В экспертизах, на которых основывается дело псковской журналистки Светланы Прокопьевой, утверждается, что признаком оправдания терроризма в выступлении журналистки в программе "Эха Москвы в Пскове" является указание на несоблюдение "прав и свобод граждан" в России, сравнение взорвавшего себя в приемной управления ФСБ в Архангельске подростка с народовольцами XIX века и отсутствие должной негативной оценки его действий. Правозащитники и адвокаты отмечают, что привлечение "удобных" для следствия экспертов – устоявшаяся практика, фактически закрепленная в законе, а экспертизы по делу Прокопьевой называют "полным безобразием".
В ноябре 2018 года Прокопьева рассуждала в эфире "Эха Москвы в Пскове" о причинах, которые подтолкнули подростка к совершению теракта в здании управления ФСБ в Архангельске. На следующий день расшифровка программы была опубликована на сайте "Псковской ленты новостей". В декабре редакции обоих изданий получили предупреждения от Роскомнадзора. В феврале против Прокопьевой возбудили уголовное дело, а у нее дома прошел обыск с изъятием техники, телефонов и документов. При этом дом, в котором жила Прокопьева, с утра был оцеплен вооруженными людьми, а адвокату с трудом удалось пройти к квартире журналистки.
Смотри также Прокопьева: "Моё преследование – убийство свободы слова"В конце сентября Следственный комитет предъявил журналистке обвинение в публичном оправдании терроризма. Кроме того, ей вручили подписку о невыезде и неразглашении. Прокопьевой грозит до 7 лет лишения свободы.
Уголовное дело против Светланы Прокопьевой строится на лингвистических экспертизах, всего в дело их вошло три, и все три раза привлеченные Роскомнадзором и следствием эксперты пришли к выводу, что журналистка пыталась сформировать положительное отношение к терроризму и переложила вину за инцидент на действующую власть.
Светлана Прокопьева (в центре) в суде
Первая экспертиза была назначена Роскомнадзором всего через 12 дней после выступления Прокопьевой в эфире "Эха Москвы в Пскове". Лингвистическое исследование проводили сотрудники подведомственного Роскомнадзору предприятия "Главный радиочастотный центр" (ГРЧЦ). Эксперты сочли, что Прокопьева в тексте рассматривает теракт как "единственное возможное решение для привлечения внимания к проблемам в современной России", а весь текст направлен "на формирование положительного отношения к терроризму".
Основная деятельность ФГУП "ГРЧЦ" – мониторинг публикаций СМИ в интересах Роскомнадзора: сотрудники Центра ежедневно просматривают сотни интернет-страниц, выявляя порнографию, мат и другое противоправное содержание. Вполне вероятно, что именно ГРЧЦ и обнаружил высказывания Прокопьевой об архангельских событиях.
Лингвистические экспертизы в списке деятельности Центра не значатся. Исследование слов Прокопьевой проводили сотрудники ГРЧЦ 28-летний Александр Сорговицкий и 25-летняя Анастасия Гершликович, никто из них не имеет квалификации лингвиста. На сайте Роскомнадзора можно обнаружить единственную экспертизу, ранее проведенную Сорговицким, – он признал программу "Сердце медведицы" телеканала "Детский мир" не соответствующей метке 16+. Экспертиз, проведенных Гершликович, в открытых источниках обнаружить не удается, как и упоминания ГРЧЦ в качестве формального исполнителя лингвистических экспертиз – кроме дела Прокопьевой.
Вторая экспертиза высказывания Светланы Прокопьевой была сделана всего через месяц после первой. Ее назначал уже заместитель начальника следственного отдела СК по Пскову Сергей Мартынов в рамках доследственной проверки по факту публикации Прокопьевой. На этот раз исследование заказали специалистам из волгоградского "Южного экспертного центра". На сайте этой негосударственной судебно-экспертной организации "лингвистическая судебная экспертиза" указана как одно из основных направлений работы.
Эксперты из Волгограда сочли, что Прокопьева рассматривает действия архангельского террориста как "закономерное следствие "репрессивной" политики действующей власти, как "протест против пыток и фабрикации уголовных дел", что в тексте псковской журналистки "отсутствует порицания теракта, зато есть приписывание террористу "высоких целей", "благородных мотивов", а переложение на действующую власть вины за "суровые" методы борьбы за гражданские права создает в тексте "позитивный образ террориста".
Алексей Улюкаев
Ранее "Южный экспертный центр" принимал участие, например, в деле бывшего министра экономического развития Алексея Улюкаева. Именно его специалисты исследовали записи телефонного разговора между экс-министром и главой "Роснефти" Игорем Сечиным за несколько часов до задержания Улюкаева в ноябре 2014 года. Эксперты не пришли к каким-то однозначным выводам, свидетельствующим о виновности или невиновности бывшего главы Минэкономразвития. Они заключили, что "в поведении Сечина и Улюкаева есть лингвистические признаки понимания и участия во взаимодействии, а также предварительных договоренностей "выполнения поручения" и передачи каких-то предметов"; что в некоторых высказываниях Сечина есть элементы недосказанности, а вот Улюкаев демонстрировал понимание высказываний главы "Роснефти", но не стремился придать разговору более открытый характер.
Еще одна экспертиза по делу Прокопьевой была назначена в марте 2019 года Следственным комитетом России. Ее проводили сотрудники Северо-Западного регионального центра судебной экспертизы Минюста. Они пришли к выводам, что Прокопьева создала в тексте "противостояние и конфликт между группами "народ Российской Федерации" и "государство", отождествляя себя с первой из этих групп, тогда как вторая "оценивается негативно, осуществляет "агрессивные" действия против своего народа, соответственно, заслуживает определенного отношения и действий". При этом отмечается, что на фоне негативной оценки властей "нейтральные" обороты, описывающие подростка и его самоподрыв, "приобретают положительный оттенок".
Специалисты Северо-Западного регионального центра судебной экспертизы Минюста регулярно привлекаются для проведения экспертиз. Например, именно они анализировали высказывания, которые приписывались адвокатам Андрею и Михаилу Зломновым. Дело против них было возбуждено по жалобе следователя ФСБ, который утверждал, что Зломновы "умышленно, незаконно и на почве неприязненного отношения" оскорбили следователя в присутствии понятых". Эксперт центра посчитала, что унизительная оценка личности в высказываниях адвокатов присутствует, однако она не выражена в неприличной форме, а негативная информация выражена в форме оценочных суждений.
Смотри также Появились подробности экспертизы по делу Светланы ПрокопьевойВ целом, привлечение тех или иных государственных или негосударственных экспертных центров не дает гарантии независимого и профессионального исследования, но и не обязательно означает, что экспертное заключение поддержит версию следствия. "Я знаю экспертов-лингвистов, которые работают в центральном центре Минюста. Я знаю, что они очень четко отстаивают свои позиции, – говорит руководитель программы "Лингвистическая экспертиза текста" Высшей школы экономики Анатолий Баранов. В целом я считаю, что это не очень хорошая практика, когда государственная организация оценивает какие-то тексты, которые посылаются другими государственными организациями, теми же правоохранительными органами". Профессор кафедры судебных экспертиз Университета имени О. Е. Кутафина Елена Галяшина, наоборот, считает, что специалисты, работающие в государственных экспертных учреждениях, выполняют экспертизы более добротно, чем негосударственные эксперты. "Независимость как таковая – вещь очень важная, но она может быть обусловлена не только тем, что человек работает в какой-то негосударственной структуре – человек может быть независим по своей сущности и давать независимые заключения в силу своей совести. В свою очередь формально независимые эксперты очень много зависят от частных интересов, потому что они работают на возмездной основе. А кто платит, тот и заказывает музыку", – говорит Галяшина.
Алексей Глухов
Проблема, по мнению главы юридической службы “Апология протеста” Алексея Глухова, в том, что закон позволяет следователю самостоятельно выбрать учреждение для проведения экспертизы. Сторона защиты может влиять на этот выбор, однако окончательное решение остается все-таки за следствием.
Это как с заказом воды в офис: пока устраивает, там и заказывают
"Если у следствия был уже хороший опыт взаимодействия с экспертом и его заключения устраивали суд, то и в следующий раз следователь пойдет к нему. Это как с заказом воды в офис: пока устраивает, там и заказывают", – иронизирует юрист. Следствию и суду выгоднее идти к проверенным людям, и часто это бывают подведомственные структуры – Центры при Минюсте или ФСБ. "Поэтому и есть термин "подментованные эксперты", – объясняет Глухов. С этим согласен и юрист правозащитной группы "Агора" Дамир Гайнутдинов: формально государственные и негосударственные учреждения равны, дело только в квалификации экспертов, но, как правило, следователи, пользуясь своим правом, обращаются к "своим" экспертам.
Адвокат Прокопьевой Тумас Мисакян отмечает, что экспертизы, проведенные по заказу следствия, как правило, вызывают массу вопросов к независимости и компетентности экспертов. "Об этом уже давно идет дискуссия не только среди юристов, но и среди сообщества экспертов-лингвистов", – добавляет юрист.
Это полное безобразие, потому что мы знаем, как такие экспертизы делаются
Глава фонда "Общественная экспертиза" Игорь Яковенко убежден, что эксперты, проводившие лингвистическую экспертизу текста Прокопьевой, сознательно вынесли те решения, которые были удобны стороне обвинения, и даже называет экспертов "соучастниками преступления". "Это полное безобразие, потому что мы знаем, как такие экспертизы делаются. Можно вспомнить знаменитую, совершенно фантастическую экспертизу по делу "Юшенков против Грачева", когда бывший министр обороны Павел Грачев обозвал покойного ныне депутата Госдумы Сергея Юшенкова "гаденышем" и эксперты в штатском признали, что это уменьшительно-ласкательный суффикс, поэтому считать это оскорблением нельзя. И таких примеров, когда экспертизы проводят провластные эксперты, зачастую без профильного образования (да даже если с профильным), масса".
По мнению Яковенко, не надо быть лингвистом, чтобы понять, что в тексте Прокопьевой нет ни малейшего оправдания терроризма или пропаганды терроризма, есть нормальное человеческое желание понять, что происходит. "Это публицистический текст, в котором существует анализ, попытка понять, почему человек совершил вот этот самоубийственный теракт. И в этом деле, как, впрочем, и в деле блогера Синицы, происходит подмена тезиса. Но для нынешней власти любая попытка понять является преступной", – подчеркивает журналист.
Складывается впечатление, что эксперты пришли к тем выводам, которых от них ожидало следствие
В деле Прокопьевой была еще одна экспертиза, ее провели по заказу защитников Прокопьевой. Адвокат Тумас Мисакян считает, что экспертизы, которые проводились по инициативе Роскомнадзора и следствия, не являются обоснованными: экспертами неверно определяется предмет речи, их выводы неоднозначны и построены на предположениях. "Складывается впечатление, что эксперты пришли к тем выводам, которых от них ожидало следствие", – считает Мисакян. По его словам, чтобы доказать невиновность Прокопьевой, адвокаты обратились к "самым авторитетным специалистам в области лингвистики в России". Среди них – члены Гильдии лингвистов-экспертов по документационным и информационным спорам (например, начальник научно-методического отдела Гильдии Игорь Жаров и доцент Нижегородского государственного университета им. Н. И. Лобачевского Елизавета Колтунова). Эти эксперты не обнаружили в словах Светланы Прокопьевой оправданий терроризма, но их выводы отказались учитывать и следствие, и Роскомнадзор.
Накануне пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков заявил, что Владимир Путин знает об уголовном преследовании Прокопьевой, однако это "не вопрос, который касается президента".