"Как после войны". Нищета в районной больнице города Богданович

В Свердловской области разразился медицинский скандал. 4 декабря представитель Transparency International в Екатеринбурге Екатерина Петрова со ссылкой на депутата гордумы Анну Асанову рассказала о многочисленных санитарных нарушениях в центральной районной больнице города Богданович. По ее словам, многократно используются одноразовые простыни, в том числе после перевозки трупов, а продукты питания транспортируются в тех же машинах, что и биологические отходы.

Город Богданович расположен на реке Кунаре в 99 км к востоку от Екатеринбурга. Богдановичская центральная районная больница предназначена и для взрослых, и для детей и призвана обеспечивать медуслугами жителей всего городского округа Богданович – это примерно 45 685 человек. В структуру ЦРБ входят взрослая и детская поликлиники, женская консультация, отделение клинико-лабораторной диагностики, дневной стационар на 150 коек, отделение скорой помощи и другие подразделения. Судя по размещенным вакансиям, больница систематически испытывает нехватку персонала, а средний уровень зарплаты невысок.

Простыни в больничной палате

Осенью 2019 года жители города Богданович пожаловались на больницу своему депутату Анне Асановой. Пациентов раздражало плохое состояние корпусов, изношенные матрасы и негодное постельное белье. Одновременно средний и младший медперсонал жаловались, что им платят неподобающе низкую зарплату.

Чтобы проверить факты, Асанова лично отправилась в ЦРБ Богдановича. Фотографии и видео, которые она сделала в больнице и потом передала Екатерине Петровой, шокировали Екатеринбург.

"Персонал – отличный, а лечение – никакое"

– Все то, за что ругают в интернете эту больницу, – это правда, – говорит пациентка больницы Алла Крестьянинова. После шести операций на позвоночнике она стала инвалидом третьей группы и часто снова возвращается на больничную койку. – Я только что выписалась из отделения. Ничего хорошего не могу сказать. Персонал – отличный, а лечение – никакое! Постельное белье рваное, матрасы драные, как после войны. Лично я здесь была голодная. За 12 дней сегодня второй раз дали курицу. И оба раза это были дни проверок. А так в основном одни каши. Суп на воде, не на бульоне!

Алла Крестьянинова

С лечением, по словам Аллы, в ЦРБ Богдановича дела тоже обстоят неважно:

– Я за 12 дней получила пять капельниц, пять вливаний и десять уколов. Еще УЗИ печени мне сделали. Зато все таблетки (6–7 наименований) мне пришлось покупать за свой счет. Хотя по закону пациентов стационара обязаны обеспечивать препаратами!

Корреспондент Радио Свобода побывала в Богдановичской ЦРБ через несколько дней после Анны Асановой и так же убедилась, что жители города недовольны своей больницей. Пациенты, с которыми удалось побеседовать, рассказывают примерно то же самое, что и Крестьянинова.

– У меня дочь чуть не погибла здесь, у невролога. Не дают направление в Каменск-Уральский, и все. А у нее нейропатия спинного мозга, она не могла ни ходить, ни сидеть, ни лежать. И спаслась она тем, что работала в санэпидстанции в Сухом Логу, а санэпидстанция от Каменск-Уральска. Начальство поспособствовало, – рассказывает пенсионерка Екатерина Николаевна. – Мучилась она тут, наверное, целый месяц. В Каменск-Уральске только на ноги поставили!

Пенсионерка Екатерина Николаевна

Положительная статистика, которая позволяет главному врачу ЦРБ регулярно получать премии, просто-напросто подделывается, объясняет депутат Богдановичской городской думы.

– На сайте Богдановичской ЦРБ каждый гражданин может заполнить анкету для оценки качества оказания медицинских услуг. Вот посмотрите, как старшая медсестра заставляет медперсонал заполнять анкеты за пациентов, чтобы главврачу дали премию, – рассказывает Асанова, демонстрируя скриншоты из чата WhatsApp на своем телефоне.

Скриншот переписки

"Срочно надо пройти анкетирование на сайте. Вчера главного врача ругали в МЗ (вероятно, Министерство здравоохранения. – РС), если не наберем сегодня 385 анкет, главврача лишат квартальной премии, и соответственно, нас с вами тоже!" – пишет один из собеседников чата. И далее участники переписки отчитываются, кто сколько анкет заполнил или разослал родственникам.

– Из этой переписки следует, что в Минздрав передают искаженные данные, что является подлогом общественного мнения. Вот так и делают у нас положительную статистику, – заключает Анна.

Анне Асановой 36 лет. До того как стать депутатом, она несколько лет работала фельдшером на селе. В 2016-м вступила в "Единую Россию", искренне веря, что партия стремится улучшать жизнь людей. В 2017 году она сумела избраться в городскую думу Богдановича и постепенно поменяла свои взгляды. 29 октября 2019 года Асанова публично заявила о выходе из ЕР.

– Как депутат я состою в комиссии по социальным вопросам. Я обратилась к главному врачу ЦРБ Елене Вдовиной с просьбой о встрече, чтобы обсудить, что происходит в больнице и почему некоторым сотрудникам недоплачивают, – рассказывает она.

Анна Асанова

По словам Анны, Вдовина на встречу согласилась, но позвала туда самых высокооплачиваемых работников: врачей, экономистов, бухгалтеров и работников администрации. Сюда же приехало местное телевидение и пресс-секретарь главы города.

– Конечно, очень удобно было позвать на встречу со мной самых благополучных сотрудников, – говорит Анна. – Я была не готова задавать вопросы врачам и администрации, меня больше интересовали медсестры, фельдшера и рабочие, которые уже просто кричат, что им не на что жить. Люди не понимают, почему им столько платят. На этой встрече я почувствовала сильное психологическое давление, и наш диалог не получился, – признается Анна.

"Нету мяса в супе!"

Асанова сама проинспектировала прачечную и пищеблок, где работают самые низкооплачиваемые сотрудники. На питание в больнице – больше всего жалоб.

– Люди ко мне обращаются, жалуются на отсутствие в меню общего стола мяса, творога, сыров, кисломолочных продуктов, свежих фруктов, фруктовых соков, сахара, – рассказывает Анна Асанова. – В соответствии со статьей 39 Федерального закона №323-ФЗ "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации", сбалансированное питание – важная составляющая лечебного процесса. Я собираюсь направить депутатский запрос в надзорные органы.

Работницы пищеблока Нина Боровских и Лариса Галиахметова ничего отрицать не стали:

– Говорить надо всю правду: нету мяса в супе! – сказала Нина Боровских. – Мы не можем сварить хороший насыщенный бульон, мяса привозят недостаточно. У нас только детям и беременным идут куриные котлеты, ну вот рыбные котлеты на всех шли. Дети и беременные не видят ни яблок, ни соков, ни витаминов. Курица отварная на взрослых идет два раза в неделю!

Нина Боровских и Лариса Галиахметова

Кроме проблем с неполноценным рационом, сотрудницы пищеблока сообщили об отсутствии спецодежды.

– Семь лет я здесь работаю, я ни одного фартука не получила, ни одних тапочек, ни одного рабочего костюма, – говорит Нина. – Я все покупаю за свой счет!

– Чистящие, моющие средства и электрические лампочки на работу тоже покупаем сами. Складываемся коллективом по 200 рублей и покупаем, – дополняет Лариса Галиахметова.

Сотрудницы прачечной рассказывают, что после визита Асановой главный врач больницы Елена Вдовина рассердилась на них за то, что они вообще разговаривали с депутатом, и даже кричала: "Почему вы полицию не вызвали?"

– Почему мы должны вызывать полицию на депутата? – недоумевают прачки.

Надежда Щипачева и Алена Зорина отработали в прачечной по 17 лет, за эти годы в помещении ни разу не делали ремонт. Зимой здесь температура воздуха падает до +13 С, летом, наоборот, становится жарко и душно – нет вентиляции.

Больничная прачечная

Четыре сотрудницы перестирывают в общей сложности три тонны белья в месяц на двух стиральных машинках. Сами машинки давно уже выработали свой десятилетний ресурс. Отжима уже нет.

– Мы вытаскиваем сырым это белье. Мы ходим все на работе в мокрой одежде, вплоть до нижнего белья! – говорят женщины.

Машинки протекают. За цикл стирки вода успевает почти полностью вытечь вместе с порошком. Раньше в прачечной белье стирали хлоркой и кальцинированной содой. По словам Надежды, белье простирывалось нормально. Хлорку сняли с производства, стали давать таблетки "Первохлор", а потом перестали выдавать и их.

Надежда Щипачева

– Теперь мы стираем "Кловином", – поясняет Надежда. – Порошок этот, извините за выражение, ни фига не отстирывает. Мы кричим об этом, а руководство уперлось – они заключили тендер на этот порошок и не дают ничего другого.

– Одноразовые простыни в стирку года два-три назад начали возить, – говорит Надежда. – Сколько раз мы этот вопрос поднимали – в ответ говорят: "Ой, а нам под бомжей подкладывать нечего!" А машинки вообще еле дышат, одноразовые простыни в них рвутся, волокно забивает сливы…

Одноразовые простыни поступают в прачечную в том числе из морга, где они нужны, чтобы перевозить умерших (специальные патологоанатомические мешки Богдановичская больница не закупала как минимум с 2011 года). Однако, по словам сотрудников, для этой цели используется и обычное хлопчатобумажное белье: тела перекладывают на каталку вместе с простынями, еще и сверху их зачастую накрывают простыней или одеялом. Белье и одеяла накапливаются в морге, но не замачиваются, а в прачечной сразу поступают в дезкамеру. Здесь белье "зажаривается" вместе с пятнами, и потом их уже не отстирать, говорят прачки.

Больничное белье после стирки

Центрифуга в прачечной всего одна, на 50 кг. Гладильных каландров (устройство для автоматической глажки белья) нет. Сушильной камеры – тоже. Вместо тэнов здесь деревянные перекладины, обмотанные полиэтиленом, плюс "тепловая пушка" и старинный калорифер.

Как прожить?

После того, как депутат Асанова по жалобам пациентов побывала вместе с журналистами в прачечной, сотрудницам "срезали" зарплату за ноябрь на тысячу рублей.

– В расчетном листе за ноябрь 6400 рублей. Мы на эти деньги умудряемся учить детей и жить целый месяц, когда вот наше руководство в магазине, наверное, за один раз больше тратит! Как прожить, у меня в голове не укладывается? – переживает Надежда Щипачева.

Оклад слесаря по ремонту немедицинского оборудования Владимира Гаврилова – 7900 рублей в месяц. Вместе со всеми надбавками "грязными" выходит максимум 14 200 рублей, на руки всегда меньше 13 000. Как и другим рабочим, на эту скудную зарплату ему еще приходится покупать инструменты и спецодежду.

– Я уже устал бороться с безобразиями, которые происходят в нашей больнице. Людям не выплачивают стимулирующие выплаты, положенные по закону, не обеспечивают условий, а работу требуют! У меня должны быть: ключи, болгарки, дрели, сверла, шуруповерт – этого ничего нету! То, чем я работаю, – это лично мое.

Зарплата Владимира, как и других рабочих в больнице, зависит не только от величины оклада, но и от объема стимулирующих выплат. По условиям трудового договора, это еще один оклад, если только работник не проштрафился.

Владимир Гаврилов

Каждый месяц рабочие расписываются в "Актах критериев оценки качества и объема работы сотрудников", в которых проставляется объем стимулирующих по итогам месяца в процентах от оклада. Обычно там стоит 100%. Но в сентябре 2018 года сотрудники пищеблока, как обычно, расписались за 100-процентные выплаты, а получили только 50%, хотя ни у кого не было порицаний и выговоров.

– Мы пошли к экономистам выяснять, почему нас лишили стимулирующих. Нам говорят, что на основании наших же "Актов критериев". Мы эти акты запросили. Там выплаты снижены на 50%, а росписи вообще не наши! – говорит Нина Боровских.

По поводу этого инцидента в больницу приходили сотрудники полиции.

– Проверяли наши росписи, 10 росписей стоя, 10 росписей сидя – мы все это сделали, но до сих пор никаких результатов нет. Мы ни от кого не можем добиться: кто подделал наши росписи? Где наша зарплата? – возмущается Нина.

Владимир Гаврилов, подпись которого, по его словам, тоже была подделана, неоднократно жаловался в прокуратуру.

– Я предоставил в прокуратуру и в полицию документы, доказывающие поддельные подписи работников больницы, они мне отвечают, что это домыслы. Но это же не домыслы, а прямые доказательства, вот они, на бумаге! Уже сменилось два следователя, и дело не сдвигается. Прокуратура дважды отправляла мое дело в архив, мотивируя тем, что больница не предоставила документы! Как можно прокуратуре не предоставить документы? Что это, если не сговор? – недоумевает Владимир.

Пищеблок ЦРБ

Прачки и повара, как и уборщики, к категории медработников не относятся. В "майских" президентских указах о них не говорится ни слова, а значит, повышать им зарплату не обязательно.

– Именно поэтому младший медперсонал очень активно стали переводить в уборщиков, чтобы не платить им зарплату по "майским" указам, – рассказал пресс-секретарь профсоюза "Альянс врачей" Иван Коновалов. – Сестра-хозяйка, к примеру, относится к младшему медперсоналу, поэтому их сейчас активно переводят в завхозы и кастелянши, а это уже разнорабочие.

– Однако, если сотрудник может доказать, что он имеет дело с биологическими жидкостями, он должен подпадать под категорию медицинского работника, – говорит лидер другого медицинского профсоюза "Действие" Андрей Коновал. – Теоретически можно настаивать, что на всех этих должностях должен быть младший медперсонал, а не представители рабочих профессий. Они должны проходить определенное обучение, выполнять определенные требования, обладать определенными знаниями и получать зарплату медработников. Мы сейчас разрабатываем такую стратегию для уборщиков производственных помещений.

Пресс-секретарь больницы Светлана Соболева отказалась общаться с Радио Свобода и посоветовала за комментариями обратиться сразу к министру здравоохранения Свердловской области. В Минздраве не стали ничего комментировать, поскольку проверка в Богдановичской ЦРБ еще не завершена.

Комиссия регионального минздрава в больнице

Анна Асанова полагает, что повлиять на ситуацию в районной больнице получится только через администрацию президента:

– Такое положение дел в медицине просто добивает людей, – говорит депутат. – Посмотрите, мы же вымираем! Когда я работала в Грязновской общеврачебной практике, в селе жили почти две с половиной тысячи человек. Это был 2014 год. А сейчас 1600 человек с чем-то. У нас в таком [ужасном] состоянии больница, зато вы посмотрите, сколько похоронных бюро! Мы как будто в вакууме, нас не слышат. Обращение к президенту остается только писать, ехать к нему на прием, или хотя бы к его заместителям. Меня же выбрали люди, я должна что-то делать, должна защищать права граждан.