Семь недель локдауна во Франции. Осталось жить в таком режиме ещё несколько дней, и с 11 мая постепенно начнут ослаблять жесткие условия карантина. Это означает, что люди, которые не могут работать удаленно, смогут вернуться на работу, что не нужно будет каждый раз перед выходом из дома заполнять (в бумажном или электронном виде) специальную форму, которая регламентирует причины, дающие основания покинуть своё жилище. Это означает открытие начальных школ, постепенное оживление торговли, реанимацию сельскохозяйственных рынков. Очень надеюсь, что откроют скверы и парки. На первом этапе это не коснется ресторанов и кафе. Им придется подождать своей череды – середины июня, если все в стране пойдёт нормально.
И после ослабления карантина маски обязательны в транспорте, магазинах, публичных местах, как и сохранение дистанции. В школах раздвинут парты, в учреждениях – столы, а в ресторанах, когда придет их время, возможно, соорудят прозрачные барьеры между столами, тоже, впрочем, раздвинутыми. В самолетах, не исключено, уменьшат количество мест, но это пока предмет обсуждения. Впрочем, на первом этапе выхода из карантина во Франции удаляться можно будет максимум на 100 километров от дома, так что о самолётах думать рано. Пока не будет концертов, театров, кинотеатров, крупных музеев. На этой неделе Эммануэль Макрон собирается рассказать, каким правительство видит ближайшее будущее страны.
Должна признаться, я с большим интересом наблюдаю за французским президентом. Никто не был готов к ситуации, в которой оказались страны и правительства в связи с пандемией. На веку нынешних глав государств такой ситуации не было. Она обрушилась как сель, как лавина. Временной люфт между вспышкой в Китае и последовавшими вспышками в Европе не был использован, многие страны Европы оказалась неготовыми принять удар, то же самое относится и к США, и к России, хотя у двух стран времени было ещё больше. Всем лидерам избиратели это припомнят. Кроме тех, кого избиратели не волнуют.
Смотри также Потрачено впустую. Иван Беляев – с размышлениями о карантине
Прочла в The Financial Times, что Макрон считает своей ролевой моделью Шарля де Голля. Конечно, в кризисной ситуации обыватель вспоминает о правительстве и ждет от него адекватных шагов, снятия с общества стресса, ожидает силы, заботы, успокоения и помощи. Рейтинг популярности президента Франции за время локдауна вырос и в какой-то момент замер как бы в ожидании, отражая хрупкий баланс между надеждой и отчаянием общества. Сейчас показатели популярности поползли вниз, социологи дают очень большой разброс, от 1 до 8 пунктов. Посмотрим, что будет по мере выхода из карантинного оцепенения и возвращения в совсем не радостную реальность. Все цифры известны: каждый седьмой француз теперь частично безработный и получает компенсации от государства, бюджетный дефицит, по прогнозам, достигнет самого высокого послевоенного уровня в 9%, 8 недель изоляции обойдутся стране в 120 миллиардов евро, за этот период ВВП ужался на 32%. И это только начало кризиса, чего правительство не скрывает.
Многие мои знакомы и некоторые друзья готовы критиковать Макрона за всё, даже за то, что он использовал маску, когда посещал новый госпиталь, развёрнутый военными. А масок в тот момент в стране не хватало. Этот начальный период нехватки всего и вдруг обнажившихся проблем с медициной, которая считалась одной из лучших в мире, был особенно болезненным. Для всех. И всё же это самое последнее, в чем можно упрекнуть лидера страны в период пандемии, лучше ему быть здоровым и деятельным, а не наоборот.
42-летний Макрон не входит в возрастную категорию риска. Глядя на него, невольно вспоминаешь рекламу батарейки, которая всё работает, работает и работает. Президент ездит по стране, встречается с людьми, заходит в супермаркеты, больницы, научные центры. Перед открытием начальных школ он встретился с учителями одной из школ в Пуасси. Заезжал в не самые благополучные кварталы, чтобы подержать тех, кто живет в сложных условиях. Несколько раз обращался к народу. Этот технократичный и прагматичный лидер не всегда умеет найти точную интонацию в ситуации, которая требует от него проявления человеческих, а не только лидерских качеств. Но он меняется, он пытается, его выступления становятся теплее, что ли, не знаю даже, как точнее сказать. В нём есть эмпатия. Он не пытается ни на кого переложить ответственность, не боится говорить об ошибках. Ему пришлось из-за кризиса переверстать всю свою программу, в том числе программу реформ, фактически приостановить ее. Макрон намеревается бороться за единую Европу, он надеется, что травма, спровоцированная пандемией, сделает мир лучше, более сплоченным, готовым помогать менее сильным. Он считает, что многие ценности будут пересмотрены, но остается либералом и демократом. И, как мне кажется, становится немного романтиком.
Макрон оказался перед очень сложным выбором: будущее страны или его будущее
Президенту и его правительству предстоит выводить страну из кризиса. После войны, как он сам назвал этот период. Не отсюда ли образ де Голля? В ситуации, которую ни Макрон, ни его союзники, ни его оппоненты не могли представить в 2017-м, когда он избирался президентом. В ситуации, когда и через полгода деловая активность компаний будет на 30% ниже. В ситуации, когда и через полгода безработными могут оставаться 5 миллионов человек. В ситуации, когда туристические поездки из-за границы возобновятся не раньше 2021 года. В ситуации, когда люди будут зажимать деньги в кулаке на черный день, опасаясь тратить, опасаясь повторения локдауна, опасаясь кризиса, опасаясь всего. В ситуации после локдауна, который спровоцировал то, что можно назвать the perfect storm. В ситуации, когда разумность самого локдауна и тотальной остановки страны будет препарироваться и анализироваться постфактум и, можете быть уверены, подвергаться критике. То есть выходить из кризиса придётся в почти невозможной ситуации.
Смотри также В ожидании звёздного неба. Алексей Цветков – о радиусе свободы
Президент Макрон оказался перед таким вызовом за два года до новых президентских выборов, когда каждое прагматически верное, но непопулярное в обществе решение по выходу из кризиса может стоить ему кресла главы государства. Когда для спасения страны понадобятся неординарные шаги, когда "так, как это обычно делается во Франции" может не сработать или точно не сработает. Он оказался перед очень сложным выбором: будущее страны или его будущее.
Молодой президент пришел к власти при поддержке тех, кто голосовал за реформы, и тех, кто не хотел, чтобы во втором туре победила Марин Ле Пен. Подозреваю, вторых было больше. Эммануэль Макрон приостановил реформы ещё до начала пандемии, а теперь в ситуации кризиса вернуться к ним еще сложнее. Я спросила француза, крупного бизнесмена, который голосовал за Макрона в 2017 году, будет ли он голосовать за него на следующих выборах, есть ли у Микрона вообще шанс быть переизбранным? Он ответил: "Я проголосую за республиканца, но в любом случае уже ничего не изменишь в стране без насилия (имеется в виду проведение реформ, невзирая на массовые протесты и общественно-политическое противодействие). Экономические проблемы – главная проблема так называемых латинских стран. Мы разрушили эту проблему и заменили социальной поддержкой, при этом не имея понятия, как и чем это оплачивать. Очень сложно сказать французам, что начиная с завтрашнего дня пенсионный возраст будет 67 лет. Очень трудно сказать им, что правительство не станет больше оплачивать кинезитерапию или отпуск на курорте. Очень сложно сократить социальные программы, а в сильно ухудшавшейся ситуации сделать это ещё сложнее. Гораздо проще сказать: немцы должны помочь тем, кто слабее. Будущее страны или будущее президента Макрона? Ты спрашиваешь, будет ли Эммануэль Макрон переизбран. Отвечаю: да".
Наталья Геворкян – журналист
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции