Жестокое убийство 63-летним преподавателем истории Олегом Соколовым своей бывшей студентки, 24-летней Анастасии Ещенко, с которой он состоял в отношениях, всколыхнуло целый пласт сложных и болезненных тем. Яркий образ убийцы-реконструктора в треуголке постепенно отступил в сетевых дискуссиях на второй план, и в центре внимания оказалась его жертва.
...В отличие от большинства зрителей "Цифровой истории", которые знают только О.В. Соколова, я и мои товарищи знали также и Анастасию Ещенко. В медийном шуме, окружающем произошедшее, ее личности практически не уделяют внимания. Я не видел ни одного ее некролога. Знаете, это чудовищно несправедливо. Настя была очень скромной, воспитанной и деликатной девушкой. Она сопровождала Олега Соколова на всех наших фестивалях, помогая ему готовить презентации и демонстрировать их на большом экране. Но гораздо важнее, что она вовсе не являлась безликой ассистенткой мэтра: в ней жил увлеченный самобытный исследователь. Помню, как интересно рассказывала она про действия российской дипломатии в Испании в период между Тильзитским миром и началом войны 1812 года. В ее лице профессиональная корпорация потеряла очень талантливого и подающего большие надежды представителя. А мир - просто хорошего человека. Любые попытки переложить ответственность за трагедию на нее мерзки и отвратительны.
Снимите фильм о девушке — блестящей студентке, которая мечтала, училась, полюбила своего профессора. Называла его «Сир». Танцевала с ним в образе Жозефины. Листала слайды на его завораживающих лекциях, писала свои работы и совершала маленькие исторические открытия. И о том, что она видела и чувствовала в последние секунды перед тем, как стать расчлененным телом. Не хоррор про профессора-психопата. Про девушку, которая отличается от тысяч других только тем, что ее убил кавалер Ордена Почетного легиона.
Со дна питерской Мойки вдруг поднялась муть, от которой страшно. Одни постят шутки и каламбуры, другие спокойно рассуждают, зачем этой девушке надо было жить с немолодым преподавателем, и не было ли в том расчета, третьи и вовсе утверждают, что сама виновата, довела и так далее. Есть и такие, кто уже готов подписывать воззвания в защиту «прекрасного ученого».
Мне кажется бессмысленным говорить: представьте, что это ваша дочь или сестра, что ее разрезали на части, представьте, как вы хороните то, что осталось. Мне кажется, мы просто <охренели>.
Шокированной вернулась со съемок программы Андрея Малахова «Прямой эфир». Шла в надежде поговорить о последствиях декриминализации насилия в России, а попала на дискуссию двух сторон, хотя, какая вторая сторона может быть в сюжете убил и расченил??? <...> В программе было включение Жирика (не зря я вчера разместила их вместе, как в воду смотрела), уверяющего, что профессорам очень трудно со студентами, студенты теперь сложные. Мол, выгорание. А Жирик, сами понимаете, чутко держит нос по ветру. Из публики выкрикивал лозунги в защиту убийцы один из реконструкторов его окружения. Там оказывается вокруг него осиное гнездо ряженых фанатов, практически то, что гениальный Мамин снял в фильме «Бакенбарды». Поразил и декан факультета, к которому обращались с жалобами на Соколова, не только тем, что плевал на эти жалобы, но убогим русским языком. Как человек с такой речью мог быть деканом истфака, не понимаю?! Но последний удар под дых эксперты получили, когда услышали, что в сетях появилась петиция «Мы Олег Соколов». То есть, потенциальные насильники и убийцы не боятся коллективно вякать в защиту собственных девиаций. Короче, ублюдка, как назвала его погибшая девочка, будут сейчас отмазывать на всех уровнях. И задача сетей не дать этого сделать.
В противовес петиции в защиту Соколова (не слишком, впрочем, популярной) в Сети развернулась кампания, участники которой требуют для историка пожизненного заключения.
Обвинения в адрес жертвы, "спровоцировавшей" на преступление, типичны не только для сетевых дискуссий, где заходит речь о насилии по отношению к женщинам: тот же перекос отчетливо виден в том, как расследуются уголовные дела, считают многие комментаторы.
Очень жаль убитую девушку. Закончила университет с красным дипломом, занималась научной работой, преподавала историю частным образом...
Мне неинтересно думать о том, каким был убийца. Жаль, что уже сейчас, когда его поймали при попытке скрыть преступление, везде написано, что он оформил явку с повинной. И у меня много вопросов о том, почему для сестер Хачатурян не было никакой явки с повинной, а было исключительно убийство по предварительному сговору...
Я всегда знала, что плохо разбираюсь в законах, уголовном кодексе, других юридических вопросах. Работают какие-то обстоятельства типа связей, статуса, пола или социального положения, количества денег - ни в одном законе не учтённые. И в итоге уголовный кодекс выворачивается какой-то непонятной изнанкой наружу - и уже виновата жертва. Фокус-покус! Ловкость рук и никакого преступления.
И приподнять таким образом можно любую стенку. Можно взять и вырубить заповедный лес, сказав, что так и было. Можно взять и свалить мусор в природоохранной зоне. Можно убить, украсть, изнасиловать - и чики-пуки я в домике.
Ну как так-то? Почему работает не "суров закон - но закон", а "что позволено Юпитеру - не позволено быку". В какой момент произошла эта подмена понятий?
Ничего не понимаю в законах. Просто жутко видеть такие новости и понимать, что в итоге могут соблюсти все формальности, пожурить за пьянство и отпустить. Это ведь не особо опасные преступницы, убившие своего чудного папочку. Светило жеж науки, уважаемый человек - бес попутал и водка всему виной...
Настолько же обыденным было пренебрежительное отношение к студенткам на историческом факультете СПбГУ, который окончила Анастасия Ещенко, утверждает бывшая студентка университета Юлия Чернявская:
Большую часть времени я училась на истфаке, когда там не было Соколова. И этот пост не про него. Это пост про атмосферу на факультете, в которой обыкновенный сексизм был нормой и повседневностью. Я хочу сказать, что есть на истфаке СПбГУ и до сих пор, и когда я училась, другие преподаватели, которые считали и считают нормальным встречаться со своими студентками. И об этом знают многие, кто там учился 10 лет назад, как я, или учится сейчас. Знают и о том, что от некоторых преподавателей истфака у студенток рождаются дети. Но самое главное, что считалось повсеместной нормой на истфаке, когда я там училась с 2005 по 2010 год, это махровый, совершенно допотопный сексизм. Было для меня нормой слышать от моего научного руководителя, про то, что у меня «красивые ножки», про то, что лучше бы мне ходить на свидания, а не на лекции, про то что вилять попами у девочек получается куда лучше, чем сдавать курсовые в срок. И многие другие девушки, которые учились со мной давно и учатся там сейчас, знают, что он до сих пор одаривает такими сальными и как бы безобидными шуточками многих студенток. Мы всей группой хихикали над нашим преподавателем по латыни, который рассказывал нам стишки про голых изнасилованных девочек на занятиях, и про то, что настоящая женщина варит борщ, а не занимается наукой. Было нормой слышать от другого известного специалиста по Петровской эпохе про то, что чем глубже вырез на экзамене, - чтобы ему «было на что смотреть» - тем выше оценка. Мы тогда над этим всем смеялись, типа «дедушка шутит».
А теперь возникают вопросы, один за другим. А что это значит, что это такая норма, и все о ней знают, даже те, кто ведут себя достойно там, знают про всех этих преподавателей, которые работают на истфаке СПбГУ? А нормальна ли эта норма в учебном заведении, которое считает себя лицом столицы? Нормальна ли атмосфера «безобидных» сексистких шуток, атмосфера которая позволяет такие вещи как секс с подчинёнными, разного рода юмор и унизительные комментарии? Почему Соколов еще в 2008 году не сидел в тюрьме за тяжелое избиение своей студентки? Почему сейчас от преподавателей истфака студентки рожают детей? Может быть, теперь, когда дело дошло до совершенно невообразимого и чудовищного исхода, самое время уделить этому свое время и подумать? И это проблема не только истфака, и не только СПбГУ – это проблема всеобщая.
И еще меня мучает один вопрос – получается мы все это тоже одобряли? Я помню, как мы снимали на видео нашего препода по латыни, и просили его рассказать на камеру свои любимые стишки, типа «Девочка красивая в кустах лежит нагой, другой бы изнасиловал, а я лишь пнул ногой» - и нам было весело. Мы чуть не просили его, чтобы он еще рассказывал нам стихи, вместо латинской грамматики. Мы смеялись над ним – вот мол, какой идиот тут работает, зато нашему курсу он поставил всем пятерки автоматом… Или мой научрук – мне казался всегда добрый дедуля, но его эти шутки меня ужасно бесили, но как-то не всерьез. Мы над ним тоже хихикали с одногруппницами. Иногда говорили ему: «Что это вы такое говорите, как вам не стыдно!» - но это больше было из серии «хи-хи да ля-ля». Мне кажется, что для многих студентов и для преподавателей, для меня в том числе, все это не казалось чем-то из ряда вон, наоборот это была (и есть?) такая норма. Я думаю, что мой научрук ничего плохого не имел в виду, и относится он к девушкам так, как умеет, и думает, что это нормально, что это комплименты. Нормально шутить про попы, про ножки и про глазки. Если бы я сейчас попыталась объяснить ему, что его комментарии в мой адрес были абсолютно неприемлемыми и унижали мое достоинство, что мне от них просто было противно, он, наверное, сказал бы мне в ответ «Юленька, господь с вами, я же шутил и ничего плохого вам не сделал». В этом и есть проблема.
Этот пост не про то, что на истфаке СПбГУ все сексисты и потенциальные убийцы. Этот пост вот про такую несознательную нормативную и как бы невинную культуру общения между некоторыми преподавателями, не важно старыми или молодыми, и их студентами, при молчаливом содействии всех: других преподавателей, женщин и мужчин, администрации и самих студентов. И про то, как страшно мне теперь представить, как спокойно и чуть ли не одобрительно мы к этому относились. <...>
Я надеюсь, что вся эта история заставит задуматься всех о том, что все же существуют этические нормы для учебных заведений, в которых должно считаться категорически неприемлемым для преподавателей вступать в какие бы то ни было романтические отношения со своими студентками, даже если студенткам больше 18 лет и они «сами хотели»; должно быть неприемлемым для преподавателей открыто вести себя так, как будто они воспринимают своих студенток как сексуальный объект; должно быть неприемлемым для преподавателей высказываться, даже в шуточной форме, о том, кто должен варить борщ, а кто заниматься наукой, отпускать комментарии про попы, про ножки и про вырезы, даже если им вдруг почему-то кажется, что самим студенткам все это очень нравится.
Один из профессоров СПбГУ, Павел Кротов, уже в третий раз женат на студентке – о своих браках он рассказал Би-би-си в ответ на вопрос, допустимо ли для преподавателей заводить подобные романы:
Такие браки более устойчивые, более счастливые. Дети, насколько я знаю по историческим материалам, получаются высокоинтеллектуальные, поскольку отец старше значительно, и с матерью полное согласие, дети получаются высокообразованные. Отмечено, что у отцов в возрасте дети с большими дарованиями.
Я все три раза женился на студентках, своих ученицах. В первый раз - в 30 лет, сейчас вот в третий раз. Мне 58 лет, сыну шесть месяцев, и дальше планируем, хотелось бы троих детей.
Семья счастливая. Разница в возрасте 33 года у меня с женой. Со второй была разница 21 год, с первой - 13. У первой возраст был 18 лет, у второй 19, третьей сейчас 24 года.
На филологическом факультете СПбГУ царили похожие нравы, рассказывает другая бывшая студентка университета, Марина Смирнова:
Читаю всю эту достоевщину про доцента Соколова и удивляюсь вот чему – это же все не за один день случилось.
Сначала преподаватель жил со своей студенткой… В этом же ничего такого, все нормально – так? Студенты ведь совершеннолетние. В XXI веке живем! Да и мало ли таких преподавателей, кто живет со студентками? Я сама знаю пятерых. И что? И ничего. Никому нет дела. А и правда — что такого?
Но толерантность в Университете простирается гораздо дальше – преподавательницы со студентками, преподаватели со студентами. Я училась на Филологическом факультете, где такие отношения процветали.
Также норма Университета — пьяные преподаватели. Выпить ведь может любой, что за грех? Ну и что, что ползает в коридоре на четвереньках и лает по-собачьи (это из моих еще абитуриентских воспоминаний: «Не обращайте внимания, это отмечали Новый год»). Объявление на кафедре после очередного банкета «Кто ушел в чужом пальто?» — вызывает добрую улыбку: ну напились, пальто перепутали.
Однажды я, будучи студенткой, уехала из Университета на машине скорой помощи. Так случилось, что я, работая лаборанткой, должна была собирать подписи на протоколах после аспирантских экзаменов и относить их в отдел аспирантуры. И вот доктор наук, которая хотела стать профессором, попросила меня подделать протоколы: якобы ее аспиранты сдали экзамены, которых на самом деле они не сдавали. Я подделывать протоколы не стала, за что была бита. В больнице я оказалась с сотрясением мозга и признаками удушья. Драка в исполнении доктора филологических наук была в Университете не единственной. <...>
Согласитесь, что если даже мы закроем глаза на то, что преподаватели спят со студентками (которые вообще-то от них зависят), пьют, ничего не пишут, никак не развиваются, берут взятки за зачеты (может, со времени моей учебы что-то изменилось?), мы должны признать, что пьяный педагог в реке Мойке с отрубленными руками своей студентки в рюкзаке и с отрубленной головой в своей квартире, который рассказывает, что хотел устроить шоу с самоубийством в костюме Наполеона на Петропавловке, – это апофеоз, но по частям, по отдельным составляющим, мы все это давно видели? Видели и почему-то принимали за вариант нормы…
Мне бы очень хотелось, чтобы ректора сняли, а в Университете провели проверки, чтобы сторонние эксперты поприсутствовали на лекциях разных преподавателей и пообщались со студентами.
За проверки в СПбГУ и жесткие правила, регламентирующие отношения студентов и преподавателей, выступают многие комментаторы.
Жёстко как-то в Питере. Если и правда так, то неудивительно, что дошло до расчленения трупов. Ну сами посудите, если нет никакого барьера то от пьяных посиделок вместе до сожительства рукой подать, а от сотрясения и побоев до непреднамеренного собственно тоже. Ну вот и имеем то что имеем. А все из-за отсутствия четкого барьера и ответственности за этику. По-хорошему руководителей, кто допустил разложение этики в ничто надо увольнять и ставить совсем чужих людей и ставить задачи по построению нового этического кодекса и новой системы ответственности.
Я присмотрелся к дискуссии, которая развернулась вокруг СПбГУ, и меня поражает, что только сейчас, когда убили девушку, которая встречалась с преподавателем, общественность заикнулась о недопустимости тесных связей в таких властных позициях. Вот в чем фокус: самые образованные люди нашей страны живут в той же самой матрице насилия и потребления секса как и самые обычные мужчины и женщины, которые не сдавали свои ЕГЭ на сто баллов, и которые чуть хуже понимают устройство мира.
Я не был в положении женщины, которой советуют выйти замуж, шлепают по попе, подпаивают, ищут ей богатого хахаля, которая надевает блузку с глубоким вырезом, чтобы легче получить зачёт, которую оскорбляют по принадлежности к полу, которую считают настолько дурой безрукой, что состоятся она может лишь за счёт мужской милости. Я не знаю какой бы я был женщиной, пройдя через социализацию и воспитание в России. И я рад, что я гей, потому что эта моя особенность всегда защищала меня от позиции охотника, которому нужно найти женщину-жертву. Я жил сам по себе, а вокруг меня мои подруги и друзья, однокурсники и однокурсницы, преподаватели, родители, политики - все до единого транслировали картину мира слабого женского и сильного мужского, эти <ублюдочные> идеи полоролевых моделей, которые во всем мире приличные люди сдают на свалку истории, а у нас они просачиваются в каждый дом, из телевизора, в университеты и школы, а достойнеший феминизм кажется угрозой общественным устоям настолько, что на феминисткий фестиваль врывается полиция.
Сейчас мне бы хотелось, чтобы хотя бы СПбГУ принял политики о харассменте и неукоснимо их исполнял, вплоть до увольнения самых ресурсных преподавателей, которые в своей мужественности не знают берегов. Хотя я понимаю, что ректорат - это тоже такая сексисткая херня, где обитают те же самые дамы и господа, выросшие в ситуации ментального полоролевого неравенства. Ок, тогда пускай бунтуют студентки и их однокурсники, покидают пары при малейшей сексистской реплике и требуют отстранения таких преподавателей. Пускай хоть что-то сдвинется в мозгах лучших студентов этой страны.
Летом я писала для Таких дел статью про харассмент в университетах. Свои истории мне тогда отправило девушек 150 со всей страны.
Причем тут харассмент и жестокое убийство с расчлененкой?
Дело в том, что мне присылали и истории изнасилования. А до историй изнасилования студентки подавали сигналы университету. Как и тут (перед убийством было избиение другого студента на паре и покушение на убийство студентки). Наши этические комиссии не работают в интересах студентов. Наши этические комиссии по большей части - это фикция и видимость. Они состоят из преподавателей же и администрации вуза, которая часто работает по принципам "не выносить сор из избы". Это происходит ещё и потому, что университеты настолько не автономны и боятся за свое существование, что готовы прикрывать что угодно.
Я надеюсь, что где-нибудь, наконец, в этическом кодексе университетов появится пункт о том, что делать, если студент подвергся харассменту и любому другому злоупотреблению власти со стороны преподавателей.
К сожалению, у нас нет общественного консенсуса, что секс между людьми, достигшими возраста согласия, нужно регулировать. Даже если им 16 и 60 и от несданного экзамена во многом зависит жизнь. Мы так боимся, что государство нам что-то запретит (как будто не нужно направить все силы на свершившийся запрет иметь хоть какое-то представительство во власти), что допускаем иногда убитых студенток, чьих-то жен и изнасилованных школьниц.
Это взаимоотношения преподаватель-студент, учитель-ученик, начальник-подчиненный, врач-пациент, психолог-клиент и проч. и проч. Вузы, в которых не разработан специальный протокол против харрасмента, должны получать более низкие рейтинги, как не заботящиеся о безопасности своих студентов. Тут нет «взрослых людей», которые вольны заниматься сексом с кем захотят, «возраста согласия» и прочих отговорок. Есть «звезды», «гении», «ученые с мировым именем» и прочие небожители, каждая жалоба на которых встречает шквал сопротивления сторонников, угрозу отчисления, получения волчьего билета в узком профессиональном сообществе и ноль шансов на расследование, как это было с предыдущей жертвой питерского убийцы. Есть также психологические механизмы зависимости, которыми манипуляторы активно пользуются. Тотальный перекос власти в отношениях не обязательно ведет к трагедии, но всегда мешает пожаловаться и получить помощь при первых сигналах неблагополучия, а далее - безнаказанность и все по кругу.
Профессор ВШЭ Сергей Медведев в комментарии Би-би-си выступил против жесткого запрета на отношения преподавателей и студентов, однако считает, что общественная дискуссия здесь необходима:
Надо понимать, что это отношения власти. Профессор всегда имеет власть над студентом, которая дана тебе правом ведомости, правом поставить или не поставить зачет, повысить или занизить оценку. Это еще и власть чисто возрастная: приходят девушки 17-ти, 18-ти, 19-летние, не видевшие жизни, и встречают овеянного авторитетом мужчину, который моментально становится для них отцовской фигурой, занимает место отца. Лично я считаю, что пользоваться этой властью, данной тебе твоей позицией, просто нечестно, несправедливо и не по-мужски. Хотя, конечно, такого рода сценарии вокруг постоянно происходят.
Бывшая преподавательница СПбГУ Елена Дунаевская считает, что проблем у университета много, однако сексистское отношение к студенткам и злоупотребление служебным положением у преподавателей в их число не входят:
...Ничего подобного описанному не наблюдала. Преподаватели, которых я видела, были старательные и преданные своему делу. Много хороших студентов и студенток, есть, конечно, психи и бездельники. Никаких пьяных никогда не видела, на работу все, как штыки, ходили. Когда защищала диссертацию (2013, филфак), банкет был самый скромный т. к. банкеты вообще запрещены: купила фруктов, конфет и пирогов для членов ученого совета. ПРО ЕДИНСТВЕННОГО ПРЕПОДАВАТЕЛЯ слышала. что он приставал к какой-то своей аспирантке. Но это - ЕДИНСТВЕННЫЙ случай. и о нем говорили с ужасом и шепотом, а преподаватель - блестящий. И ту аспирантку мельком видела - с аршинным декольте, так что правда или нет - не знаю. Но что это не норма, а возмутительное поведение, было понятно. Не факт, правда, что имело место. А ПРАВДА ТО, что руководство университета постоянно ухудшает возможности работы для преподавателей и обучения - для студентов, и еще хочет перевести университет в картофельные поля. Но ко всем моим коллегам ничего, кроме симпатии и благодарности, не испытываю.
На самом деле проблемы есть, но руководство не желает с ними разбираться, возражает Марина Смирнова:
Да, в Университете много хороших преподавателей. Само собой. Но описанные мной явления тоже есть. Но это все игнорируется руководством или замалчивается.
Вот вам яркий пример: "Декан исторического факультета СПбГУ Абдулла Даудов заявил, что студенты вуза любили Соколова и он мог оказаться пострадавшим в этом деле".
Дело Соколова – явный пример двойных стандартов, считают многие комментаторы.
Тут на Гасана Гусейнова, учёного тоже с мировым именем за то, что «не так выразился» набросились и руководство поспешило отмежеваться, об этике заговорили, а здесь убийцу собираются отмазать и руководство университета молчит, об этике тоже. А вы о несчастной девочке спорите...
Какой-то никому неизвестный ханурик убил за гаражами девочку. Вспомнили о смертной казни и долго мусировали эту тему.
Известный, уважаемый человек расчленил студентку-любовницу в квартире в центре Петербурга и выкидывал по частям в Мойку - никто о смертной казни не вспоминает и вообще "он скорее всего невменяемый".
Когда заказа на повестку нет, как-то и многие темы забываются "сами собой"