Ноу-хау Путина – уголовный капкан для оппозиции. "Грани времени" с Мумином Шакировым

Государственная дума РФ в трех чтениях одобрила законопроект, запрещающий баллотироваться на любые выборные должности кандидатам, ранее осужденным за преступления средней тяжести. Речь идет в том числе о статье о неоднократном нарушении правил проведения митингов, по которой ранее отбывали наказание активисты оппозиции Ильдар Дадин и Константин Котов.

Подводим итоги 19-й недели 2020 года с политиком Дмитрием Гудковым и кинопродюсером Сергеем Сельяновым.

^{Видеоверсия программы}

Мумин Шакиров: Мой гость по Skype сегодня – Дмитрий Гудков. Дмитрий, когда Владимира Путина называют "политическим животным с хорошей чуйкой" (так сказал один из наших экспертов) – это оскорбление или лестная характеристика для альфа-самца?

Дмитрий Гудков: Скорее всего, лестная характеристика для альфа-самца. Но у него не то что хорошая чуйка, ему повезло с ценами на нефть. Практически 20 лет у Путина была возможность наполнять бюджет за счет сверхдоходов от продажи нефти. Но, похоже, нефтяная халява закончилась.

Мумин Шакиров: В России выявлено больше 270 тысяч случаев заражения COVID-19. При этом второй день подряд Оперативный штаб фиксирует рекордное число смертей в сутки. Однако общее число смертей в России всё равно в разы ниже, чем в других странах с высокими масштабами заражения. В связи с этим всю неделю демографы, математики, специалисты по статистике, чиновники, журналисты и обыватели спорили, насколько можно доверять российским официальным данным и зачем Кремль решил смягчать карантин. Обо всем этом – в сюжете Алены Вершининой.

Догоним Америку!

Мумин Шакиров: Дмитрий, существует ли двойная отчетность или все-таки врут Путину, а Путин врет народу?

Дмитрий Гудков: И Путину врут, и народу врут. Недавно я ознакомился с графиком, и там видно, как в Курской, в Брянской и в других областях всё сводится к единой цифре. Например, они должны показывать число заболевших в день, например, 70 человек, поэтому если в городе 50, то в области будет 20, в городе – 40, в области – 30. Видно, что пытаются "нарисовать" нужную, "правильную" цифру. Оценка эффективности работы губернаторов могла поменяться и в зависимости от того, как они справляются с COVID. Здесь могут уже и Москву обманывать. Путин не готов платить за карантин людям. Кубышка – резервный фонд – это часы политической жизни Путина. Эти деньги ему нужны будут для того, чтобы обеспечить пожизненную власть. Он же ведь хочет ещё 16 лет править. Поэтому Путину нужно провести голосование по поправкам к Конституции, которые обнуляют его президентские сроки. Он не хочет совмещать это с выборами, потому что там наблюдатели – довольно сложная процедура, и он может проиграть. И он не хочет тратить резервы на то, чтобы помогать бизнесу и гражданам.

Мумин Шакиров: Кому сейчас больше нужно, чтобы граждане проголосовали за переписанную Конституцию: лично Путину или его окружению, чиновникам, которые много лет с ним и у власти?

Дмитрий Гудков

Дмитрий Гудков: Конечно, Путину. Путин понимает, что это все незаконно. Ему необходимо получить мандат от граждан, от общества, поэтому он хочет провести голосование. Он не уверен в этой процедуре, в результатах, именно поэтому отказался от референдума, от совмещения голосования с другими выборами. Если проводить по правилам выборов – там есть наблюдатели, кандидаты "за" и "против", там можно голосовать, агитировать, а они сделали абсолютно незаконную процедуру. Вы же не сможете проконтролировать, как подсчитают. Вот для чего ему это нужно.

Мумин Шакиров: Карантин или режим самоизоляции – почти два месяца. Обещанные деньги малый и средний бизнес в лучшем случае начнёт получать с 18 мая. Десятки миллионов человек работают в этой отрасли и живут от зарплаты до зарплаты. Наверняка у многих деньги уже закончились. Почему люди не выходят на улицы протестовать? Неужели страх перед полицией больше, чем страх перед голодом?

Дмитрий Гудков: Первая причина – все ещё надеются. Вторая причина – обычно должно пройти два месяца для того, чтобы осознать реальную катастрофу. А это – катастрофа, которая ожидает сегодня больше 10 миллионов человек, работающих в частной отрасли. Даже то, что обещано, – это какие-то копейки. Например, США на сегодняшний день потратили уже 3,2 триллиона долларов на поддержку населения, Япония – почти триллион долларов, Германия – 1,4 триллиона евро. А у нас в 10–15 раз меньше. У Путина хватило бы резервов – их почти 600 миллиардов долларов. У нас только в Фонде национального благосостояния – 125 миллиардов долларов (11 триллионов рублей). Ему хватило бы для того, чтобы выплатить всем, кто потерял работу, по 30 тысяч рублей. Возьмем даже максимум – 25 миллионов человек. Это будет стоить в месяц 750 миллиардов рублей, то есть меньше триллиона. А у нас 11 триллионов только в Фонде национального благосостояния. У нас регионы не получают никаких денег, бизнес не получает, люди не получают. И мне непонятно, почему наше правительство, Путин, в отличие от лидеров всех цивилизованных стран, почти ничего не делают, чтобы спасти людей, спасти бизнес. Как экономика будет существовать дальше – непонятно.

Мумин Шакиров: Госдума, приняв поправки, ограничила возможность независимых политиков или оппозиционеров, осужденных по 50 уголовным статьям, баллотироваться в следующих избирательных кампаниях. В то же время на выборах введут голосование по почте и расширят возможности для досрочного голосования. Нигде в мире никому не пришло бы в голову, что эти две новости взаимосвязаны. Почему в России это взаимосвязано?

Дмитрий Гудков: Власть понимает, что больше она не нравится людям, и победить даже на самых нечестных выборах она уже не может. И власть пытается бороться с двумя факторами, могущими помешать ей победить на выборах. Первый фактор – наличие сильных конкурентов. Второй – присутствие наблюдателей на избирательных участках. Действительно, в поправки включены больше 50 уголовных статей... По статье "Экстремизм" можно засудить любого оппозиционера, который напишет что-нибудь "неправильно" про полицейского или про судью. Там "дадинская" статья – человек три раза нарушил закон об организации митингов. Константин Котов вышел из метро "Университет", был задержан. Так он получил третий, по-моему, административный протокол. И сейчас он получил реальный тюремный срок. В поправки попали те статьи, по которым часто судят оппозиционеров.

Мумин Шакиров: Вот есть политик Егор Жуков, у которого три года условно. Он ваш соратник. Он может баллотироваться? Или эти поправки ограничили его возможности?

Дмитрий Гудков: Да, ограничили. По мнению следствия, он экстремист. Конечно, никакой он не экстремист, но в выборах участвовать он не сможет. Константин Котов в выборах участвовать не сможет. У моего товарища – Вячеслава Егорова из Коломны, который борется со свалками и мусорными заводами в Подмосковье, – тоже "дадинская" статья. Он был под домашним арестом полгода. Он не сможет участвовать в выборах. Хотя выборы в Госдуму, например, по Подмосковью, очень важны с точки зрения борьбы с "мусорной" мафией. И такие люди нужны в Государственной думе. Но Егоров не сможет участвовать. Это первое. Второе. У нас ужесточили требования к сбору подписей. Максимально допустимое число брака теперь не 10%, а 5%. А представьте, что вам нужно собрать за три недели 15 тысяч подписей для того, чтобы стать кандидатом в депутаты Госдумы, и вдруг у вас 750 ошибок – запятые не там проставлены или подпись выходит за рамки – это все считается ошибкой.

Мумин Шакиров: Сторонники Алексея Навального утверждают, что эти ограничения – против "умного" голосования. Как вам такая версия?

Дмитрий Гудков: Однозначно это против "умного" голосования, но не только против него, это против любых оппонентов власти. Оппонент власти, "неудобный" человек (неважно, он представляет Алексея Навального или еще кого-то) может быть сильным кандидатом. Даже в регионах есть такие и в парламентских партиях. Иногда бывает, что от КПРФ, от "Справедливой России" в регионах идут сильные кандидаты. Как сейчас, например, Михаил Тимонов в Московской городской думе. Это настоящий оппозиционер, но он выдвигался от "Справедливой России". Это против экологов, которые борются где-то в своих регионах, против любых потенциальных победителей на выборах, кто не устраивает власть.

Мумин Шакиров: Насколько пандемия ограничила силу протестов? Они переместились только в сеть? Или есть альтернатива, чтобы избиратели всё-таки услышали вас?

Дмитрий Гудков: Пандемия когда-то закончится. С одной стороны, она нас ограничила, и мы можем работать сегодня только в социальных сетях. Кстати, довольно успешно получается. Например, мы запустили сайт svoboduvsem.ru, где требуем объявления амнистии. У нас и законопроект уже внесен в Госдуму, и оппозиционные фракции уже поддержали, потому что мы организовали такую петицию. Конечно, никакие онлайн-митинги не смогут заменить настоящие митинги. С другой стороны, пандемия ударила и по власти. Сегодня большинство граждан нашей страны увидели Путина, который спрятался где-то в своем бункере, не помогает гражданам, бизнесу. Хотя все прекрасно понимают, что он лично имеет все возможности для того, чтобы им помочь, что у правительства есть огромные резервы, которые они не хотят тратить на то, чтобы помочь гражданам. Конечно же, рейтинги и Путина, и власти тоже идут вниз. Так что протест даже с большей силой проявит себя, начиная с осени.

Мумин Шакиров: Как у вас сейчас складываются отношения с Алексеем Навальным? Является ли он вашим единомышленником, партнером? Или у вас табачок врозь?

Дмитрий Гудков: Конечно, мы союзники. И на выборах в Московскую городскую думу нам удалось договориться по округам, мы не конкурировали, мы поддерживали друг друга. И я надеюсь, что и на выборах в Государственную думу нам удастся договориться. Я вообще стараюсь со всеми максимально объединять ресурсы, потому что никто в одиночку не сможет ничего сделать. Я сторонник коалиций и совместных кампаний, потому что именно объединение может вызывать синергию, которая позволяет добиваться результата.

Пандемия "стоп мотор"

Мумин Шакиров: На связи по Skype мой гость – кинопродюсер Сергей Сельянов. Сергей, сколько проектов вы приостановили или закрыли? И над какими проектами продолжаете работать?

Сергей Сельянов: Мы продолжаем работать над всеми проектами, которые в postproduction, это происходит на "удалёнке". Производительность труда падает, но тем не менее эта работа возможна. Мы остановили запуск одного проекта, дебюта. Мы его, я думаю, снимем осенью, это не принципиально для небольшой картины.

Мумин Шакиров: Обычно в это время во Франции проходит Каннский кинофестиваль, но он отменен из-за пандемии коронавируса. Пока планета досматривает уже снятые фильмы и сериалы онлайн, театралы и киноманы одновременно с надеждой и настороженностью ждут конца карантина. О том, как контактные виды искусства адаптируются к новому бесконтактному миру, расскажет Иван Воронин.

Кина не будет

Мумин Шакиров: Сергей, вам приходится корректировать или переписывать сценарии, как одна из героинь нашего репортажа Лариса Садилова, учитывая, что мир вокруг нас изменился? Если мы рассказываем о 1941 годе, то мы же не можем не замечать Вторую мировую войну. Можно ли рассказывать о 2020 годе, не замечая пандемию?

Сергей Сельянов: Разумеется, никак нельзя обойти этот кризис вниманием. Будем рассказывать разные истории. Во время войны были музыкальная комедия "Антон Иванович сердится", "Кощей Бессмертный", по-моему, тоже был во время войны. В кризисы позитивный контент более популярен. Приводят пример Великой депрессии в США, когда кинематограф был великим утешителем. Великая депрессия длилась, по-моему, пять лет. Все мы надеемся, что ещё месяц-другой – и жизнь вернется в свои берега с небольшими коррекциями, и кино будет тоже производиться как обычно. Говорят, что уже снята пара фильмов в мире (про Россию я не слышал пока), которые описывают коронавирусную ситуацию. И будут ещё такие фильмы.

Мумин Шакиров: Вы переписываете сценарии, вносите коррективы? Или все осталось по-прежнему?

Сергей Сельянов

Сергей Сельянов: Какие-то регионы уже подают сигналы, что они готовы принимать кинематографические группы при соблюдении требований, которые мы вместе с Роспотребнадзором разработали. Вероятнее всего, это произойдет не раньше июня. Какое-то время, пока действуют эти протоколы безопасности, конечно, придется вносить изменения. Тем, у кого съемочный период прервался в марте, уже будет сложно со сценами, связанными с любовью в разных ее проявлениях, любые близкие контакты, сцены с массовками придется отменять. Придется менять, корректировать, выносить на натуру многие сцены, которые были написаны в сценарии как интерьерные, поскольку там легче соблюдать эти правила, меньше опасности заражения, чем в относительно небольшом закрытом помещении.

Мумин Шакиров: Мир вокруг нас изменился. А те фильмы, которые уже сняты, теряют свою актуальность, потому что мы видим совершенно другую картину мира во всех странах? Или одни картины отомрут, а другие будут жить?

Сергей Сельянов: Если этот кризис продлится три года, то изменится очень много. Если через два-три месяца жизнь начнет выбираться на привычные рельсы, с какими-то коррекциями, с новыми привычками, то, в общем, нет. Было много эпидемий и более жутких кризисов... Первая мировая война имела очень большое значение для философии, для искусства. Люди впервые увидели, что можно миллионами убивать других людей. Но в основном и после Первой мировой войны по-прежнему в кино – сказки, героические и приключенческие, размышленческие истории. Нельзя сказать, что все человечество вдруг настолько изменилось, что ему нужно какое-то марсианское кино.

Мумин Шакиров: Кинотеатры сейчас закрыты, неизвестно, когда откроются, сколько месяцев будет длиться карантинное время. Пойдёт ли зритель в кино, учитывая, что его кошелек изрядно потрепался? Ведете ли вы переговоры с владельцами кинотеатров о том, чтобы снизить цены на билеты? Проделываете ли вы какую-то работу, чтобы вернуть зрителя в зал?

Сергей Сельянов: Мы много этим занимаемся сегодня. Вряд ли последствия кризиса мы расхлебаем раньше, чем через три-пять лет. К этому нужно быть готовыми, в том числе и в кинематографе. Кино и так очень сложный бизнес, низкомаржинальный, запасов у многих никаких нет, они будут выходить из этой ситуации очень непросто. Действительно, здесь всё зависит от зрителя. Мы разрабатываем различные возможные сценарии, как и весь кинематографический мир. Посмотрим на мировой опыт, который часто помогает...

Есть две версии. Изголодавшийся зритель, несмотря на то что денег стало меньше, выйдет в кинотеатры. Другой вариант противоположный: денег нет, кинотеатральный репертуар в первое время будет ослаблен... Некоторые кинотеатры, возможно, закроются, сборы будут небольшими. В общем, это будет тяжелый период в экономическом отношении. Мы и с Министерством культуры обсуждаем эти вещи, и между собой, и с Ассоциацией кинодистрибьюторов, с Ассоциацией продюсеров кино и телевидения. Мы все практически ежедневно разговариваем, думаем, какие релизы как выпускать в этой обстановке, какой маркетинг должен быть в этой ситуации, с каким призывом мы должны обратиться к зрителю, услышит ли он нас.

Мумин Шакиров: В России основные съемочные периоды приходятся на весну и лето. Сейчас весна и лето закрыты из-за пандемии. Означает ли это, что все те фильмы, которые планировалось снять в этом сезоне, переносятся на следующий год? Или нужно переписывать сценарии под осень-зиму?

Сергей Сельянов: Действительно, в этом сезоне будет запущено меньше новых фильмов, особенно больших. Совершенно верно, в конце октября обычно заканчивается съемочный сезон. А до этого нужно сделать подготовку. Небольшое число картин снимается большей частью в павильонах. И немного картин, которые заранее были запланированы, написаны на зиму. Зима – это очень красиво, это здорово, но короткий световой день. Начиная с ноября у нас уже очень трудно снимать кино. У нас не Калифорния. Поэтому следующий год пострадает в том смысле, что выпуск российских картин будет меньше.

Мумин Шакиров: Многие наблюдатели и критики пишут, что ситуацию могут спасти кинодромы: люди сидят в автомобилях и на большом экране смотрят картины. Это было модно в 50-е, в начале 60-х годов в Америке. Возможно ли это в России? В Москве лет 15–20 назад был один кинодром на Крылатских холмах, но он закрылся. Возможно ли возвращение кинодромов, учитывая, что кинотеатры пока не обеспечивают безопасность людей?

Сергей Сельянов: Наверное, возможно. Было такое в Москве и в Питере. Но это, что называется, ни о чем. Это экзотика, это маленький бантик. Кинодромы никак не способны обеспечить то число зрителей, которое необходимо для пусть не полной, но окупаемости картины. Да и не так просто оборудовать большое число таких автомобильных площадок.

Мумин Шакиров: А спасут ли ситуацию стриминговые платформы, как Netflix? Очень многие актеры и большие бюджеты уходят туда. Работаете ли вы в этом направлении? Все-таки это тот стабильный зритель, который будет сидеть перед монитором смартфона, айфона или компьютера или скачивать для телевизора контент и смотреть. Или это не спасение – стриминг?

Сергей Сельянов: Первичный рынок для сериалов – телевидение и платформы, для кино – кинотеатры. Вторичные рынки – это платформы. То же самое телевидение. То есть этот рынок существует, развивается. Мешает пиратство, но тем не менее он очень сильно растет. Мы его учитываем в своих бизнес-планах. До кризиса, во время кризиса он фактически удвоил свои результаты. Конечно, мы его рассматриваем, но это просто часть индустрии. Но отбить фильм, особенно дорогой, на платформах пока не представляется возможным. С развитием индустрии будут появляться проекты (они уже появляются), которые сориентированы на платформы. Это крыло киноиндустрии будет развиваться, но пока нет отдельной, специальной панацеи. Это одно из крыльев индустрии.

Мумин Шакиров: В этом году исполнилось 20 лет картине "Брат-2". Ее продолжают показывать на телеэкранах. Приносит она вам все еще доходы? Или все-таки эта история уже ушла в прошлое, это уже как память?

Сергей Сельянов: Какие-то доходы приносит, они уже не очень значительные. Мы давно ее, так же как и фильм "Брат", и другие фильмы кинокомпании СТВ, разместили на YouTube, ее можно смотреть бесплатно, она доступна на многих платформах. Нас очень радует, что ее смотрят, время от времени бывают кинопоказы, люди приходят в кинотеатры в память о Балабанове и об этом фильме. Зрители, которые, видели ее, наверное, раз по десять, все равно приходят. Это все здорово. Картина живет. Это уже не про бизнес, это просто про настоящую жизнь картины. Время – это лучший, самый главный фестиваль. Те картины, которые живут десятки лет, – это счастье для создателей и, надеюсь, для зрителей.

Мумин Шакиров: Американский историк Уильям Манн проводит параллель между событиями современными и столетней давности, когда в мире была "испанка", унесшая огромное число жизней и полностью, по мнению Манна, перевернувшая индустрию, прежде всего в Америке. Из индустрии были вытеснены мелкие игроки, появились крупные компании, которые мы сейчас все знаем, – это и Warner Brothers, и Columbia Pictures, и другие. Он утверждает, что сегодняшняя история с пандемией – это повторение прошлого. Вымрут мелкие независимые компании, кинематографисты объединятся в крупные компании. Вы – один из крупных игроков на российском рынке. Это объединение произойдет или нет? Вы станете укрупняться за счет того, что подберете мелкие компании, или вы сами вольетесь в какую-то крупную структуру?

Сергей Сельянов: Да, какое-то число игроков (может быть, не только мелких), возможно, уйдет с арены. Но от "испанки" не то 40, не то 60 миллионов, не то еще больше людей погибло, и она длилась долго. Пока все-таки на это не похоже. Несмотря на необычные обстоятельства, сопутствующие этому кризису, он пока относительно непродолжительный. Не думаю, что эти тенденции будут сколь-либо выражены. Другое дело, что любая отрасль развивается в сторону, как правило, укрупнения, появления более крупных игроков. Чем более развита отрасль какая-то, какая-то индустрия, тем больше возможностей появления крупных игроков внутри нее. И мелких тоже, и начинающих. Это вполне здоровый признак. Это, наверное, будет происходить органическим порядком, но реального кризиса я пока не усматриваю.

Мумин Шакиров: Во время пандемии многие просят деньги у государства. Киношники просят деньги? И светит ли вам что-нибудь из бюджета?

Сергей Сельянов: Да, мы написали соответствующие письма. Там и про деньги, и про налоги, и про кредиты, примерно 12 пунктов. С этими пунктами мы обратились к правительству. Пока нет конкретно ответа. Но надеемся, разумеется, на поддержку государства.