"Здесь опасное место, здесь мы не проедем, [говорят]. Про кладбище. То есть у нас кладбище – опасное место. Квест, который надо преодолеть. Здесь на руках пронести, здесь на веревках. В Москве кто-то что-то у меня спросил про кладбище, я говорю: "Вы за МКАД выезжали когда-нибудь? Вы вообще знаете, как страна живет?" Здесь живет сто с лишним миллионов человек. Они как собаки хоронятся. Если такое отношение к мертвым, как вообще можно жить? То есть ты видишь, что твой конец в твоей стране будет вот такой. И беспроглядная тьма впереди. Как можно вообще? Никак, нереально. Если здесь умирать не получается, то и жить нельзя".
Предприниматель Илья Болтунов пытается вести в России похоронный бизнес на цивилизованный лад. Но дело идет с трудом: конфликт с местной администрацией, склад, сожженный, видимо, конкурентами.
Фильм Егора Исаева "Обряд"
"Черные ленты, скупка информации о покойнике, драка в подъезде и труп, который тащат волоком. Так люди часто представляют себе похороны в России", – говорит Илья Болтунов, который с середины двухтысячных открывает в разных регионах России свои похоронные конторы. По его словам, такой бизнес – общественно важное дело, но с этим часто не согласны чиновники. В Калужской области в городе Мосальск конфликт с местной администрацией дошел до уголовного дела. И подобные конфликты, по словам предпринимателя, носят системный характер:
"Стандартная история. Все земли, которые у меня есть, выкуплены на аукционе с разрешением о размещении похоронного бюро. Все по закону. Когда я запрашиваю документы на строительство, возникают вот эти ситуации. Сейчас у меня три проблемных населенных пункта. Ситуации везде похожие. Я думаю, что проблема не в конкретных людях, а системная. Потому что везде прослеживается отношение к тому бизнесу, который я веду. Для русских людей тема смерти табуирована. И все, что с ней связано, лучше бы у них на глазах не происходило".
Годом ранее в другом городе Калужской области, Козельске, конкуренты, которые, по словам Болтунова, были связаны с полицией и администрацией города, сожгли его строящийся филиал:
"Мы выигрываем на аукционе землю, получаем все документы на строительство похоронного дома, оплачиваем строительство и начинаем работы. Выстраиваем бытовки, нам звонят конкуренты и говорят: "Вы здесь работать не будете, мы вас сожжем". Проходят три месяца. Мы активно работаем на рынке, и ночью нам сжигают бытовки, стройплощадки и все, что было уже построено. Мы пишем заявление, указываем, что были звонки, сообщаем, кто угрожал. Но уголовное дело так и не завели".
Болтунов говорит, что до того, как его бизнес перерос во франшизу, ни конкуренты, ни чиновники им не интересовались. Теперь из некоторых городов приходится уезжать. Но Болтунов надеется цивилизовать похоронное дело в России и даже выезжает перенимать опыт на выставку в Италию:
"Русские похоронщики от нерусских очень сильно отличаются. На нашу выставку приходишь, как будто это Владимирский централ, такие все: "Здорово, бандиты". А здесь люди в костюмах, с галстуками, даже неуютно как-то".
На монументальном итальянском кладбище Болтунов стоит и слушает пение птиц, а потом говорит: "Может, в России такое построим. Лет через сто".