Гражданские практики: за что дают премию Гайдара

• Есть несколько очень важных сфер, которые формируют опыт молодого человека, – это все, что связано с экономикой, с институтами и с регуляторами, которые определяют, как устроена жизнь больших обществ, небольших коллективов, как устроено их благополучие, как устроена культура потребления.
• Основной тезис, который есть у молодого поколения, – молодежь хочет максимально не замечать государство.
• Общественные, гражданские институты высвобождают ту зону, где я не принадлежу государству и не принадлежу крупному бизнесу, где я могу реализовываться.
• Битва за историю сегодня гораздо жестче, чем даже битва за современность.
• Молодые люди видят некоторую личную ответственность в том, чтобы конструировать будущее, в котором будут жить они, их родители, их дети.
• В современном мире нужно обладать довольно большим запасом критического мышления, чтобы выбирать не только то, что нравится, но и то, что имеет функциональную ценность.

Ляленкова Тамара: Сегодня мы говорим о том, какие конкретные действия могут способствовать формированию гражданского общества. Так звучит одна из номинаций премии Егора Гайдара, и есть еще три – за индивидуальные достижения в области истории, экономики и развитие международных гуманитарных связей с Россией.

Четыре этих направления в целом определяют картину мира значительной части сознательных людей, другое дело – откуда берется и как транслируется информация. О чем, собственно, и пойдет сегодня речь.

В московской студии писатель, публицист, руководитель рабочей группы экспертного совета премии Егора Гайдара в номинации "За действия, способствующие формированию гражданского общества" Александр Архангельский и студенты Екатерина Цыганкова и Абы Шукюров.

Ляленкова Тамара: Понятно, что Катя и Абы здесь не просто так, они люди активные и любопытные, но каким образом вы набирали свой багаж? Начнем, наверное, с определения гражданской позиции.

Екатерина Цыганкова: Думаю, как и у многих людей, изначально все шло из семьи. Какие-то вопросы затрагивались родителями, обсуждались в моем присутствии, в том числе поднималась тема выборов – идти голосовать, не идти голосовать, если "да", то за кого.

Тамара Ляленкова: Абы, как было с вами?

Абы Шукюров: Я вырос в достаточно религиозной семье, хотя это была немного профанная религиозность. Какие-то ритуалы мои родители соблюдали, я за ними наблюдал, но на меня они сильного влияния не оказывали, напротив – вызывали протест. Переломный момент случился, когда папа смотрел какую-то программу, кажется, новости и выругался. Мне тогда было пять лет, и стало интересно – почему папа начал ругаться? И он рассказал. Тогда-то мне и стало интересно.

Тамара Ляленкова: В смысле поиска ориентиров премия Егора Гайдара как раз направляющая, хотя до недавних пор широко не обсуждалась. Что попало в короткий лист, Александр?

Александр Архангельский: Назову как минимум двух номинантов, один из них – проект "Диссернет". Очень важный проект и, может быть, самый успешный из гражданских, потому что он восстанавливает научную репутацию как ценность. Это важнейший фактор, потому что институт репутации в России, если не отсутствует, то находится в самом низу иерархии. И вот научное сообщество, в лице активных ученых и одновременно граждан, стало защищать себя само.

Кроме того, это гражданский проект, с которым вынуждено, хотя и неохотно, считаться государство. Скрепя зубами, оно вынуждено лишать ученых степеней тех, кто списал свои диссертации, купил их и так далее.

Второй (я иду по алфавиту, а не по предпочтениям) проект – это проект "Сандармох". Не знаю даже, как объяснить, поскольку расстрельной площадкой это не назовешь, но есть лес в Карелии, где расстреливали ни в чем неповинных граждан. И проект восстановления памяти о "Сандармохе", я считаю, один из важнейших для истории новой России. Кстати говоря, и следующее поколение в этот проект вовлечено – школьники из московской Киношколы сделали открытку с надписью "Сандармох".

Проект восстанавливает память о расстрельном полигоне. В лесу, на деревьях фотографии людей, здесь расстрелянных. И когда ты оказываешься там, особенно в будний день, когда никого нет, впечатление очень сильное – лес, лица и ты. И это очень важно, потому что память о трагедии часто отторгается обществом, потому что люди в панике прячутся от этого опыта. А это проект, который преобразует память о трагедии в память, которая нас объединяет. Мы чтим эту память. И эта память позволяет нам двигаться вперед.

Тамара Ляленкова: Смотрите, как все близко и переплетено – история и ощущение себя как гражданина. К этому логично верстается экономика и не менее логично положение России в мире. Из этого, собственно, и складывается осознанная картина мира, во всяком случае, у молодых и образованных людей.

Оксана Мороз: Картина мира молодежи определяется некоторыми социальными особенностями того мира, в котором они живут. И этот мир более открытый, чем многие десятилетия назад, мир, в котором можно путешествовать, в котором существует довольно много разных механизмов мобильности: академических, туристических, образовательных, если угодно. Мир, в котором много продуктов культуры на разных языках, сделанных в разной стилистике, в разных форматах.

Поэтому в современном мире нужно обладать довольно большим запасом критического мышления, чтобы выбирать не только то, что нравится, но и то, что имеет функциональную ценность. Здесь, конечно

же, есть несколько очень важных сфер, которые формируют опыт молодого человека, – это все, что связано с экономикой, с институтами и с регуляторами, которые определяют, как устроена жизнь больших обществ, небольших коллективов, как устроено их благополучие, как устроена культура потребления. Это такой вечный предметный мир, в котором мы все живем и который нельзя игнорировать, нельзя не изучать. Соответственно, современная молодежь довольно часто обладает высокой степенью экономической и даже финансовой грамотности, по крайней мере, с большим вниманием к этим проблемам, к этой сфере в целом относится.

Молодым также интересно все, что связано с представлением о настоящем, которое вырастает из представлений о прошлом. Отсюда возник и довольно большой интерес к изучению истории, как накопленного опыта предыдущих поколений и, особенно, интерес к болезненным, катастрофическим событиям прошлого, которые довольно часто молодежь считает нужным реактуализировать и заново обсуждать. Потому что, возможно, другие поколения по какой-то причине об этом не говорили или говорили не тем языком.

Тамара Ляленкова: На самом деле, это расхожий прием, когда какие-то вещи, связанные с гражданской активностью и с пониманием себя в данном историческом контексте основываются на победах, на достижениях. Обычно эта линия официальная. С другой стороны, мы знаем, что ряд проектов, рассказывающих о событиях трудных, сложных, дают более глубокое понимание истории и страны. Но эти две линия кардинально расходятся. Почему?

Александр Архангельский: Вообще, битва за память – одна из самых жестких битв в современной России. Память о "Сандармохе" – это

память о том, что люди остаются людьми и не позволят себя превратить в лагерную пыль. Именно поэтому такая жесткая реакция местных карельских властей на этот проект. А Российское военно-историческое общество борется с этим проектом так же, как местное карельское ФСБ борется с теми, кто этот проект запускал. Битва за историю сегодня гораздо жестче, чем даже битва за современность.

Тамара Ляленкова: Это если говорить о подходе государственном. Но очень часто люди не понимают, насколько связаны политика, экономика и их личная жизнь, от чего зависит их собственное благополучие.

Что в большей степени влияет на качество вашей жизни? Опрос молодёжи

От чего зависит ваше качество жизни в первую очередь? Отвечают молодые люди

Тамара Ляленкова: У ребят есть ощущение, что от них много чего зависит, во всяком случае, в личной судьбе. Вы тоже так считаете, Абы?

Абы Шукюров: Да, потому что мне кажется, что основной тезис, который есть у молодого поколения, – молодежь хочет максимально не замечать государство. Это, наверное, очень важная история. Как говорил один мыслитель, государство должно ограничиться функцией только сторожа.

Екатерина Цыганкова: Есть выбор – застрять в прошлом или пытаться осваивать какие-то новые горизонты. Мне кажется, что та степень ответственности и попытки саморефлексии у молодого поколения пойдет на пользу нашему государству в будущем, в частности, его политической составляющей.

Тамара Ляленкова: Если только ребята не повзрослеют и не начнут транслировать понимание жизни своих родителей.

Что в большей степени влияет на качество вашей жизни? Опрос взрослых

От чего зависит ваше качество жизни в первую очередь? Отвечают взрослые

Тамара Ляленкова: Получается, что взрослые больше оглядываются на внешние обстоятельства, тогда как молодежь больше полагается на собственные силы. Как вы думаете, это разница, скорее, возрастная, или много зависит от социальной принадлежности?

Александр Архангельский: Возрастная разница тоже говорит о принадлежности. В рамках одной истории люди в течение жизни накапливают одни стереотипы, в рамках другой истории – другие стереотипы. Если бы эти люди не попали на излом исторической судьбы, не проходили через бесконечные разочарования, может быть, и сегодня они рассуждали бы иначе.

Новое поколение вступало в жизнь, по крайней мере, в рамках "золотого миллиарда" в ту историческую эпоху, когда люди живут так хорошо, как не жили никогда. (Я сейчас не про каждого отдельного человека, но про человечество в целом.) Так хорошо человечество в целом не жило никогда! И я не уверен, честно сказать, что оно так будет жить дальше.

Поэтому я считаю, что следующее поколение столкнется со своими разочарованиями. Вопрос – как они на это отреагируют. Как наши сверстники, люди старшего поколения, то есть сложат крылышки и будут пассивно смотреть, что с ними сделают, или начнут развиваться вместе с этой историей. Ответ на вызов – это самое интересное, что есть в жизни человека, и самое опасное. Потому что человек может не ответить на вызов и тогда он растворится в исторической реальности, которая будет всегда против нас.

Тамара Ляленкова: Спрошу у ребят: самый опасный вызов для вас сегодня?

Екатерина Цыганкова: Самое сложное – это выходить из зоны комфорта и пытаться смотреть на альтернативные точки зрения. Тем самым ты расширяешь свое представление об окружающем мире, путешествуя, наблюдаешь, как живут другие люди, видишь альтернативы.

Абы Шукюров: Если говорить про страхи, то есть два наиболее важных: война, которой мы все боимся и не хотим принимать в ней участие; второй страх связан с консервированием того, что происходит в молодом обществе. Мы понимаем последствия застоя, и нам этот застой не нравится. Возникнет большая проблема, если тенденция, когда на молодежь не обращают внимания, продолжит расти.

Александр Архангельский: Рассказал бы мне кто-нибудь в моей молодости, при всех ограничениях, которые есть сейчас, что я буду жить так, как я живу (не про материальное, а про возможности), я бы не поверил. И мои родители рассмеялись бы, если бы им кто-нибудь рассказал про эту жизнь.

Тамара Ляленкова: Ну, сегодня возникает много разных связей, в том числе параллельных. Нередко гуманитарные отношения между людьми заметно расходятся с внешней официальной политикой, как в свое время это было с Грузией, а теперь с Украиной. Недавно провели опрос среди россиян: "Вводить ли визовый режим с Украиной?" – и только четверть опрошенных за визу, а остальные не поддерживают. Создается ощущение, что общество имеет свое, отдельное от государственной линии мнение, и наиболее громко свое несогласие по этому поводу выражает именно молодежь.

Оксана Мороз о том, как формируется гражданская позиция молодых

Оксана Мороз: Конечно же, у молодых людей есть интерес к гражданскому действию, к социально активным поступкам. Это, с одной стороны, естественный процесс, потому что они хотят реализовываться, сменить поколение отцов в системе принятия решений. Но еще они видят некоторую личную ответственность в том, чтобы конструировать будущее, в котором будут жить они, их родители, их дети. То есть они встраиваются в такую генеалогическую систему. В этом смысле любого типа гражданские поступки от действий внутри своей профессии до спонтанных действий, которые позволяют отстаивать какие-то права, – это то, чем они живут. И, надо заметить, это всегда происходит, и происходит вне зависимости от какой-либо политической системы, в том числе, и в России.

Плюс, конечно же, это повышенный интерес к международному контексту. Поскольку молодежь живет в принципиально открытом мире, в котором границы всегда можно подвинуть, международное гуманитарное сотрудничество – это то, что обеспечивает им те самые мобильности, те самые коллаборации, поиск близких для себя людей, объединение в группы по интересам вне зависимости от национальных или каких-то еще границ. И в это молодежь вкладывается очень сильно.

Они большие двигатели гуманизации, благодаря той энергии, которой обладают, взгляду на мир, который у них сформировался, жадности на знания, присущей им в значительной мере.

Тамара Ляленкова: Напрашивается следующий вопрос: ребята, ваша гражданская активность касается только той страны, где вы живете, или всего мира?

Екатерина Цыганкова: Между ними очень смутная, призрачная грань. Например, я воспринимаю мир, как супероткрытую историю, где

практически нет границ между государствами, между национальностями, есть только общие вопросы, которые нас объединяют. Существуют, конечно, какие-то уникальные вопросы, которые тревожат людей в отдельных государствах, или меня как жителя России, но всегда находится общее.

Тамара Ляленкова: Действительно, границы размываются во всех смыслах. Взять тот же "Диссернет", который номинирован на Премию Егора Гайдара – инициатива должна была прийти из академических институтов, поскольку, собственно говоря, это их проблема. А пришла со стороны общества. Так же, как и проект "Сандармох", с которым борется вполне Российское военно-историческое общество.

Может быть, это нормальная для нынешнего момента тенденция – когда создаются общественные инициативы в тех местах, где государственное, системное не срабатывает, то есть общество само отращивает нужные ему институции? То самое, что премия Гайдара пытается выявить и предъявить?

Александр Архангельский: Действительно, эта премия не столько личностям, сколько институтам, которые создаются снизу. И очень важно, что это работающие институты. Если хотите, это европеизация, но не идеологическая, а по опыту и практикам.

Там, где есть общественные институты – там есть разделение властей, защита не только коллег по профессии, но и людей, попавших в беду (политическую, экономическую, медицинскую, в любую другую иную). То есть это система самоорганизации, без которой невозможна жизнь отдельного человека. Она может превратиться в ад, потому что государство и крупный бизнес устроены примерно одинаково:

""Всё моё", – сказало злато;

"Всё моё", – сказал булат.

"Всё куплю", – сказало злато;

"Всё возьму", – сказал булат".

Они сдавливают нас, чтобы не осталось зоны нашей личной человеческой жизни. А общественные, гражданские институты раздвигают это двойное давление и высвобождают ту зону, где я не принадлежу государству и не принадлежу крупному бизнесу, где я могу реализовываться. Это невероятно важно.

Тамара Ляленкова: И в этом отношении Премия Егора Гайдара как раз выявляет те институции и те работы, которые отвечают европейским ценностям...

Александр Архангельский: Скорее, практикам. Ценности у нас могут быть какие угодно. Ценности – вещь, более-менее, подвижная, а практики долгосрочны. В России все хорошо с символическими образцами – Пушкин, Чайковский, Толстой, Булгаков. Как только доходим до реальных практик, все начинает сыпаться. Поэтому практики невероятно важны! И мировые практики на русской почве дают блестящий результат.