Коронавирус и дилемма свободы. Философ Александр Гарин – о глобальном значении пандемии

Пандемия коронавирусной инфекции и связанный с нею всемирный клубок социальных и политических проблем вызвали к жизни дискуссию о нынешней и будущей роли государства в жизни каждого из нас. До какой степени правительство имеет право вторгаться в жизнь граждан? В какой степени и до какой меры правительство обязано каждому из своих граждан помогать? Жизнеспособна ли теперь традиционная концепция либерализма – теория, основанная на праве личности на свободу как высшую ценность, – если личность, пусть на короткий критический период, нуждается в значительно большей, чем обычно, опеке со стороны правительства или в значительно большем контроле? Иными словами, какую роль после пандемии должно выполнять ответственное и подотчетное населению государство: ночного сторожа или подушки безопасности?

На эти темы в беседе с корреспондентом Радио Свобода рассуждает работающий в Германии политический философ, почётный профессор Центра Дж. Маршалла Александр Гарин.

Разные этажи власти

– Сумма мероприятий, связанных с противодействием коронавирусу, объективно связана с усилением роли государства в нашей жизни. С другой стороны, особенно в крупных странах (таких как, скажем, Бразилия, Россия, США), полномочия охотно передаются федеральными властями на места. С одной стороны, неизбежна тенденция к централизации, с другой – к федерализации, есть ли тут парадигма, которая может оказать воздействие на грядущие политические события?

– Связанный с вирусом кризис обнажил все возможные проблемы, все швы, которые не состыковывались в современном государстве. Стали неактуальными старые парадигмы о "левых" и "правых" политиках, парадигмы, которые помогали в прошлую экономическую эпоху справляться с трудностями. Левая парадигма – больше государства, правая либеральная парадигма – больше инициативы отдельному человеку, отдельному региону, отдельному виду предпринимательства… Стало понятно, что нам нужно современное государство общего блага, в котором сочетаются и централизация, и децентрализация. Мы вошли в область, говоря медицинской аналогией, правильного дозирования лекарства. Так же как с вакциной: слишком слабая порция будет неэффективна, слишком сильная убьет. Слишком слабое государство будет неэффективным, слишком сильное – уничтожит принципы развития.

Мы видим, как сейчас просто по швам трещит вся американская общественная система, из-за несостыкованного федерализма. В обществах, где есть свобода, такие явления как те, что принёс коронавирус, вызывают обострённую реакцию и живую дискуссию, в обществах, где свободы нет, там и реакции нет, просто идёт поезд в своём неверном направлении. В США эта тема, конечно, дискутируется, участники спора вспоминают базисные основы демократии, что такое государство общего блага, как сочетать все эти этажи управления. Во время общественных конфликтов такого рода я всегда вспоминаю о ситуации в древних Афинах, где гражданам платили за то, чтобы они ходили в театр и смотрели трагедии Еврипида или Софокла. Перед их глазами разыгрывалась трагедия, и это была школа рядового гражданина, наглядное пособие по демократии.

И вот сейчас рядовые граждане смотрят и гадают – нужно ли "открыть" от ограничений штат или район, или не нужно открывать? С одной стороны, растёт количество заболевших, и нужно ужесточать карантинные меры, закрывать экономику, а с другой стороны, народу надо как-то работать и как-то жить. Я чуть утрирую, конечно, но экономики на протяжении нескольких месяцев нет по определению, отменили спрос и предложение, так вот что же делать людям?! Им умирать оттого, что нет хлеба, или оттого, что они заразились?

– Как бы вы сформулировали проблему несостыкованного федерализма? Что там с чем конкретно не состыковывается?

– Не состыковываются две идеологии. С одной стороны, говоря по-старому, идеология либертарианского индивидуализма: все проблемы нужно и можно решать на местах, а государство – всего лишь ночной сторож. С другой стороны, в США противники Демократической партии обвиняют её в том, что там засели чуть ли не социалисты, чуть ли не коммунисты, поскольку они, дескать, считают: чем больше государства, тем лучше.

Александр Гарин

Реальность, конечно, нужно оценивать сквозь призму истории. США как государство формировались снизу, центр был настолько слаб, насколько это было возможно, вплоть до правления президента Франклина Рузвельта, который ввёл более строгое государственное регулирование. Рузвельт спасал страну от Великой депрессии. Было понятно, что не до жиру, надо заботиться о жизнях людей, а для этого требуются централистские меры. В целом такая политика продолжалась до конца 1970-х годов, до президентства Рональда Рейгана. С той поры в США всё в целом так хорошо работало, что на централизацию смотрели только как на систему ограничительных мер. И вот докатились до того, что мы сегодня имеем: отдельные графства одного и того же штата проводят самостоятельную антикоронавирусную политику, отдельные штаты пытаются перебить у других штатов или у центральных властей поставки санитарных средств или медикаментов. Всеми признано, что это ерунда, но не существовало полномочий для центральных органов власти, потому что Дональд Трамп исходит из парадигмы индивидуализма. Сильно децентрализованная система, как выяснилось, в таких критических условиях не работает.

Возьмём прямую противоположность – ФРГ, где ничего подобного не происходит. Западная Германия, получив мощнейший удар по итогам Второй мировой войны, под влиянием оккупации разработала замечательную формулу федерализма. Вот тут всё состыковывается снизу доверху. Конечно, это не такая большая страна, как Америка, но в Германии на всех этажах существует определённый разум. Это просто-таки наглядная реализация идеи немецкого общественного учёного Макса Вебера об администрации, которая в духе общего блага работает на разных этажах власти. Это называется принцип субсидиарности, "взаимодополнительности": внизу должно быть решено то, что не решается наверху.

Теперь возьмём Россию или Бразилию. Тут всё понятно: у этих стран претензия на то, что центр управляет по авторитарному китайскому образцу. В реальности, конечно, толковой администрации нет, в реальности значительна неразбериха, которая оборачивается тем, что замалчивается реальная статистика смертности и количества заболевших, проблемы не решаются, а заметаются под ковёр. Мы возвращаемся на фоне этой проблемы к необходимости вспомнить об основах современного государства. Нет больше выхода в "левых" или "правых" решениях, ни те, ни другие в чистом виде не работают. Нам нужен глобализм, но не "глобализм центра", который пожирает всё остальное. Хороший положительный пример, кстати, даёт Греция. Небогатая страна, которая оказалась в тяжелейшем положении из-за административного хаоса во время финансового кризиса 12-летней давности. И посмотрите: замечательно справилась с проблемой коронавируса. Надоела людям администрация идеологического плана Варуфакиса или Ципраса, выбрали в премьеры прагматика, который просто правильно прореагировал и сделал то, что можно было сделать. И пожалуйста, удивительный результат!

Заповедники архаики

– Давайте вернёмся ещё раз к ситуации в одной большой, формально федеративной стране. В Российской Федерации принято гордиться вертикалью власти. Однако, судя по тому, что в связи с коронавирусом в России происходит, эта вертикаль прямо-таки истончается по мере того, как приближается "к земле".

– Да, это вертикаль мафиозного плана, вертикаль, которая задушила все, что способно дышать и двигаться внизу, вертикаль, когда фактически экспроприируются собственность и права основной масса населения, продукт идёт наверх, раздается начальниками узкому кругу друзей… Такая африканская, в плохом смысле слова, модель. В России всё идет в архаику. Это значит, что национальный лидер представляет себя волшебником и воспринимается большой частью населения как волшебник, способный решить в одиночку любые проблемы.

Владимир Путин и Жаир Болсонару, коллаж

Отдельно скажу о роли яркого политика. Возьмём государство с рациональной организацией административного аппарата, который следует закону, а закон построен на правах человека, а деятельность административного аппарата основана на компетенции. Всё это, опять же по Максу Веберу, должно дополняться личным харизматическим элементом, для того чтобы государство не стагнировало в своей разумности. Нужно дуновение свежего ветра этого харизматического политика, но направление ветра по итогам выборов может поменяться, если, конечно, это реальная демократия, то есть в игру привносится, если угодно, элемент популизма.

Победитель выборов приводит во власть свою сравнительно небольшую команду политических назначенцев. Государство остается государством, но "наверху" есть команда, которая предлагает свежие решения. В США, несмотря на то что в стране возникла довольно опасная ситуация, продолжается дискуссия, там продолжается политическая жизнь. Это школа практической педагогики для граждан страны, это вообще очень полезная вещь. А в таких государствах, как Бразилия или Россия, всё это замерзло, там просто группа правителей наверху, там только архаика, там нет современности, возможности независимых от власти стартапов, возможностей инновационной экономики, там можно только экспроприировать ресурсы, разделять их между силовиками.

Президент Белоруссии Александр Лукашенко 9 мая принимает военный парад, посвящённый 75-летию победы над нацистской Германией

Дальше начинаются какого-то карикатурного плана вещи, связанные с личным профилем политиков. Президент Бразилии Жаир Болсонару – мачо, который ничего не боится, даже вирус его не берёт. Трамп инстинктивно идёт в ту же сторону, только демократическая система ему не даёт. Но и он тоже говорит: "Я использую лекарства, которые не рекомендуют доктора", то есть "Посмотрите на меня, какой я крутой". Это тоже архаика. В России подобная "крутизна" исчерпала себя, поскольку на вызовы коронавируса таким образом не ответить, таким образом можно решить только задачи сбора ренты и её дележа. На практике это означает, что каждый заведующий больницей работает с оглядкой на центр, посколько знает: чуть что не так – его снимут. Чтобы не сняли, ему нужны правильные цифры, а больные и умирающие этим цифрам мешают. Статистика страдает, и это полный тупик.

"Временные коммунисты"

– Как кажется, хорошие успехи в борьбе с заразой демонстрируют небольшие или сравнительно небольшие страны со стабильными демократическими системами управления, такие как Дания, Чехия, Австрия, Словения. Они относительно легко справляются с кризисом, и, кстати, никому в голову не приходит оспаривать коронавирусную статистку Финляндии или Норвегии. И у этих стран есть свои проблемы, но тем не менее там трудности несопоставимы с проблемами некоторых больших и богатых стран, которые принято называть державами.

На этом фоне в мировой политике действует целая группа так называемых ковид-диссидентов. Часть из них вы назвали – это и Болсонару, и Трамп с Путиным отчасти, добавлю в эту группу Александра Лукашенко. Всё это – государственные деятели, играющие с популизмом, легко собирающим миллионы сторонников. Что вам говорит чутьё исследователя: по итогам кризиса преимущество получат страны с веберовскими (воспользуюсь вашим термином) системами управления или популизм бессмертен?

– Снова воспользуюсь античным примером. Один врач ходил лечить больных, предлагал лекарства людям, и делал это вместе со своим братом, который был софистом, риториком. Так вот умелый софист мог продать любое лекарство, в отличие от своего знающего брата-врача. Обладая риторическим искусством, можно победить. Идея популизма демагогического типа, с одной стороны, отражает один из принципов демократии, принцип свободы дискуссии, но, с другой, неизбежно вызывает обострённую реакцию. Проблема стоит следующим образом: как нам в живой дискуссии, не убивая свободу, не насаждая сверху истину, всё-таки докопаться до правды?

То же самое происходит сегодня. Популисты в Англии, например, Борис Джонсон. Посмотрите, какая трагедия! Сначала он был крутой, опоздал в реакции на коронавирус, а сейчас радикально переменился, получив новый личный опыт! А дальше должны решать люди, для этого существуют демократические механизмы, для этого существуют выборы. В тех странах, где достаточно продвинутое население, с хорошим уровнем образования; в странах, где понимают, что такое наука, где элита не отдалилась от избирателей и не живёт сама по себе, - там, конечно, есть и перспектива развития, и такие страны смогли положительно показать себя во время кризиса.

Дания в этом отношении – замечательный пример. Государство сделало то, что коммунисты предлагали, – раздало всем деньги, пока рыночная экономика отменяется. Но коммунисты мечтали отменить экономику на все времена, а в Дании, естественно, отменили только на время. Обычный человек не боится потерять работу, вот в чём заключается датский пример, потому что государство "подхватывает" его. Современная экономика требует того, чтобы ты терял работу, ведь инновации предполагают новые производства, старые производства уничтожаются. Что делать с людьми? Если их бросить на произвол судьбы, то они выберут в президенты популиста, который подарит им ностальгию по старым временам. В Дании этой опасности нет, потому что государство подхватывает человека, который потерял работу, и человек не боится остаться без средств к существованию. Значит, предприниматель может вводить инновации – при этом обязательно будет что-то уничтожено, люди потеряют работу, но найдут новую. Вот этот баланс: когда не слишком много центра, но не слишком мало центра.

Музыкальные уроки на свежем воздухе в датской школе, только что открытой после снятия "коронавирусного карантина". Май 2019 года

Легче всего такое удаётся, конечно, в основном в протестантских странах, с их теорией трудовой и социальной этики: надо быть честным, нужно строить государство общего блага, одновременно нужна индивидуализация. И это, замечу, очень современный подход, потому что молодежь стремится сейчас не столько к деньгам, сколько к индивидуальному стилю жизни. Задача государства – помогать, помогать человеку быть гибким. Уничтожается традиционное производство, ты не можешь рассчитывать на то, что поступишь на завод и будешь до смерти рабочим. Тебе придется что-то менять в профессии и в жизни. Ты должен быть гибким, ты должен быть достаточно образованным, но это в то же время не социальный дарвинизм, когда всех бросают выживать и выигрывают только сильнейшие.

Индивидуализация, права человека, индивидуальный стиль жизни, "я хочу раскрыть свои способности" – государство должно этому помогать. Это то, чего в России нет, потому что в России сплошная архаика. В США это тоже, впрочем, проблематично, потому что, на мой взгляд, слишком много дарвинизма, и против этого сейчас, можно сказать, интеллектуальный думающий класс. Государство должно дать гражданам "подушку безопасности". Со времён Рейгана, когда мы говорим "экономика", когда мы говорим "рынок", возникают ассоциации о том, что это какие-то сущности, которые сами по себе существуют, а политика существует отдельно. Это неверно, потому что экономика – часть общественного организма, она пишется по общим правилам. Нельзя сказать: "Чем меньше правил, тем лучше для экономики", ничего подобного! Лоббисты всех стран только на этом и зарабатывают, они сидят в кабинетах у политиков и смотрят внимательно, чтобы – упаси Боже! – новое правило не дало выгоду конкуренту. Как говорил Хлебников в своё время, "Мы ведь в свободной земле свободные люди, Сами законы творим, законов бояться не надо, И лепим глину поступков". Вот и мы "лепим глину поступков" в экономике, и эта экономика должна быть человеческой.

Когда желания затмевают реальность

– Один из вызовов XXI века, о котором очень много говорилось, и говорилось с большой опаской: мир становится слишком глобальным, слишком глобализированным. И вдруг в течение пары месяцев этот глобальный мир на наших глазах распадается, словно возвращается эпоха национальных государств, прекращается международное пассажирское сообщение. Сейчас всё это предстоит собирать заново, в новых условиях. Каковы ваши предсказания: вернется ли мир к развитию глобальной системы или в механизмы развития будут внесены какие-то существенные коррективы?

– Бог его знает, какие решения будут приняты. Есть тенденция в одну сторону, есть тенденция в другую. Решение в каждой стране проходит через мозги людей, в зависимости оттого, на что их, мозгов и людей, хватит. Сложно сказать, какой сегмент населения думает, следуя магическому мышлению (говоря по-английски, когда wishful thinking obscures reality, то есть когда желаемое застилает реальность). Какая часть людей способна думать на большом горизонте, стратегически, на больших расстояниях (то что по-французски называлось longue durée, длительная протяженность в истории). Разумная тенденция, конечно, была бы вперед, а не назад. Сегодня бороться с вирусом – это очевидно! – можно только сообща. Уйти в замкнутость, обругать китайцев или Всемирную организацию здравоохранения – это ничего не даст!

Большая и материальная, и моральная дилемма, перед которой вскоре окажутся общества и правительства: как вакцину распределить на всех? Потому что вакцину отыщут, никуда мы от этого не уйдем. Закрыться от всех, то есть играть в Албанию советского периода или в сегодняшнюю Северную Корею – полный абсурд, это совершенно непродуктивно. Но это не значит, что мы спускаем с высокой горы неуправляемую бочку под названием "глобализация", которая покатится сама по себе и переломает всё на своём пути. Речь опять-таки идёт о правилах, которые предстоит вырабатывать совместно. Конечно, нужна глобализация, но глобализация гуманная, не по-китайски на 100 процентов, когда результат диктуется наименьшей ценой, и мы получаем дешевый продукт, а что происходит с людьми – нам всё равно... Эффективность наименьшей цены продукта на рынке может убивать людей, проще говоря. Огромную роль играет то, что происходит сейчас в США. США обладают такой громадной экономикой, что их модель либо помогает, либо мешает всем остальным, то есть всяким Даниям, Голландиям, Германии, даже всей Европе! Что-нибудь сделать независимо от модели Америки в глобальном смысле почти невозможно.

– Как всегда бывает в кризисные периоды, мы стали с вами свидетелями и каких-то подвигов человеческого духа во время этой инфекции (вспомним пожилого итальянского священника Джузеппе Берарделли, который отдал свой аппарат ИВЛ более молодому пациенту и скончался сам), и примеры несусветного самодурства вроде проведения в одном небольшом европейском государстве в условиях коронавируса парада по поводу Дня Победы. Вы сказали в начале нашей беседы о том, что кризис обнажил все политические, да и социальные проблемы человечества. Что же преобладает – оптимизм? Человеческое племя уже почти оставило позади новое испытание?

– Нет, испытание не позади, всё как в настоящей трагедии, но в этом отношении коронавирус актуализировал вечную дилемму. Если бы не было свободы, то не было бы и проблемы. Этим грешили все "-измы", коммунизм и капитализм, их концепции предполагают, что можно "запрограммировать" страну, найти системное решение, которое потянет общество в нужную сторону. Вот я думаю, что мы попрощались с этой эпохой. В ХХ веке, попробовав фашизм и коммунизм, мы пришли к пониманию того, что человек является свободным существом и может принимать решения. Эти решения могут быть разными и могут быть трудными, вспомним, скажем, библейскую притчу о блудном сыне. Напомню: там брат недоволен тем, что блудный сын вернулся домой после долгих лет бесплодных скитаний, а папаша ему тем не менее оказывает все милости. Брат говорит отцу: "Как же так?! Я был всегда с тобой, но мы получаем одинаково". И вот ответ отца: "Он в муках выбирал себе правильный путь, а ты был вознагражден уже тем, что у тебя все было хорошо. Ты с самого начала стоял на правильном пути".

Эта притча о блудном сыне как раз характеризует ту эпоху, из которой мы вышли. Вот эта линия: я использую свободу для уважения потенциальной бесконечности возможностей каждого отдельного человека. Я иногда думаю: интересно, а что бы сейчас сказал Гегель, он ведь переживал тяжёлое время – начало XIX века, когда была холера? Что там мировой дух думает – у Гегеля тоже была своего рода запрограммированность на мировой дух. Мы понимаем, что нет автоматизма в человеческом развитии. Линия уважения к потенциалу отдельного человека как раз и означает, что мы не можем удовлетвориться стадной ментальностью во времена коронавируса. Фашисты бы сказали: "Так хорошо, Боже мой! В живых останутся только те, кто может выжить!" Или вот человек, который с трибуны председательствует победой, только представьте себе, как он смотрит на мир!

Вот что удивительно: коронавирус потребовал от общества новой индивидуализации. Согласитесь: эти маски, это социальное расстояние, эта работа дома - одухотворение в некотором смысле, индивидуализация на более высоком уровне. Человек как биологическое существо становится автономен, но не отделен от остальных, он приобретает как индивидуум еще большее значение – ещё больше в смысле своих прав, которые даёт индивидуальный стиль жизни. Конечно, рождается желание, чтобы победила хорошая сторона человечества, но каждый день ставит перед нами новую дилемму. Не было бы дилеммы, не было бы проблемы свободы, тогда вообще не существовало бы проблемы хорошего и плохого. Выбираем ли мы самое высокое, или мы выбираем социальный дарвинизм, биологизм самого примитивного плана? – сказал в интервью Радио Свобода работающий в Германии политический философ Александр Гарин.