здания Администрации президента напоминала ту самую очередь журналистов в защиту Голунова у здания ГУВД. Напоминала, но с одним лишь отличием, что за многими из этих артистов – тысячи и сотни тысяч поклонников. Поэтому артистический протест вызвал у представителей власти еще большую оторопь, чем протест журналистов в начале лета.
И с этим нужно было срочно что-то делать. У Устинова появился новый адвокат – Анатолий Кучерена, более известный не своей профессиональной деятельностью, а близостью к власти. Кажется, одним из последних его клиентов был Сноуден. Появлению Кучерены предшествовала арт-подготовка телепропагандиста Владимира Соловьева: он уверенно заявил, что Устинову нужен хороший адвокат и тогда его судьба резко изменится. Так и получилось: Кучерена ещё не успел толком ознакомиться с делом своего нового подзащитного, а Генпрокуратура уже вышла с ходатайством об изменении Устинову меры пресечения. Мосгорсуд "взял под козырек" и назначил скорое апелляционное заседание. Но потом в суде кто-то вспомнил, что такая скорость невозможна по закону, с момента вынесения приговора до апелляции должно пройти как минимум десять дней, и апелляцию перенесли на четверг, 26 сентября. Похоже, реальный приговор Устинову заменят на условный.
Удивительное дело: пикеты у Администрации президента продолжаются, и пикетчики требуют уже не только свободы для Устинова, но освобождения всех арестованных и осужденных за московские протесты. Как на эти требования ответит власть? Пока кураторы "московского-мэрского дела" пытаются перехватить инициативу и дискредитировать работу адвокатов, особенно правозащитных.
16 сентября к адвокату Марии Эйсмонт, которая защищает Котова, присоединилось еще более дюжины известных адвокатов. Они вместе подали апелляционные жалобы. Как выяснилось, эта своеобразная акция адвокатской солидарности не осталась незамеченной. Через два дня в СИЗО к Котову неожиданно заявился адвокат Александр Карабанов с коллегой из его же конторы. Важно понимать, что новоявленные защитники пришли к осужденному Котову, не поставив в известность его основных адвокатов, что само по себе является нарушением адвокатской этики. О том, что они вступили в дело, эти адвокаты сообщили адвокату Марии Эйсмонт, лишь вернувшись из СИЗО. Что они пообещали Котову, почему он согласился на их защиту, не посоветовавшись со своим адвокатом?
Смотри также Абсолютно все – за одного
Для меня очевидно, что, как в случае с Кучереной, так и в случае с адвокатом Карабановым, мы имеем дело с привычной для власти тактикой перехватывания инициативы, перехватывания "повестки". Цель – показать, что добиться правды в суде можно только с помощью контролируемых и социально близких власти адвокатов, а не тех самых правозащитных адвокатов, которые в ходе "московского дела" показали свою эффективность и профессионализм. Теперь им мстят за то, что они мешали полицейским, "эшникам" и следователям.
Что делать обвиняемым, их родственникам и так называемым правозащитным адвокатам, не аффилированным с властью? Соглашаться на тех адвокатов, которых приглашает власть? Соглашаться ради освобождения своих подзащитных из-под стражи? Ведь понятно, что под давлением общества невиновные и так могут быть освобождены и должны быть освобождены. По сути, мы имеем дело с той же самой системой заложничества. Власть в очередной раз уподобляется террористу, который ставит всех перед выбором: принимайте мои условия или вы рискуете своим заложником.
Совсем недавно мы это уже проходили. Когда журналист Голунов был освобожден ровно накануне митинга, заявленного в его поддержку, редакция "Медузы" призвала людей не ходить на митинг, а пойти выпить, поскольку "мы отбили своего парня". Граждане всё равно вышли – за "свободу политических заключенных", но разгон был жестокий, и более 600 человек тогда были задержаны.
Независимых депутатов не зарегистрировали на выборах в Мосгордуму, граждане снова вышли на улицы, и возникло то самое "московское-мэрское дело", которое сейчас призывают прекратить тысячи и тысячи людей из совершенно разных социальных страт. Удастся ли сбить волну солидарности? Разобщить гражданское общество, которое сегодня едино как никогда? "Людям из власти" стоит внимательно прочитать все открытые письма, обнулить "московское-мэрское дело", потому что солидарность гражданского общества явно имеет тенденцию к росту, и в какой-то момент ситуация может выйти из-под контроля Кремля. Тогда пробудятся те, кто не умеет писать письма, но научились не бояться, потому что вместе с ними – врачи, учителя, священники, юристы и все-все-все…
Зоя Светова – журналист, обозреватель mbk.media
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции