В Ростовском медуниверситете еще недавно использовались койки и медицинские инструменты, привезенные в годы войны фондом супруги премьер-министра Великобритании Клементины Черчилль. Английская гуманитарная помощь – лекарства, аппаратура и мебель – спасла множество раненых во время войны. Память об этом почти исчезла.
Мемориальная доска в честь Клементины Черчилль на здании госпиталя в Ростове-на-Дону
– Я нашел подтверждение, что 289 городов и поселков Великобритании собирали деньги для СССР, – рассказывает Дмитрий Белов, историк из Волгограда, который написал диссертацию "Сталинград в оценке общественности Англии и США", а сейчас возглавляет Международный благотворительный фонд "Сталинградская битва". – Велся очень строгий документальный учет. В архивах сохранились газеты, где говорилось: за собранные 150 фунтов (цена одной койки) выдавался именной сертификат. Иногда несколько деревень в складчину старались оказать помощь. Я нашел документы, как четыре деревни собрали 120 фунтов. Для простых людей это были большие суммы.
Фонд помощи Красному Кресту России под руководством Клементины Черчилль, супруги британского премьер-министра Уинстона Черчилля, собрал один миллион фунтов стерлингов с середины октября по декабрь 1941 года. К концу войны сборы составили восемь миллионов фунтов стерлингов, говорится на официальной странице фонда. Сбор средств и оказание помощи продолжались и с началом холодной войны, вплоть до лета 1948 года.
– Помимо фонда под руководством Клементины Черчилль, образовывались и другие фонды, – перечисляет Белов, – например, фонд "Сталинградская больница" (Stalingrad Hospital Found) планировал обустроить новую больницу на 500 коек в Сталинграде. Был объявлен сбор 75 000 фунтов стерлингов. Однако гуманитарную помощь Сталинград в полном объеме не получил. Город был слишком разрушен, чтобы поставлять сюда высокотехнологичную медицинскую помощь. Была оборудована лишь одна палата в госпитале инвалидов Великой Отечественной войны в Сарепте (южнее Сталинграда).
Детское отделение в городской больнице Ростова, оснащенное английским оборудованием
"Рабочие, фермеры, мелкие лавочники, интеллигенты, шоферы, грузчики, трамвайные служащие, домашние хозяйки, матросы, полисмены, школьники – все, все слали в посольство свою лепту, кто сколько мог, желая выразить тем самым свою симпатию к советскому народу и хоть немного облегчить бремя выпавших на его долю бедствий. Иногда деятели точно указывали, на что должны быть израсходованы их деньги – на медикаменты для раненых, или на приобретение санитарного автомобиля, или на помощь сиротам, или на теплую одежду для семей мобилизованных", – пишет в своих воспоминаниях советский посол в Англии Иван Майский.
"Раненые лежали на полу"
Списки необходимого оборудования и медикаментов составлялись Главным военно-санитарным управлением Красной армии. Потом они отправлялись Сергею Саркисову, представителю исполкома Союза обществ Красного Креста в Лондоне.
Это были многостраничные листы, так как советские госпитали нуждались буквально во всем. "За период с 22 июня 1941 года по 1 января 1945 года было эвакуировано и реэвакуировано госпиталей на 1 032 975 коек", – вспоминал начальник Главного военно-санитарного управления Ефим Смирнов. Оснастить такое количество коек было сложно.
Смирнов сожалел о том, что в 1940 году было принято решение об уменьшении количества медикаментов, направляемых в войска. Поэтому приходилось просить помощи у англичан.
Дмитрий Белов
– Саркисов составлял многостраничные списки и мог корректировать поставки, запросив в первую очередь глюкозу, а закупку рентгеновских аппаратов отложить, – рассказывает Дмитрий Белов. – Все зависело от ситуации на фронте.
Председателю Центрального комитета помощи раненым Андрею Андрееву направлялись докладные записки, из которых следовало, что раненым приходится нелегко.
За неимением посуды для воды раненые таяли снег в консервных банках
"1 января в Москву прибыла санлетучка №674 (санлетучками называли несколько прицепных железнодорожных товарных вагонов. – РС). Все вагоны находились в антисанитарном состоянии. Раненые лежали на полу вагонов, на грязной и мокрой соломе, без носилок. Одеял не хватало. Судна и мочеприемники для тяжелобольных отсутствовали. В каждом вагоне было только по одной кружке для питья. Кружки грязные, в копоти. Ведер для воды не хватает. Чай заваривался в ржавом ведре. За неимением посуды для воды раненые таяли снег в консервных банках. В беседе с ранеными выяснилось, что продукты питания выдавались не полностью и ниже полагающейся нормы. Пища выдавалась без всякого учета категорий ранения. Тяжело раненным выдавались сухари, концентраты (пшено), которое не в чем было варить. Все раненые заявляют о том, что они всю дорогу голодали. Аналогичные факты обнаружены в санлетучках №675 и №653", – говорилось в одной из докладных записок о тяжелом состоянии раненых, прибывших в Москву с Калининского фронта в 1943 году.
Вызванный для разъяснения заместитель начальника Главного санитарного управления Красной армии товарищ Ходорков заявил, что на других фронтах дела обстоят еще хуже.
Английские тазы у советских медсестер
В госпиталях не хватало термометров, мочеприемников, подкладных суден, клеенок, кислородных подушек, шприцев, бачков для питьевой воды, лабораторий.
Как следует из отчета британского Красного Креста, в Россию безвозмездно было отправлено все, что требовалось для нормальной работы лечебных учреждений. Это были передвижные рентгеновские аппараты, которые устанавливались на автомобили, стационарные рентгеновские аппараты, электрокардиографы, машины скорой помощи, оборудование для аптек и медицинских учебных заведений, десятки тонн лекарств, аптечки первой помощи, кровати, хирургические инструменты (первая партия скальпелей насчитывала 160 тысяч штук, хирургических ножниц – 60 тысяч), а также столы, тумбочки, шкафы, одеяла, одежда. В 1944 году стали поставлять протезы.
Для ремонта больниц отгружались линолеум, отделочные материалы, швейные машинки, телефоны, письменные столы, чернильницы, подставки для ручек, дверные замки. Поставлялись предметы ухода и уборки, даже половые тряпки и дверные замки. Прачечные и кухни.
Английская госпитальная сеть
Чтобы увековечить память о сотрудничестве двух народов в годы войны, Клементина Черчилль предложила советскому послу Ивану Майскому создать сеть госпиталей в разрушенных городах. Перед тем как приступить к этой работе, Клементина Черчилль в апреле 1945 года прилетела в Москву, а оттуда поездом поехала в Сталинград, в Ростов-на-Дону и другие города. В Центральную городскую больницу Ростова Клементина Черчилль приходила в течение двух дней вместе с председателем Ростовского горисполкома Константином Гаркушенко. На хирургическом корпусе №3 в память об этом визите установлена мемориальная доска. Сейчас ее сложно рассмотреть из-за нависшего кондиционера.
Кондиционер над мемориальной доской в честь Клементины Черчилль
По результатам поездки Черчилль, основная часть грузов была направлена в Ростов-на-Дону для создания двух госпиталей. Ростовский центральный городской госпиталь на тысячу коек оснащал фонд Клементины Черчилль, а Центральный шотландский совет (Central Scottish Council) оборудовал поликлинику на 500 коек. Также были оснащены госпитали в Севастополе, Ялте, Кисловодске, Ессентуках, Пятигорске.
– На ростовских рынках в послевоенные годы продавалось много предметов из английской помощи, – рассказывает заведующая музеем Ростовского медицинского университета Татьяна Краевская. – После войны была тотальная бедность, и если была возможность что-то умыкнуть, то этим пользовались. К нам в музей вещи поступают тоже окольными путями.
В музее стенды заняты экспонатами об истории университета, есть экспонаты времен Второй мировой войны. Однако нет ни одного упоминания о Клементине Черчилль и оказанной англичанами помощи.
– Единственная вещь, которая у нас выставляется, – это банка с раствором, – говорит Краевская.
Татьяна Краевская с английской банкой
В углу стенда, рядом с советскими гимнастерками, шинелью и наградами стоит стеклянная банка, весом несколько килограммов, запечатанная пробкой и залитая воском. Она 75 лет простояла на кафедре биохимии медуниверситета и была передана в музей обычной лаборанткой. На чуть надорванной этикетке на английском языке написано: дезинфицирующий раствор.
– Еще я могу показать несколько медицинских приборов – зонты, ранорасширители, части стоматологической бормашины с клеймом "USA". Но они лежат просто так, сваленные в кучу. Эти вещи принес Даниил Османов, наш студент из поискового отряда.
По словам Османова, инструменты передала дочь военного медика-генерала, ее фамилию он не знает, так как напрямую с ней не общался. Он говорит, что в урологическом отделении медуниверситета до сих пор в палате стоят кровати от Клементины Черчилль, на которых лежат больные.
Медицинский инструмент с английским клеймом
Также сохранились несколько лабораторных столов для биохимических опытов, покрытых кислотоустойчивой плиткой зеленого цвета. За ними занимаются студенты. Для хранения реактивов используется английский шкаф. На одной из кафедр есть кресло, циркуль для измерения головы, маточный зонт, скелет. Чудом сохранился изготовленный из дерева сундучок медсестры. На английской резиновой "попе" студенты учатся до сих пор делать уколы.
"Мы говорили тихо…"
О помощи, полученной из Англии, медицинские работники неохотно рассказывали в советское время, без энтузиазма говорят и сейчас.
– Мы говорили тихо, в закрытых кабинетах и даже иногда и сами себе не могли ничего сказать, – вспоминает бывший начальник медицинской части Татьяна Кошка, которая 40 лет проработала в ЦГБ. – Понимаете, время такое было. Мы не знали, что законно, а что незаконно. И даже если бы мы что-то говорили об английской помощи, то наши слова могли кем-то быть оценены и неизвестно, как все обернулось. Жизнь была сложная. Нам запрещалось говорить. Везде были шпионы. НКВД.
Тогда это все казалось чудом, когда лечить людей было нечем
Почему медики боялись предавать огласке факт английской помощи, пояснила Светлана Шевченкова, которая работала фармацевтом в аптеке при Центральной городской больнице:
– Понимаете, у нас не было никаких документов о том, что мы получили помощь от англичан, и нам было боязно говорить об этом, – говорит Шевченкова. – Мои начальницы – Зинаида Васильевна Турова и Надежда Александровна Мельникова – ездили на лошади, запряженной в телегу, получать английские медицинские препараты на аптечный склад, который находился на берегу реки Дона. Тогда аптеки сами изготавливали многие лекарства. Мы садились в ассистентской комнате за огромный стол, который тоже был из английской помощи. У него были еще выдвижные ящики, он состоял из двух секций. Было очень удобно работать и складывать туда полученные лекарства. Готовили растворы тоже в английских сосудах. Господи! Тогда это все казалось чудом, когда лечить людей было нечем. Все – в разрухе.
Маркос Поркшеян с английским микроскопом
В 1958 году, получив травму глаза, был демобилизован и вернулся домой из Польши военный врач Маркос Поркшеян. Он возглавил ЛОР-отделение в Центральной городской больнице Ростова и поразился ее бедности.
– Мне есть с чем сравнить. После окончания Военно-медицинской академии в Куйбышеве я служил полковым врачом в составе Северной группы войск. В работе мы использовали бывшее трофейное оборудование, которое немцы бросили, когда отступали в годы войны. Это была очень мощная по тем временам аппаратура, – говорит Маркос Поркшеян. – Однажды я пожаловался своему учителю профессору Александру Ханамирову на плохие инструменты, и он показал мне английские. Они были прекрасные. Удобные. Легкие. Блестящие. Потом и у меня появились такие же. В то время полученная помощь из Англии была божьим даром, потому что ничего не было.
Мы вылечили тысячи больных
Поркшеян показывает фотографии, где он изучает анализы под английским микроскопом.
– Точность у микроскопов и рентгенов была изумительной. Мы вылечили тысячи больных, – говорит врач. – До сих пор у меня на даче есть мощные пинцеты с английским клеймом. Я своим соседям-водителям говорю, если надо – обращайтесь, помогу вытащить любую деталь.
Маркос Поркшеян
Палаты в советских госпиталях оборудовались по стандартам британского здравоохранения. Инвалидные коляски и кровати обеспечивали максимальный комфорт при уходе. Основания кроватей поднимались и наклонялись набок примерно на 43 градуса так, чтобы больного можно было повернуть. Ножки кроватей тоже были необычными – они могли трансформироваться и ездить на колесиках, которые выдвигались при необходимости и убирались. А еще в основании крепился откидной столик, который можно было опускать и ставить тарелки с едой и убирать, когда столик был не нужен.
Конструкторы не смогли повторить английский вариант, потому что советский металл был другой
У этих кроватей есть еще одна интересная особенность – они именные, на многих экземплярах были привинчены таблички с перечнем английских городов, жители которых иногда в складчину собирали средства. К каждой кровати полагался набор постельных и медицинских принадлежностей: простыни резиновые, простыни парусиновые, индивидуальный аппарат для измерения давления. Всего – около 30 наименований. На каждые 15 коек поставлялся передвижной рентгеновский аппарат.
– Последний английский рентген-аппарат в ЦГБ я видел в 2002 году. Куда он потом исчез, я не знаю. Очень жаль, что кровати стали тоже выбрасывать, – говорит Поркшеян. – Многие заведующие отделениями говорили, что кровати приходили в негодность после 30 лет эксплуатации. Ну и что! Это история. Это ценность. Я в своих отделениях до последнего берег эти кровати – если ломались, то чинил, они легко подавались починке. Наши конструкторы с ростовского завода "Агат" по винтикам разобрали эти кровати, чтобы изучить их конструкцию. Сделали чертежи. Изготовили. Но примерно через полгода эти советские кровати стали ломаться – конструкторы не смогли повторить английский вариант, потому что советский металл был другой.
По словам Поркшеяна, две кровати из Англии хранятся в подвале бокса Центральной городской больницы.
Книга Клементины Черчилль "Мой визит в Россию"
Память об английской помощи советскому здравоохранению стиралась, невольно или нарочно, и в других городах.
– В Волгограде впервые вещественное доказательство английской помощи я нашел совершенно случайно, – рассказал историк Белов. – Мои коллеги из музея-панорамы "Сталинградской битвы", зная о том, что я пишу диссертацию, однажды сказали мне, что в запасниках музея есть какие-то таблички на английском языке, которые никогда не выставлялась. Я пошел в запасники и с удивлением обнаружил хорошо сохранившиеся четыре таблички, на которых было написано на английском и русском языках: "Эта палата оборудована на средства, пожертвованные жителями города и района Нит, Западный Уэльс, Великобритания, во славу божью и как дань закаленным сердцами защитникам Сталинграда, память о непоколебимом мужестве которых никогда не умрет. 1944".
Английский столик в Центральной городской больнице Ростова
Эти таблички были привинчены около одной из палат Волгоградской областной клинической больницы №1. А потом кто-то их открутил и выбросил на свалку, где их нашел шофер Волгоградской областной клинической больницы №1 Васильев (имя в картотеке музея не указано). Он решил, что таблички важны для истории.
– Остался ли в живых этот человек, я не знаю, но благодаря ему были найдены вещественные доказательства оказания помощи со стороны англичан, – говорит историк Белов.
Здесь нет никакой политики, как это сейчас видится
Он нашел потомков англичан, которые делали пожертвования. В их семьях бережно хранятся и сертификаты, свидетельствующие об оказанной помощи, и чеки с указанием пожертвованных сумм.
– Хирургические инструменты английской фирмы Mayer & Phelps, купленные на средства, собранные жителями города Нит, до сих пор используются по назначению в Волгоградской областной клинической больнице №1, – говорит Дмитрий Белов. – Я проанализировал более 500 мотивационных писем от англичан: некоторые писали, что хотят помочь воюющему народу, другие хотели почтить память родных, погибших на фронте. К сожалению, английскую помощь стали вычеркивать из истории. Английские простые рабочие оказывали помощь советским простым людям – здесь нет никакой политики, как это сейчас видится.