В прошлом году, во время празднования очередной годовщины победы над нацизмом, британский ветеран войны Гарри Биллиндж сказал в интервью BBC: то, что говорится в наши дни о Второй мировой войне, это в основном "чушь собачья" (ветеран употребил более грубое выражение, но общий смысл я передал). "Не надо меня ни за что благодарить. Не надо говорить, что я герой. Все герои мертвы", – сказал он. С такой оценкой согласился и его американский товарищ по оружию Леонард Крио, заявив, что находит культ немногих доживших до наших дней участников войны абсурдом. "C каждым годом вокруг нас воскуривают всё больше фимиама, ведь нас осталось совсем мало, скоро дойдет дело до последнего, какого-нибудь ничтожного клерка или повара – и что?"
Британский историк Кит Лоу, автор бестселлера "Варварский континент: Европа после Второй мировой войны", цитирует и других ветеранов, с горечью оглядывающихся вокруг себя и приходящих к выводу о том, что современники не имеют ни малейшего понятия о том, каково на самом деле это было – оказаться в жерновах самого кровавого побоища в истории человечества. Историк идёт против течения, нарушает негласное табу, когда пишет в газете The Guardian: "Слишком долго нам скармливали упрощенный взгляд на Вторую мировую, как просто на борьбу абсолютного добра с абсолютным злом. В этом году у нас есть шанс поразмышлять снова". Лоу даже рискнул выразить удовлетворение тем, что из-за пандемии коронавируса торжества по случаю 75-летия победы над нацизмом по всему миру проходят до предела скромно. "Масштабы празднования резко снижены, и это хорошо", – пишет он.
Лоу вовсе не пытается поставить нацистов и участников антигитлеровской коалиции на одну доску. С нацизмом как раз всё ясно, и не надо объяснять, какое горе и почему эта идеология и практика принесли немцам и всему человечеству. Но писатель считает, что "празднования годовщин победы в последние годы стали превращаться в нечто токсичное, вносящее раскол и рознь". Он не видит повода для бездумного триумфализма и призывает к более беспристрастному, более человечному взгляду на те неимоверные горести и беды, которые несла война всем без исключения. "Те, кто дожил до 1945 года… понимали, что война не есть нечто великолепное, овеянное славой, а что-то ужасное и отвратительное, из чего ни одна страна не вышла без морального ущерба… Мы совершенно неспособны оценить нравственную тяжесть выбора, который приходилось делать – особенно, когда дело касалось массированной авиабомбардировки немецких городов или нашей готовности оставить Сталину Восточную Европу в 1945 году", – пишет он.
В Британии планировали отметить 75-летие победы над нацизмом весьма широко: с салютами, концертами, парадом ветеранов в центре Лондона, народными гуляниями и фестивалями, которые предполагалось растянуть на три праздничных дня. Примерно то же самое должно было происходить и во всей Европе. Теперь разве что королева Елизавета II выступит с телеобращением к нации 8 мая в 21:00 по местному времени, ровно в тот же день и час, когда ее отец, король Георг VI, обратился к британцам по радио 75 лет назад, поздравив их с великой победой. Ещё предполагается всем вместе спеть легендарную песню We'll Meet Again ("Мы встретимся снова"), которую в годы войны исполняла певица Вера Линн и которая стала неофициальным гимном надежды, своего рода британским аналогом стихотворения "Жди меня, и я вернусь". Песня теперь стала символом стойкости в борьбе против невидимого врага – вируса, недаром королева закончила этими словами и свое предыдущее обращение к нации, в котором призвала дисциплинированно выполнять медицинские предписания, но не предаваться унынию.
Трудно придумать, что хорошего можно сказать про COVID-19 и его разрушительное шествие по земному шару. Но, вслед за Китом Лоу можно предположить, что вирус, вероятно, смягчил, пусть временно, остроту противоречий между Россией и Западом. Дежурная антизападная риторика Кремля слегка притихла. Из-за пандемии отложили и грандиозное празднование 75-летия победы над нацизмом в Москве, подготовке к которому уделялось чрезвычайное внимание. Именно поэтому оно грозило стать новым камнем преткновения в отношениях России и мира, могло бы обернуться скандалом. Большинство западных лидеров не собирались принимать приглашение Путина. Даже вполне симпатизирующий российскому лидеру президент США Дональд Трамп накануне вспышки пандемии заявил о том, что не поедет в Москву, очевидно, не желая давать своим политическим противникам дополнительную амуницию в предвыборной борьбе.
Такой моральный бойкот (в Россию, видимо, были бы из многих мировых столиц отправлены официальные лица второго ранга) не мог быть воспринят Кремлем иначе как оскорбление и, вероятно, спровоцировал бы обострение пропагандистской войны. Но неужели в Кремле питали иллюзии о том, что напоминание о былой союзнической солидарности в борьбе с общим врагом могло заставить западных лидеров забыть о своих претензиях к российской внешней политике? Впрочем, возможно, Владимира Путина напрасно подозревают в потере связи с реальным миром. Можно предположить, что российский лидер прекрасно понимает: такое празднество вряд ли может быть воспринято Западом как примирительный жест. В Москве вряд ли забыли высказывание премьер-министра Великобритании Бориса Джонсона, который в свою бытность министром иностранных дел заявил: "Раньше я действительно полагал, как, я думаю, считали до меня многие министры иностранных дел и премьер-министры, что мы могли бы начать всё заново с Россией. Что это великая страна, с которой мы боролись против фашизма. Когда я понял, как я ошибался, это стало для меня очень большим разочарованием".
Скорее, речь идет о продуманной тактике Москвы. На заседании Совета по внешней и оборонной политике, посвящённом годовщине окончания Второй мировой войны в Европе, говорилось: "Идея о том, что возвращение исторической памяти может помочь преодолеть политические противоречия и враждебность, уступила место пониманию памяти как ещё одной сферы, в которой можно набирать политические очки". Политолог Фёдор Гайда подсказал Кремлю: "Если искать общего с европейскими бюрократами врага, то Польша будет первым кандидатом". В декабре прошлого года, когда подготовка к празднованиям уже началась, но об угрозе пандемии мало кто подозревал, президент России, по выражению британского журнала The Economist, "начал одно из самых крупных пропагандистских наступлений за все 20 лет своего правления".
Это была свирепая атака на Польшу, которую глава российского государства обвинил в развязывании, наряду с гитлеровской Германией, Второй мировой войны. Зачем ему это понадобилось? Возможно, расчёт и на самом деле был, точно по совету Гайды, на то, что ЕС, недовольный нарушениями демократических норм со стороны польского правительства, не станет за Варшаву заступаться. Но ЕС заступился – и весьма энергично, увидев в этой атаке нападение не только и не столько на Польшу, сколько попытку дестабилизировать всю систему отношений, сложившуюся после окончания холодной войны. "В этом и состояла центральная цель всей внешней политики Путина последних двух десятилетий", – пишет Энн Эпплбаум в американском журнале The Atlantic. И напоминает о том, какую ярость Москвы вызвала сентябрьская резолюция Европарламента, которая подчеркнула роль пакта, заключённого Сталиным с Гитлером, в развязывании войны, осудила "фашизм, сталинизм и другие тоталитарные и автократические режимы", а также призвала к "стойкости перед лицом современных угроз, стоящих перед демократией".
Был бы Сталин жив, ему точно надо было бы сильно обидеться. Но Путину? Неужели такая уж прямая, неразрывная нить связывает его с советским тираном? Но, наверное, российский президент, как всегда, прежде всего думал о реакции домашней аудитории. "Российская власть хотела бы использовать память о советской победе над нацистами для укрепления своих позиций, надеясь, что русские будут ассоциировать нынешних обитателей Кремля с историческими триумфами", – замечает The Economist.
Что же будет дальше? Ведь не век же будет продолжаться эпидемия. Логично предположить, что прежние противоречия не исчезнут, но обострятся. Об этом говорят и некоторые принимаемые Россией решения. Например, об изменении официальной даты празднования окончания Второй мировой войны. В мае 1945 года Сталин добился отдельного подписания акта капитуляции Германии после того, как нацисты уже сдалась накануне. Была заявлена "претензия на отдельность", на то, чтобы исторически не обязательно было считать эту победу общей. 8 мая – на Западе, 9 мая – в России. Выходит, Путин решил продолжить и развить сталинскую традицию и отделиться от Запада также и датой окончания Второй мировой войны. Западные страны будут праздновать 2 сентября, а Россия – 3-го.
Япония отреагировала на это решение резко, ведь для японцев эта дата чрезвычайно чувствительна, она символизирует национальное унижение. Премьер-министр Синдзо Абэ заявил, что ни в коем случае не будет в таких "празднованиях" участвовать. Но зато такая позиция вызвала горячее одобрение в Пекине. Китайские эксперты пишут, что решение Москвы предвещает "дальнейшее укрепление российско-китайских связей". Некоторые заходят так далеко, что связывают перенос даты напрямую с пандемией коронавируса и вызванными им "глубокими изменениями в международных отношениях". Намёк понятен: США и другие западные страны винят Китай в том, что тот не проинформировал вовремя остальной мир о характере и масштабах беды. Всё громче звучат голоса, требующие наказания Пекина.
Китайское правительство ощетинилось и готовит ответные меры. Профессор пекинского Университета международных отношений Гао Фей заявил, что в результате эпидемии мир "поделится на два враждебных лагеря… Изменение даты окончания войны – это ясный сигнал, что Россия встает в этом споре на сторону Китая". Запад невольно толкает Москву и Пекин в объятия друг к другу, и это может привести к формированию не только экономического, но и военно-политического альянса. Впрочем, России в этом союзе вряд ли уготована ведущая или хотя бы даже равная роль.
Андрей Остальский – лондонский политический комментатор
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции