Пандемия как прикрытие

Марьяна Торочешникова: 11 мая Владимир Путин объявил об окончании в России режима нерабочих дней, который продолжался с конца марта. И на протяжении всего этого странного карантина, признаюсь, мы хотели запустить рубрику с названием "Под шумок" – о том, что в то время, пока люди сидят в самоизоляции, успевают сделать чиновники: какие проекты протолкнуть, какие законы принять. В сегодняшней программе мы расскажем как раз о двух историях, связанных с тем, что происходило во время карантина без присмотра общественности.

Сегодня, 12 мая, в один из портов Ленинградской области приходит "ценный груз" из Германии: это урановые отходы. Вообще, в России их накопилось уже больше миллиона тонн, но Росатом решил приобретать за границей новые. Для чего – выясняла Анастасия Тищенко.

Россия копит ядерные отходы

Помимо прочего, экологи и правозащитники возмущены тем, что этот контракт, по которому из Германии в Россию поставляют урановые отходы, не только не обсуждался с общественностью, но и до сих пор не опубликован. Вот что рассказал инженер-физик, эксперт программы "Безопасность радиоактивных отходов" Андрей Ожаровский.

_{Видеоверсия программы}

Андрей Ожаровский: Во-первых, это просто этически неприемлемо – отходы уранового производства из одной страны, более богатой, с более высокими экологическими стандартами, перевозить в Россию, где отношение к экологическим стандартам более спокойное, чем в Германии. Но если говорить по сути, то это химически опасное вещество, гексафторид урана. При нагревании свыше 57 градусов он превращается в газ, при разгерметизации контейнеров реагирует с водой и при определенных условиях образует облако плавиковой кислоты HF, а это отравляющее вещество. По британским данным, в радиусе 32 километров от места разгерметизации контейнеров может образоваться смертельная концентрация HF.

Андрей Ожаровский

Не исключены опасности при транспортировке. Транспортировка происходит в толстостенных железных контейнерах, и это хорошо, но контейнеры оборудованы кранами, потому что надо каким-то образом переливать это вещество из одного контейнера в другой, когда они уже придут на остановки обесфторивания, например. Поэтому есть сценарий железнодорожной катастрофы, когда контейнер не разгерметизируется, и все происходит хорошо, а есть сценарий, когда при международной аварии сносится устройство перелива и происходит разгерметизация, и тогда все плохо.

1 миллион 200 тысяч тонн этих самых отходов – отвального гексофторида урана – хранится сейчас в России на четырех российских уранообогатительных предприятиях. Обогащение урана не может работать, не производя этот вид отходов. Поэтому, конечно, завозить к нашему миллиону с лишним тонн отходов еще и немецкие – понятно, что это означает просто позволить немецкой корпорации URENCO избавиться от этих отходов и замаскировать их среди таких же гор отходов в России.

Росатому это выгодно – немцы им платят. Контракт не опубликован, они ушли из-под общественного контроля и могут напрямую врать. Их основной тезис, что это никакие не отходы, а ценное сырье. Вот у нас валяется 1 миллион 200 тысяч этого "ценного сырья", мы не понимаем, что с ним делать, и избавиться от него можно только к 2080 году, а они везут еще немецкое, рассказывая какие-то сказки, что у нас можно сделать с ним что-то полезное. Если бы здесь все было чисто, Росатому надо было бы опубликовать контракт и обсуждать его, доказывать свою правоту. Они этого не сделали – значит, им есть что скрывать.

Марьяна Торочешникова: Возмущенные ввозом в Россию из Германии урановых отходов граждане устраивают онлайн-пикеты или живое пикетирование там, где позволяют обстоятельства, собирают подписи под обращением к властям России и Германии, а также к руководству энергетических концернов, германских и Росматома, с требованием немедленно прекратить поставку урановых отходов в страну. Это обращение размещено на сайте российского отделения "Гринпис". Говорит руководитель Энергетического проекта "Гринпис" в России Рашид Алимов.

Рашид Алимов: Экологические организации видят, что эти транспортировки в Россию происходят не для того, чтобы провести обогащение, не потому, что так нужен уран, который можно дообогатить из этих хвостов, а именно потому, что это такая головная боль, которую компания URENCO не хочет иметь у себя в Германии и поэтому отправляет в Россию. А в России повышаются экологические риски, причем не только для нынешнего, но и для будущих поколений.

Рашид Алимов

Места хранения видно из космоса, в том числе их можно видеть на Google Maps в районе четырех городов в России, а сейчас это, по нашим данным, идет в Новоуральск Свердловской области. В случае каких-то инцидентов, пожаров и так далее из-за химической опасности в первую очередь летальная концентрация возможна на довольно большом расстоянии, от километра до десятков километров. Тут вопрос в том, на сколько лет спроектированы контейнеры.

Понятно, что экологические риски – это не только риск, это еще и определенные финансовые расходы. Рано или поздно их будут переупаковывать в новые контейнеры. Требования безопасности со временем становятся только строже, поэтому на хранение всего этого нужны все новые и новые расходы. А вообще говоря, речь идет об очень значительных периодах времени. В ближайшую сотню или более лет радиационная опасность этого материала, безусловно, будет сохраняться, и понятно, что химическая опасность актуальна при хранении и будет требовать дополнительных расходов.

Марьяна Торочешникова: Несмотря на отмену в России режима рабочих дней, Владимир Путин разрешил губернаторам самостоятельно устанавливать этапы, по которым люди будут выходить из карантина. Например, в Москве достаточно серьезные ограничения действуют до 31 мая, но уже 12 мая в городе начали работать промышленные предприятия и стройки. Примерно то же самое произошло и в Московской области. Однако за то время, пока люди сидели на карантине, чиновники успели подсуетиться и провели так называемые "общественные обсуждения" строительных проектов.

Строительные конфликты для Москвы и Подмосковья не редкость. Люди часто бывают недовольны тем, как чиновники обходятся с жителями города и области, не интересуясь их мнением, строят прямо во дворе новые многоэтажки, введут уплотнительную застройку, вырубают парки, прокладывают там автодороги. Но вот в этот раз история усугубилась еще и тем, что у людей фактически не было возможности этому противостоять – ни на какие пикеты и митинги не выйдешь, в публичных общественных слушаниях не поучаствуешь. Власти придумали проводить вместо публичных слушаний, предусмотренных Градостроительным кодексом, общественные обсуждения онлайн. О том, как все это проходило и к чему привело, расскажет Иван Воронин.

Стройки реальные, слушания - виртуальные

В большинстве московских районов эти общественные обсуждения онлайн завершились 10 мая, и скоро людям должны сообщить о результатах, о том, как они бодро проголосовали за те предложения, которые выдвинули чиновники. Конечно, большинство жителей не верят в прозрачность таких обсуждений. Слово муниципальному депутату района "Черемушки" Юлии Щербаковой.

Юлия Щербакова: Аналог этих общественных слушаний мы могли наблюдать на выборах в Мосгордуму в тех районах, где были электронные голосования. Вера в эту процедуру уже тогда была подорвана, люди не верят, что можно прозрачно и честно провести какие-то обсуждения. Были замечания по поводу того, что голоса накручивались и так далее. Собственно, слава "Активного гражданина" вообще идет именно в этом контексте. К тому же многие столкнулись с тем, что не смогли зарегистрироваться и получить доступ: несмотря на то, что люди живут или имеют собственность в районе, у них не было возможности поучаствовать.

Там дается где-то около двух недель или десяти дней на голосование, и вот у нас в Черемушках, получается, четыре проекта завершились 26 апреля: два по планировке и два по проектам землепользования. И там еще был такой момент, что голосование у нас заканчивалось в воскресенье вечером, а в пятницу вечером мы видели, что по проектам проголосовало плюс-минус 500 человек, то есть где-то 400, где-то 700. Они отключают статистику, и в субботу и воскресенье мы не видим, сколько человек пришли проголосовать, а результаты узнаем только 3 июля.

При этом если раньше протокол по публичным слушаниям открыто публиковался на сайте префектуры, мы видели протокол, могли отследить фамилию, имя, отчество, кто это, что это и какой там был отзыв, то сейчас протокол составляет городская комиссия, то есть Москомархитектура, он не выкладывается, и мы можем запросить только выписку по своему мнению. А зачем мне выписка по моему мнению, если я и так его знаю? Мне интересно посмотреть, что там еще кто наголосовал.

Понимаете, насколько все закамуфлировано? Грубо говоря, 3 мая они придут и скажут: у вас вместо 500 проголосовали 2 тысячи человек, и 1500 за. И мы можем только пытаться вскрывать это, говорить об этом. Мы обсуждаем это с депутатами, возможно, сделаем еще какое-то совместное заявление уже по прошествии времени. Сейчас я в первую очередь жду ответа на наше обращение, ко мне должна вернуться исполнительная власть, и я думаю, что по результатам мы будем делать какие-то последующие обращения. Может быть, фантазия подскажет еще какие-то опции протеста.

Марьяна Торочешникова: Довольно скандальная ситуация сложилась и в Гагаринском районе Москвы, где на обсуждение вынесены проекты переустройства сразу двух земельных участков: один пустует, а на другом расположена гостиница. Рассказывает глава муниципального округа "Гагаринский" Елена Русакова.

Елена Русакова: Оба участка окружены жилыми домами, и оказалось, что жители этих домов не могут принять участие в общественном обсуждении. Они получают сообщения с портала: "Вы находитесь вне границ территории общественного обсуждения". Территорией общественного обсуждения является только территория предполагаемой стройплощадки, что, конечно, за гранью здравого смысла. Жители это восприняли как предельное издевательство, ведь если строительство предполагается буквально под окнами, то люди считают, что это непосредственно затрагивает их права, их качество жизни, и они должны принимать участие в обсуждении. Поэтому жители пишут протестные письма.

Елена Русакова

Ситуация усугубляется еще и тем, что не были извещены депутаты: Совет депутатов и администрация муниципального округа не получили никакой информации об общественном обсуждении, мы случайно узнали об этом от своих избирателей. Соответственно, мы не получали материалы по проекту, не получали информации о том, каким образом мы можем принять участие в этом обсуждении. Я, например, попробовала зайти на эту страницу обсуждения, и оказалось, что я не могу там зарегистрироваться ни как житель, ни как депутат. У нас весь Совет депутатов воспринял это как унизительные обстоятельства.

Вообще-то Советы депутатов так не работают. Мы – орган власти, представительный орган, мы должны получать официальные документы и инструкции. А если там возможность участия депутата так спрятана, что ее невозможно разыскать, не выйдя на службу поддержки, то это, простите, не считается. Мы на это просто не согласны. Понятно, что это грубое манипулирование, то есть политика такова, что застройщик должен быть полновластным хозяином на территории, он может что угодно сносить и что угодно застраивать. Мы выступаем против этого.

Марьяна Торочешникова: В Останкинском округе Москвы, по свидетельству муниципального депутата этого округа Сергея Цукасова, власти прибегли к излюбленному способу действий.

Сергей Цукасов: Вся эта система голосования абсолютно подконтрольна, непрозрачна и вызывает много нареканий и недоверие жителей. Недаром за "Активным гражданином", где проходит голосование, уже давным-давно закрепилось прозвище "Фиктивный гражданин". Несмотря на это, они, как мы знаем, вынуждают работающих голосовать по заданной схеме, принуждают их регистрироваться на "Активном гражданине", дают им соответствующие указания, и, таким образом, голоса жителей специально разбавляются модулируемым голосом работников ГБУ "Жилищник", социальной сферы, тех, кто зависит от московской власти.

Сергей Цукасов

Схема везде одинаковая. Как работники участвовали в публичных слушаниях, несмотря на то что по Гражданскому кодексу РФ они не должны участвовать, так и здесь, в общественных обсуждениях, они участвуют и будут голосовать по указке. Если бы при публичных слушаниях не было нагона массовки, о котором мы тоже знаем из прошлой жизни, когда еще голосовали в офлайне, специально сделанных отзывов от несуществующих людей и системы кордонов, не допускающих всех желающих к участию в собраниях по публичным слушаниям, я уверен, что во всех районах, где задумана эта уплотняющая застройка, голосование было бы не в пользу этих проектов.

Марьяна Торочешникова: Чего именно боятся жильцы вашего района?

Сергей Цукасов: Проблемы везде стандартные – это уплотнительная застройка, точечная застройка, вырубка зеленых насаждений, увеличение количества населения в этих реновируемых кварталах в два-четыре, а то и более раз. Это огромная высотность, несмотря на обещания мэра Москвы строить не небоскребы, а дома в 6–14 этажей. Таких практически нет в проектах реновации. У нас, например, по проекту вместо пятиэтажек дома от 18 до 24 этажей. Это недостаточное, на наш взгляд, количество детских дошкольных учреждений, школ, это будущие проблемы с парковкой из-за переуплотнения населения в реновируемых кварталах и в целом ухудшение качества жизни, снижение комфорта жизни москвичей.

До сих пор нигде не удалось путем публичных слушаний и общественных обсуждений поставить заслон или реально переработать проект. Нас не слушают и не собираются это делать. Они хотят по-прежнему все распределять из одного центра, с Тверской, 13, решать, где какое посадить дерево, где какой построить дом, где какую проложить дорогу.

Для москвичей, готовых решать свою жизнь самостоятельно, для свободных людей в нашем городе такая система управления неприемлема. Поэтому мы все время натыкаемся на эти противоречия и везде видим градостроительные конфликты. И пока московская власть не станет на равных сотрудничать с местными сообществами, с органами местного самоуправления, с оппозиционными фракциями в Московской городской думе, так и будут происходить попытки, которые можно сравнить с действиями оккупационной администрации среди завоеванного ею населения.

Марьяна Торочешникова: В прошлом выпуске программы мы рассказывали истории иностранцев, которые застряли в России из-за пандемии коронавируса. И среди них была история гражданина Кубы Джуниора Родригеса Санчеса, чье положение было крайне тяжелым еще и из-за обострившегося заболевания. Эту историю увидели посетители нашего ютьюб-канала Радио Свобода или, может быть, услышали в эфире неравнодушные граждане. О том, что было дальше, расскажет Анастасия Тищенко.

"Если бы я не рассказал обо всём, я бы уже умер"