Название премии Фонда Михаила Прохорова расшифровывается как "Новая словесность", но за этой аббревиатурой стоит тень самого оригинального русского писателя, который подбивает своих коллег продолжить путешествие майора Ковалева. На этот раз НОС отправился за океан и оказался в Нью-Йорке. Этому перемещению мы обязаны лучшему знатоку не только новой, но и новейший словесности литературоведу Марку Липовецкому, который совсем недавно стал профессором Колумбийского университета и немедленно оживил литературную жизнь Нью-Йорка.
"Город Бродского и Довлатова, – сказал он, открывая фестиваль, – заслужил право считаться третьей столицей русской словесности, которую никогда не могли удержать государственные границы". Эту мысль словно специально подчеркнула совсем недавняя премия НОС, доставшаяся нью-йоркскому врачу, русскому поэту и прозаику Александру Стесину. Но нам, членам жюри, предстояла другая, ещё более ответственная задача: определить лучшего писателя среди прежних лауреатов и присудить ему приз "Супер-НОС" – награду за лучшую книгу всего прошедшего десятилетия.
Побывав судьей в самых разных, включая Букеровскую, премиях, я привык к мысли, что обычно побеждает не первый кандидат, а второй, ибо триумф всякого автора – итог компромисса среди членов жюри. С НОСом, однако, этот номер не проходит. Победитель определяется в результате ожесточенных дебатов на глазах публики и с её прямым участием. Поэтому каждому из нас пришлось открыть карты, что и было сделано с немалым азартом.
Но прежде чем приступить к спорам, мы выслушали отчет о десятых годах одного из претендентов, Льва Рубинштейна. Поэт и эссеист, он, демонстрируя тождество этих профессий, всегда ярко, точно, безжалостно и смешно описывает не увиденную, а скорее подслушанную реальность. Так Рубинштейну удается различить важное в шуме времени. "Десятые, – сказал он внимательной аудитории, – стали годами двух открытий: первое – фейсбук, ставший не только литературной средой, но и самой литературой; второе – солидарность, которая в эпоху гонений объединила всех тех, с кем захватившая трон власть отказывается считаться".
Ирина Прохорова, председатель фонда-спонсора, учредившего премию, не без разочарования говорила о том, что все лауреаты рисуют одну и ту же картину России – экзотическую, погрязшую во тьме державу. "Другой у нас нет", – согласились с ней члены жюри и, как сказано у Булгакова, "напрямик врезались" в корректную, но ожесточённую распрю.
Сорокин играет в XXI веке ту же роль, что Солженицын в XX
Почти сразу в жюри образовались два лагеря. В одном выдвинули тонкую, ветвистую и чрезвычайно успешную мемуарную книгу Марии Степановой "Памяти памяти", во втором на щит подняли повесть Владимира Сорокина. Поскольку членам жюри не положено быть объективными, я им и не стал, всячески расхваливая его "Метель". "Сорокин работает на одном и том же бензине", – возражали оппоненты, приводя в пример привычную у него "буквализацию метафоры". Маленький человек из русской классики, например, оказывается действительно маленьким: он влезает в тарелку и напивается с напёрстка.
Это постоянный прием Сорокина, но я не вижу в том беды до тех пор, пока его повествовательная машина работает бесперебойно. В "Метели", впрочем, ей ехать некуда. Если у раннего Сорокина центральной метафорой была очередь, то у зрелого Сорокина – метель. Вечная и безразличная, она мешает найти дорогу, не позволяя ни добраться до места назначения, ни вернуться домой. В этом адский кошмар отрицательной вечности: время идет, но ничего не меняется. "Метель" описывает движение без перемещения. Отчужденное снегом пространство в конечном счете оказывается и впрямь чужим. Не зря "Метель" кончается по-китайски, когда новый хозяин жизни въезжает в финал на трехэтажном коне.
Вместе с другими шедеврами, вроде "Дня опричника", книги Сорокина принадлежат перу (по его же выражению) политического, как Оруэлл, писателя. Но мне кажется, что Сорокин играет в XXI веке ту же роль, что Солженицын в XX. Как бы разительно ни отличались эти авторы, у обоих одно дело – вскрывать суть режима, невыносимого для своих и опасного для чужих. Именно политическая составляющая сорокинского письма привела к обрадовавшему меня финишу: "Супер-НОС" достался за "Метель" Владимиру Сорокину, а русский Нью-Йорк заявил о своем праве на законное место в отечественном литературном процессе.
Александр Генис – нью-йоркский писатель и публицист, автор и ведущий программы Радио Свобода "Генис: Взгляд из Нью-Йорка". член жюри литературной премии "Супер-НОС"
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции Радио Свобода