Иван Толстой: Мальва Ноевна Ланда. Признаться, Андрей, когда мы с вами придумали эту тему для разговора и когда я стал готовиться к нему, я задумался: как же так, вот есть известная правозащитница, а вот литературы о ней, ее даже хороший биографический профиль что-то не очень легко найти. Впрочем, конечно, биографические сведения есть в "Википедии", кое в каких мемуарах, и все-таки.
Известнейший человек, ветеран правозащитного движения, стоявший у истоков Московской Хельсинкской группы (а что может быть более известно в правозащитном движении?), а биографических сведений о Мальве Ноевне собирается на удивление мало. Какое-то должно быть объяснение. Может быть, оно у вас есть?
Андрей Гаврилов: Я согласен, что литературы о Мальве Ноевне практически нет. С именем Мальвы Ланды у меня связано интересное ощущение. Оно вокруг меня всегда витало, сколько я помню свой интерес к правозащитному движению в СССР, я видел эту фамилию под некоторыми воззваниями, документами, более того, встречал совсем недавно, уже в 21-м веке, но вы правы в том, что это было как какое-то атмосферное явление.
Я знал, что если стоит подпись "Мальва Ланда", значит, этот документ важен, он точен, кроме нее, он подписан очень достойными и уважаемыми людьми. Но если бы мне задали вопрос еще года два-три назад, могу ли я назвать какие-то биографические сведения о ней, мне пришлось бы развести руками. Я знал про ее аресты, ссылки, я довольно часто читал "Хронику текущих событий", но и все. Если относительно любого другого инакомыслящего у меня был создан какой-то образ, то Мальва Ноевна оставалась всегда за кадром, за кулисами, вне периферического зрения. Я, так же как вы, не могу понять, как это могло произойти, раз она была не только у истоков Московской Хельсинкской группы, но она была и активна значительно дольше, чем многие другие правозащитники, и совсем недавно было столетие Мальвы Ноевны, она дожила до своего столетия. И у меня ощущение, что никто толком ее столетие не отмечал, а она чуть ли не единственная правозащитница, к которой нет никаких претензий ни у кого, которая дожила до столь почтенного возраста. К сожалению, после своего столетия она уже умерла. Отдельные поздравления уважаемых людей, и все.
Я много копался, пытался изучить ее характер, ее отношения с другими диссидентами, так что какое-то представление у меня есть. Но что-то в этом есть странное и неправильное. А, может, и правильное. Может быть, истинный правозащитник - это тот, кто не себя ставит во главу угла, а именно свою деятельность. А о деятельности Мальвы Ноевны можно говорить очень долго.
Она не хотела быть начальницей ничего, она хотела быть рядовым участником того единственного процесса, который она ценила, – утверждения правовой справедливости на земле
Иван Толстой: Я с вами соглашусь и скажу такую клишированную вещь: Мальва Ноевна Ланда была "демократом с маленькой буквы", как это по-английски называется. То есть она не восходила ни на какие котурны, она не придавала ни социального, ни личного, ни психологического, ни культурного, ни исторического значения своей деятельности. Наоборот, она старалась затушевать свою персону, свое персональное участие в демократическом движении и всячески способствовать успеху того дела, которым она занималась. А ее делом была защита права, разоблачение зла и, тем самым, утверждение добра. Она не была философом на бумаге, она была философом жизни, философом бытия, она старалась сделать как лучше путем борьбы с несправедливостью.
Это особенность характера – бороться с несправедливостью. Люди, старающиеся утвердить на земле справедливый характер и справедливый порядок, это люди чаще всего в общежитии довольно сложные, чтобы не сказать невыносимые. Это люди, требовательные не только к себе, но и к окружающим, они меряют других людей тем же самым штангенциркулем, который называется гражданская активность и борьба за права. Вот такой была маленькая женщина Мальва Ноевна Ланда.
А то, что ее внешне, в отличие от большинства правозащитников, могли увидеть всякие люди, любой прохожий, это я могу подтвердить сам. Я очень часто выхожу на станции метро "Чеховская", ну хотя бы для того, чтобы зайти в книжный магазин "Фаланстер", который находится неподалеку. И вот, выходя в течение многих лет из метро "Чеховская", я видел киоск под бывшим зданием "Московских новостей", видел, что там торгует газетами и правозащитными интересными, общественного звучания книжками небольшая женщина, старушка божий одуванчик, очень сосредоточенная, очень немногословная и неулыбчивая, но всегда отвечающая на конкретные вопросы, знающая свой материал как старый киоскер. Вот раньше такие были киоскерши, которые все знали и покровительственно относились к юным покупателям. Я совершенно не знал, кто это, и когда я кого-то спросил, чуть ли не вас, Андрей, знаете ли вы такую продавщицу, вы сказали: "Так это Мальва Ланда!" Я был поражен: Мальва Ланда торгует газетами?! И про себя подумал: а что, она, такая заслуженная деятельница правозащитного движения, не могла найти себе более достойного места? И тут же сам ответил себе внутренним диалогом: так в этом и есть "демократизм с маленькой буквы". Она не хотела быть начальницей ничего, она хотела быть рядовым участником того единственного процесса, который она ценила, - утверждением правовой справедливости на земле. Вот такой была Мальва Ланда.
Она бросалась на защиту тех политзаключенных, которые далеко не всегда были на свету, о которых, вполне возможно, мало бы вспомнили, если бы не Мальва Ноевна
Андрей Гаврилов: Мне представляется, что эта незаметность Мальвы Ноевны отчасти была вызвана тем, что она бросалась на защиту тех людей, тех политзаключенных или сначала арестованных и просто заключенных, которые далеко не всегда были на свету. Это были не громкие фамилии, на защиту которых совершенно справедливо поднималось все правозащитное движение, зачастую это были люди, о которых, вполне возможно, мало бы вспомнили, если бы не Мальва Ноевна. Еще Международный "Мемориал" это отметил, когда провожал Мальву Ноевну после ее кончины, сказав, что "она возвышала свой голос, прежде всего, в защиту забытых, неизвестных политзаключённых, людей со сложной судьбой. Ее смелость и открытость, скромность и отзывчивость сделали ее одной из самых уважаемых участниц диссидентского движения". И вот с этим, по-моему, нельзя не согласиться.
Иван Толстой: А теперь позвольте познакомить наших слушателей и нам самим вспомнить о некоторых фактах биографии Мальвы Ноевны Ланды.
Она родилась 4 августа 1918 года в Одессе, а скончалась 3 июля 2019 года в Израиле у своего сына. Мальва Ноевна – ученый-геолог, диссидент и активист, писательница, автор ряда статей. Что касается ее литературной деятельности, то в основном это статьи публицистического характера в защиту гонимых, а также переводы всевозможной публицистической литературы с английского на русский язык. Она один из членов-основателей Московской Хельсинкской группы с момента ее основания в 1976 году.
Мальва Ноевна была старшей дочерью в семье, ее отец был доцентом Московского ветеринарного института, с 1926 года – профессор и заведующий кафедрой патологической анатомии Саратовского зооветеринарного института. Он был арестован и заключен в сталинградскую тюрьму, пережил пытки и был расстрелян 1938 году.
Мальва Ланда стала геологом и много лет посвятила себя этой профессии. Почему она выбрала эту профессию? Здесь есть разные слухи. Как рассказывал в одном из интервью ее сын Алексей Германов, у которого она в гостях и скончалась, Мальва Ноевна поддалась на уговоры, на предложение и на энтузиазм одной из своих подруг. И, может быть, ей показалось, что геология, то есть путешествия, срыв с того места, где произошла семейная трагедия, позволит ей не столько избежать этой участи (она совсем не была робкого десятка уже в молодости), но некая муза дальних странствий, некая тяга к дороге, к путешествиям, к новым впечатлениям, к захвату все новых и новых территорий информационных, культурных, исторических ей позволила бы как-то найти себя, отыскать свою собственную тропинку. Но тропинку она отыскала внутри самой себя, и это оказалась ее совестливость, ее стремление к справедливости, ее гражданские настроения. И вот здесь она, конечно, сказала, а совсем не в геологии, самое свое громкое слово.
Андрей Гаврилов: Сама Мальва Ноевна вспоминала свою молодость так:
"Мое инакомыслие – критическое отношение к советской действительности – начало формироваться еще в годы Великого перелома (большого скачка). Вся эта фантасмагория сопровождалось совершенно беспардонной, фантастической ложью: нам вдалбливали в уши, в голову: "Жить стало лучше, жить стало веселей".
Лет до 12, то есть до первой пятилетки ("в четыре года") я безусловно верила коммунистической пропаганде; вступила в пионерский отряд (тогда пионеров было еще сравнительно мало, отряды были не при школе, а при заводе, при учреждении), дала "торжественное обещание" "отдать свою жизнь за дело рабочего класса"; участвовала в "слетах трех поколений" и готовилась "идти на смену старым, утомившимся бойцам" – строить Новый мир. Теперь я все больше убеждалась в том, что под водительством этих "отцов" совершаются глобальные преступления и – ложь, ложь, ложь….
Как раз к тому времени, осенью-зимой 1932–1933 года мой отец – не по своей воле – оказался в Сталинграде, в тюрьме, в камере, набитой до невозможности. Перед освобождением у него взяли подписку о неразглашении, – он рассказал мне (любимой старшей дочке), что его пытали…
А мы – жили, учились. Теперь уже в Московском геологическом институте имени Серго Орджоникидзе. В отличие от многих и многих наших коллег ни Наташа, ни я не клеймили, не осуждали и не отрекались от арестованных отцов. Мы "всё" понимали настолько, насколько можно понимать "всё", говорили, обсуждали между собой, но не более того. Тайные инакомыслящие…"
Ее можно было убедить, но невозможно сломать. Она никогда не думала об эмиграции как о мере личной безопасности, она бесстрашно встречала опасность, не уворачиваясь от нее, не выискивая оправдания для отступничества. Она никогда не просила помилования или снисхождения к себе, она была по-настоящему мужественным человеком, что было дано далеко не всем даже в демократическом движении
Иван Толстой: А теперь я хотел бы дать одну цитату из исторической программы, из архива Радио Свобода. Дело в том, что 31 мая 1977 года Мальва Ланде была приговорена к двум годам ссылки и штрафу – внимание! – в 2900 рублей (если кто-то из наших слушателей помнит, что такое брежневский рубль, то он оценит, какова сумма для очень небогатой, и это мягко сказано, Мальвы Ноевны) по обвинению в умышленном нанесении ущерба государственной собственности. А если скобки раскрыть, то в поджоге собственной квартиры, точнее, комнаты в коммунальной квартире. Обстоятельства, детали показывают, что если и произошло какое-то загорание по случайности (Мальва Ланда курила) и зажглась какая-то бумажка в ее квартире, то ей не дали потушить пожар, потому что неожиданно явились люди со стороны, какие-то крепкие мужчины, которые вытаскивали ее каждый раз из комнаты, когда она порывалась туда забежать и потушить одеялом, платком, водой из ведра. Дали комнате сгореть, а потом это же и поставили ей в вину. И вот был такой приговор.
Но дело не в этом, а в том, что 31 мая прошел суд, а через четыре дня, 3 июня, на волнах Радио Свобода была программа, посвященная судьбе Мальвы Ланды. За что я люблю Радио Свобода, так это за потрясающую оперативность. Вспомните: ни возможности телефонного звонка, никто не мог послать никакой телеграммы, тем более письма (да оно и не дошло бы), но во всех подробностях жизнь и деятельность Мальвы Ланды была уже на "Свободе" известна, и вот наш сотрудник, диктор Борис Архипов читал в нашей программе биографию и этапы ее деятельности. Я дам всего лишь небольшой кусок просто для того, чтобы почувствовать, какова плотность того, чем занималась Мальва Ланда, как на каждое событие она старалась откликаться.
Борис Архипов: 31 мая 1977 года, в Красногорске, известная защитница прав человека в Советском Союзе, геолог Мальва Ланда была приговорена к двум годам ссылки и к штрафу в размере 2900 рублей по обвинению в умышленном нанесении ущерба государственной собственности. В декабре прошлого года в ее квартире произошел пожар. Как это случилось и какова истинная причина пожара – об этом мы еще будем говорить в нашей передаче. Но прежде мы хотели бы вкратце рассказать о правозащитной деятельности Мальвы Ланды. Эта деятельность не нуждается в комментариях, и о ней красноречиво говорят документы.
Диктор: 20 апреля 1975 года вместе с Татьяной Ходорович Мальва Ланда выступила с заявлением для прессы и радиостанций Би-би-си, "Немецкая волна", "Голос Америки", "Свобода".
Диктор: 18 апреля 1975 года арестован Андрей Твердохлебов, секретарь советской группы "Международной амнистии", арестован Микола Руденко, член этой группы, произведен обыск у ее председателя Валентина Турчина, обыски еще у нескольких членов группы. На обысках изъяты, в частности, документы, относящиеся к деятельности "Международной амнистии". Эти аресты и обыски – откровенное нарушение основных прав человека. Выражая возмущение арестами членов "Международной амнистии" Андрея Твердохлебова, Миколы Руденко и Сергея Ковалева, наглой беззаконностью этих акций, мы призываем гуманистические организации, людей, которым дороги человечность и справедливость, вступить в защиту Андрея Твердохлебова, Миколы Руденко и Сергея Ковалева.
Диктор: Примечание Радио Свобода. Как известно, Андрей Твердохлебов был осужден на пять лет ссылки. Микола Руденко в настоящее время снова находится под арестом, уже как член группы содействия, а Валентин Турчин заявил, что он намерен подать заявление на выезд из Советского Союза.
Диктор: 16 декабря 1974 года вместе с другими московскими интеллигентами Мальва Ланда выступила с заявлением прессе:
"Леонид Плющ, наш товарищ, наш друг, человек исключительных душевных качеств, способный математик, разносторонне одаренный, бесспорно психически здоровый человек, не совершивший и не намеревавшийся совершить никаких насильственных и других противоправных действий, уже три года находится в заключении. Последние полтора года – в психиатрической больнице специального типа-тюрьме. Мы требуем освободить Леонида Плюща из психиатрической больницы-тюрьмы в городе Днепропетровске и разрешить ему, его жене и их детям выехать из СССР. Призываем людей доброй воли поддержать наши требования".
Диктор: Примечание. Многие наши слушатели, вероятно, знают, что Леонид Плющ был освобождён и выехал из Советского Союза. В настоящее время он проживает с семьей во Франции.
Иван Толстой: Это был фрагмент из программы 3 июня 1977 года, архив Радио Свобода.
Андрей Гаврилов: Я хочу добавить, что этот пожар-поджог в комнате Мальвы Ноевны состоялся 18 декабря. А что такое 18 декабря?
"В этот день Владимира Буковского прямо из Владимирской тюрьмы, – вспоминает сама Мальва Ноевна, – где он отбывал наказание за "антисоветскую агитацию и пропаганду с целью подрыва и ослабления советской власти", вывезли, чтобы обменять на генерального секретаря Компартии Чили Луиса Корвалана. Мы, человек тридцать диссидентов, приехали в Шереметьево, чтобы хотя бы издали попрощаться, помахать рукой Володе. Но его повезли на какой-то военный аэродром. Вернулась домой. Мне надо было срочно взять какой-то документ. Меня сопровождал, по-видимому, некий сотрудник органов, и когда вспыхнул пожар, который действительно нетрудно было погасить, этот человек мне помешал. А на суде его существование все время отрицалось".
Тем не менее, даже такая чудовищная история, как пожар в собственной комнате, целью которого было, как признали на суде, нанесение ущерба социалистической собственности, несмотря на то, что это дурацкое событие, которое могло бы быть просто недоразумением и грустным воспоминанием, превратилось в ссылку. Мальва Ноевна вспоминает об этом с улыбкой, как ни странно. Она говорит о том, что несмотря на то, что многие адвокаты, узнав, кого надо защищать в деле о пожаре, отказались представлять ее интересы в суде и она это делала сама, она ловила свидетелей на противоречиях в показаниях и на том, что они не могли быть свидетелями и не могли видеть, свидетельствовать о том, что они говорят. Она пишет: "Это было так забавно! Все смеялись. В этом деле было много забавного".
Действительно, забавнее некуда – лишиться собственного жилья, а она его в итоге лишилась, и быть приговоренной к штрафу 2900 рублей. Я просто хочу напомнить, что зарплата нормальная в то время была около 100 рублей. То есть ее приговорили к штрафу в размере трехгодичной зарплаты (это – чтобы было понятнее).
Иван Толстой: И, конечно, следует добавить, что в феврале 1977 года, на следующий день после ареста правозащитника Александра Гинзбурга, который был распорядителем Фонда помощи политзаключенным, Мальва Ланда, Кронид Любарский и Татьяна Ходорович переняли его деятельность и стали распространителями Фонда помощи политзаключенным, который основан, как известно, Александром Солженицыным на гонорары от "Архипелага ГУЛАГ".
С 1971 по 1980 год Мальва Ланда написана большое количество статей о политзаключенных для выпусков "Хроники текущих событий" и после падения советской власти не перестала заниматься этого рода деятельностью. С 1995 года она вела рубрику в журнале "Правозащитник", продолжала участвовать в правозащитной и политической деятельности, критикуя, в частности, войну в Чечне. А в марте 2010-го подписала обращение российской оппозиции "Путин должен уйти". В 2015 году она переехала в Израиль и жила с сыном в Хайфе.
Андрей Гаврилов: Иван, мы начали нашу программу с того, что пытались определить, можно ли называть диссиденткой Мальву Ноевну, а я хочу привести ее определение этих слов.
"Кто такие правозащитники и диссиденты? Это люди, искренне и глубоко возмущающиеся всякой несправедливостью, жестокостью, насилием, ложью, подавлением человеческой свободы. Это те, кто пытаются помочь гонимым, сострадают несчастным и преследуемым. Это те, кто не отождествляет право с силой, не благоговеет перед властью, не отрекается от себя в любых обстоятельствах. Наконец, это люди самостоятельно мыслящие, они не полагают себя ни непогрешимыми, ни всезнающими, в частности, знающими правильный путь, но они ищут этот путь собственными, часто тяжкими усилиями".
И в заключение я приведу характеристику, которую Мальве Ноевне дал Александр Подрабинек. "Она была неугомонна и приветлива, добра с друзьями и неуступчива с властями. Ее можно было убедить, но невозможно сломать. Она никогда не думала об эмиграции как о мере личной безопасности, она бесстрашно встречала опасность, не уворачиваясь от нее, не убегая, не выискивая оправдания для отступничества. Она никогда не просила помилования или снисхождения к себе, она была по-настоящему мужественным человеком, что было дано далеко не всем даже в демократическом движении. Она была человеком чести и слова. Это так много значит в наши дни, как, впрочем, и во все времена".
Иван Толстой: Ну и что могло бы сделать радио в этой ситуации, когда мы вспоминаем такого скромного человека, "демократа с маленькой буквы", это дать услышать голос этого человека. Вот как звучал голос Мальвы Ланды. Маленький отрывок из программы "Права человека" 2007 года, которую на наших волнах вела Кристина Горелик.
Мальва Ланда: Участвовать в судах через некоторое время им не дали власти. Не дали, и все. Но интересно, вот мы бывали у Софьи Васильевны (Каллистратовой - Ив.Т.), мы, то есть некоторое количество правозащитников, часто бывали, а потом мы просто – она же вошла потом в Хельсинкскую группу, Софья Васильевна, – и мы именно у нее нередко собирались, в ее квартире. И Софья Васильевна иногда просто рассказывала о тех делах, формально это были ничуть не политические, это были уголовные дела, но как Софья Васильевна душой болела за то, чтобы невиновного не осудили.