Почему "война"? Президент Франции Эммануэль Макрон несколько раз повторил это слово. Почему оно звучит из уст других демократических лидеров, синхронно и с одинаковой интонацией? Думаю, потому, что населению демократических стран иначе необходимость "сидеть и не высовываться" не объяснить. Нет иных слов для того, чтобы заставить свободных людей запереться в домах и выходить на улицу только строго по указанному списку необходимостей: на работу, если твоя работа не позволяет "удалёнку", в магазин за продуктами, к врачу и в аптеку, к старым и немощным, если им нужна твоя помощь, и, ну так и быть, пробежаться и погулять с собакой, но быстро, в одиночку и недалеко от дома.
Нет иных слов. Слова "эпидемия" и "пандемия" так не работают.
Непривычному взгляду европейца не за что зацепиться: закрыто всё, ни одной террасы со столиками, ни одного бокала вина вне дома, ни одного ресторана, бара, почти ни одной машины, почти ни одного человека в пустом городе. И это не фэнтези, это происходит здесь и сейчас, и к этому надо если не привыкнуть, то как-то приспособиться, фактически, физически и психологически.
Уверена, что лидеры продвинутых стран посовещались по видео и решили: вот оно, слово, которое объясняет и оправдывает в глазах их свободолюбивого населения чрезвычайные меры, – "война". Ещё подтянули откуда-то из запасника другого времени и другого мира стереотип "политика сдерживания". Поскольку к вирусу этот термин было бы применять странно, то явно он относится к носителям, реальным и потенциальным, то есть к людям.
Слово "война" в любой коннотации людям понятно. Даже тем, кто никогда и никак с ней не сталкивался. И под слово "война" логично подвёрстываются все ограничения – прежде всего, передвижения, местного и глобального. Под него подвёрстываются патрули на улицах. Необходимость иметь при себе самим же тобой заполненный аусвайс, бланк с указанием своих данных и причин, по которым ты вышел за пределы квартиры. И видимо, любой срок ограничительных мер (никто пока не понимает, сколько это продлится, пару недель, больше, кто знает?).
Заболевшие – это раненые, умершие – это погибшие, остальные под замком, как в зонах оккупации
Войны бывают разные. Видимые и невидимые. С терроризмом, кибервойны. Но ни одна война после Второй мировой не останавливала привычного уклада жизни практически во всей Европе, не имела такого охвата во всём мире, точно не вынуждала целые народы уходить в самоизоляцию, прятаться по домам под присмотром патрулей на улицах. Съеденная где-то кем-то летучая мышь спровоцировала сценарий Третьей мировой. Заболевшие – это раненые, умершие – это погибшие, остальные под замком, как в зонах оккупации. Но всё же это эпидемия XXI века: статистика обновляется в режиме реального времени, социальные сети разносят информацию и дезинформацию быстрее СМИ, образование переходит на электронные носители, платформы открывают доступ к фильмам и спектаклям, концертам и выставкам. Интернет становится окончательно нашим всем.
Ни один человек сегодня не может ответить на вопрос, каков exit plan, в каком состоянии мир выйдет из этой войны. Сколько бизнесов рухнет, как просядет экономика, как справятся люди, сколько они потеряют и сколько им понадобится времени, чтобы восстановить потерянное, как страны и правительства будут выползать из нынешней ситуации приостановленной привычной жизнедеятельности? Войти в чрезвычайное положение, похоже, проще, чем из него выйти. На слово "война" можно списать всё. Но слово "мир" потребует своего. Если вы скажете, что до этого сначала надо дожить, мне будет нечего вам возразить.
Смотри также Тест на вирус. Юрий Федоров – о полном карантине
Ещё вчера, когда китайцы закрыли на карантин целые города и веси, когда под запретом на передвижение оказались 780 миллионов людей в КНР, все говорили: только Китай, с его привычкой к жесткости и выработанным диктаторскими десятилетиями инстинктом подчиняться решениям сверху, может справиться с такой проблемой. Но вот при всех правильных словах и подробных объяснениях, призывах к единству и солидарности в тяжелую минуту, но по сути ровно те же решения принимает свободная Европа. И не сразу, но люди подчиняются. Не с первого захода, не с первых ограничений. На первые ограничения французы, например, ответили массовыми гуляниями под отрытым весенним небом. И вот тогда из рукава был вытащен условный Мао Цзэдун (нет-нет, конечно генсек Си Цзиньпин), и это сработало. Я не знаю, как к этому относиться, но явно это оправдало себя в Китае.
Я не знаю, каким выйдет из этой войны мир. Станет ли он более закрытым, испугавшись заразы, которой плевать на границы, как их ни закрывай. Или, наоборот, объединит силы, умы и средства в поисках вакцины и возможностей адекватно и оперативно реагировать и справляться с подобными ситуациями в будущем. Придавленный "короной", он пойдет или в одну, или в другую сторону. Эта геополитическая часть exit plan пока тоже пока туманна.
Но вот на улице раздался чей-то смех, сломав тишину, и ты радуешься, как будто никогда раньше не слышал смеха. Удивительные времена. Больше всего хочется огромного праздника, когда и это пройдет.
Наталья Геворкян – журналист
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции