Архитекторы передумали. Мавзолей останется мавзолеем

Президент Союза архитекторов России Николай Шумаков объявил, что отменяет всероссийский народный "Конкурс на лучшую концепцию по ре-использованию Мавзолея В.И. Ленина на Красной площади в Москве". Это случилось спустя всего несколько дней после обнародования условий конкурса. Принять участие приглашались как профессионалы, так и все прочие желающие.

Устроители поясняли:

Совершенно очевидно, что в будущем тело В.И. Ленина будет предано земле, в соответствии с его пожеланием и русской православной традицией. Что тогда станет с Мавзолеем, шедевром архитектора А.В. Щусева, главный смысл которого – достойная и эффектная демонстрация объекта особой значимости? Чем может стать опустевший Мавзолей, по своему назначению обращенный в вечность?

Проблему ре-использования шедевра Щусева необходимо решать превентивно, чтобы перезахоронение вождя происходило одновременно с возрождением Мавзолея к новой "вечной жизни".

Концепцию, понятное дело, никто разработать не успел, зато реакция в обществе была бурной. Чаще всего предлагали преобразовать Мавзолей в памятник жертвам советского режима. Самое невинное предложение из встреченных в социальных сетях – это устроить в опустевшей усыпальнице прокат коньков. Раз уж каждую зиму на Красной площади возникает каток. На другом полюсе ожидаемо оказались коммунисты, разгневанные самим предположением того, что когда-либо из Мавзолея вынесут нетленное тело.

Юрий Аввакумов

Московский архитектор, куратор и художник Юрий Аввакумов считает, что от конкурса отказались не только из-за сопротивления Геннадия Зюганова и его сторонников:

– Дело в том, что этот конкурс был объявлен довольно скоропалительно. Он просто не был подготовлен. Ни концептуально, ни организационно. Нужно признать, что Союз архитекторов тут выступил не очень профессионально. Помимо того что вызывает вопросы сама по себе идея этого так называемого “ре-использования” Мавзолея, не выдерживает критики обнародованная программа конкурса. Не был утвержден состав жюри, а был только список вполне уважаемых граждан и сказано, что они будут приглашены. Гипотетический список возглавлял Геннадий Зюганов, который при объявлении конкурса сразу же устроил истерику. Я бы на его месте тоже возмутился тем, что "без меня меня женили". Еще в программе не говорилось о количестве премий, о критериях отбора и так далее. Указывалось, что работы станут показывать на выставке, однако неизвестно было, сколько эскизов проектов на нее отберут. Так конкурсы не выпускаются в свет.

Можно сказать, что упомянутая в программе идея показывать внутри усыпальницы Ленина проекты первого, второго и третьего Мавзолея архитектора Щусева фактически превращала других участников конкурса в статистов. Наконец, довольно странной казалась идея превращения Мавзолея в филиал Государственного музея архитектуры. Почему не в филиал музеев Кремля или Исторического музея? Между тем Союз архитекторов – общественная организация. Она не имеет никакого формального отношения к Музею архитектуры.

– Но может быть, они согласовали свои намерения с Музеем архитектуры?

– Нет. Ничего они не согласовали. В свет пошел необработанный проект конкурса, написанный его куратором, в прошлом – директором Музея архитектуры Ириной Коробьиной. За это очень быстро поплатились.

Тут, вообще-то говоря, дело не только в коммунистах. Эта тема уже давно не дает спокойно спать нашему обществу. Почему-то считается, что если Ленина убрать из Мавзолея, то наступит мир и гармония. На самом деле это не так. Вот убрали, слава богу, памятник Дзержинскому, а КГБ не рассосался. Так что, повторю, это во всех отношениях был не подготовленный конкурс. Союз архитекторов его отменил не только из-за коммунистов или из-за "общественного негатива". Еще – из-за осознания совершенной ошибки. Я бы за это руководителя нашего союза только похвалил. Могу себе представить, что вечно занятому Николаю Шумакову, с которым куратор согласовывал текст программы, даже в голову не могло прийти, что список жюри не обсуждался с теми, кого в него пригласили.

–​ Когда конкурс еще не был отменен, вы заявляли, что выступаете против какого бы то ни было использования Мавзолея. Кроме его нынешней функции, разумеется. Почему?

– К тому моменту прозвучали уже самые разные предложения. Действительно, почему там не сделать суши-бар, музей, общественный туалет или еще что-то? Да потому что это чисто архитектурная проблема, и она не имеет решения. В памятнике архитектуры никаких перемен не может быть по определению. Это сооружение было создано под единственную функцию – хранить тело "вождя мирового пролетариата". Любое постороннее внедрение исказило бы существующие интерьеры. Там и сделать-то ничего нельзя. Площадь ритуального зала ничтожная – 80 квадратных метров. И даже эта площадь представляет собой не ровный пол. В нем зрители движутся по П-образной лестнице-галерее в полтора метра, обходя заглубленный ниже уровня земли саркофаг. Если бы архитекторы немного об этом подумали, то, опять же, не стали бы предлагать размещение проектных картинок на мраморных стенах. Как ни подумай хотя бы на шаг вперед, ничего, к сожалению, не получается. Или – к счастью.

С.Т. Коненков. Портрет В.И. Ленина. 1947. Дерево. ГИМ

Этот Мавзолей может существовать только в двух вариантах. Либо с телом, либо абсолютно пустым. Но без тела – тоже странно. Входишь, а там, где должен быть главный объект этого самого культа, его нет.

–​ Немало людей возмущены тем, что коммунисты, да и не только коммунисты, используют усыпальницу Ленина как мощный пропагандистский объект. Так что же, от этих настроений придется отмахнуться?

– У меня есть старая идея. Нужно брать деньги за вход. Пусть платят посетители. Таким образом можно оплатить и охрану, и коммунальные услуги, и презервацию тела, на которую, оказывается, уходит 13 миллионов рублей в год. При цене в 100 рублей (что немного) и при тех цифрах, которые Геннадий Зюганов объявил как годовую посещаемость, – примерно 600 тысяч – этого вполне хватило бы. Представьте, 60 миллионов в год – хорошие деньги для того, чтобы содержать Мавзолей не за счет налогоплательщиков, а за счет его собственных ресурсов. Кроме того, билет снимает идею сакрализации. Деньги в этом смысле – хороший инструмент секуляризации. За деньги у нас в Пушкинский музей ходят мумии смотреть, и это нормально.

–​ Иными словами, при введении платного посещения Ленин превратился бы в экспонат?

– Конечно. Музеефикация вместо сакрализации. Уже хорошо, что в свое время оттуда убрали почетный караул. Хорошо, что в октябрята перестали принимать с экскурсией к лежащему телу. Дети ведь ходили по этим темным коридорам, смотрели на покойного с зелеными ногтями, пугались и ночами не спали. Вот где ужас был! Слава богу, в стране много тех, кто считает деяния Ленина и его партии преступлением и исторической ошибкой. Но ошибку нельзя стереть, просто вынеся тело из Мавзолея. Ошибки исправляются иначе.

–​ Вы сказали, что невозможно без ущерба для исторического интерьера устраивать в Мавзолее выставки. Но, может быть, это касается только основного объема, куда сейчас и попадают посетители? Может быть, музейный показ возможен в боковых пространствах, отведенных под всякие служебные нужды?

– Нет. Там узкие коридоры. Но еще раз повторю: в памятнике архитектуры ничего нельзя изменять по закону, а не только потому, что места мало. Ну а проблема захоронения сама по себе мне кажется смешной. Никто ведь не протестует против лицезрения мощей святых. Некоторые их даже целуют. Никто не протестует против саркофагов. Многие из них имеют специальные окошки для верующих. Никто не протестует против демонстрации бальзамированных тел. В Лувре и в любом археологическом музее можно найти выставленные мумии. У наших купцов в конце XIX века была мода привозить из-за границы мумию. В художественном музее Иваново такая лежит. Я сам лично видел и восхищался: в лондонском университете сидит в будке, похожей на телефонную, Джереми Бентам. Он, как основатель этого университета, завещал, чтобы именно так распорядились его телом после смерти. Раз в год его выносят на ученый совет. Студенты иногда крадут мумифицированную голову Бентама, а потом возвращают.

Мы сами культивируем страх в связи с нетленным телом Ленина. Не понимаю, почему мы такие суеверные! Причин для этого суеверия нет. Я считаю, что это даже забавно или, как говорили раньше, “куриозно” – мумия в центре города. Мы же спокойно смотрим в кинотеатрах смешные ужастики про мумий. Все в детстве читали сказку о мертвой царевне и семи богатырях. Откуда пафос этого детского страха, порождающего предложения развеять прах Ленина по ветру?

Если же обращаться не к этому конкретному телу, а рассуждать серьезно, то есть еще одно обстоятельство, с которым нельзя не считаться. Убираешь Ленина – нужно всю линейку захоронений у кремлевской стены убирать. А там есть достойные люди. И это огромная дорогостоящая процедура. Она, по крайней мере, требует всестороннего изучения. Кроме того, нужно понимать, что Мавзолеем Ленина занимается комендатура Кремля. Это огромная организация, которая никому ничего просто так не отдаст.

Юрий Аввакумов о конкурсе на новую концепцию Мавзолея Ленина

Еще нужно помнить, что президент России эту проблему для себя решил в 2000 году. Уже тогда было принято решение ничего не трогать. И совсем недавно Владимир Путин заявлял в связи с проблемой Мавзолея, что “надо двигаться вперед и не цепляться за прошлое”.

В любом случае не понимаю, зачем архитекторы выступили с проектом альтернативного использования Мавзолея. Архитектору вообще нечего делать в охранных зонах. Лучше бы Союз архитекторов России вспомнил о том, что к Мавзолею с заднего фасада в 1983 году был пристроен эскалатор для подъема на трибуну престарелых членов политбюро. Вот этот эскалатор надо убрать, очистив оригинальное произведение от лишней пристройки.

Тело Владимира Ульянова-Ленина в Мавзолее

–​ Разве этот эскалатор кому-то мешает? Его ведь не видно большинству людей.

– Архитектура все же трехмерное искусство. Весь ансамбль Красной площади, включая Мавзолей, находится под охраной ЮНЕСКО. И в этот ансамбль в 1983 году воткнули какую-то чужеродную пристройку. Ее надо демонтировать, а не выдумывать альтернативные сценарии использования архитектурного памятника.

–​ Вы не раз называли Мавзолей Ленина шедевром. Это общепринятая в архитектурном сообществе оценка. Однако, как только были обнародованы условия конкурса, нашлось немало людей, страстно призывающих снести это сооружение. Мне даже встретилось обвинение автора в плагиате. Дескать, Щусев один к одному воспроизвел некий вавилонский зиккурат. Так в чем же художественная ценность этого объекта?

– Щусев, конечно же, отталкивался от вавилонских зиккуратов. Это понятная линия. Но нужно понимать, что зиккурат – это древнейший архитектурный архетип. Когда ты берешься за тему, связанную с вечностью, вполне естественно обратиться к формам, которые живут не одно тысячелетие. Однако Щусев не просто копировал какие-то конкретные археологические памятники, а он изобрел свое собственное сооружение в мраморе, порфире, граните, лабрадоре, лабрадорите и габронорите. Со ступенями, трибуной и со смещенной симметрией. Мало кто замечает, но во всем этом симметричном сооружении с одного угла стоит квадратная колонна. Так что это, конечно, великая вещь, очень тонко придуманная. У меня к ней была только одна претензия. Когда входишь в Мавзолей, то сразу упираешься в стену. Это очень сильный прием. Вместо того, чтобы без усилий двигаться дальше, по направлению к саркофагу, нужно, воткнувшись в стену, поворачивать налево. Но там только одна ступенька. А когда ты входишь, то сразу попадаешь в темноту. Глаза еще не привыкли, а тебе нужно преодолеть эту невидимую ступеньку. Практически все там спотыкаются. Я и сам спотыкался. В Архитектурном институте нас учили, что перепад уровня в жилом помещении в одну ступень – это гарантированное падение. Не знаю, почему Щусев сделал детскую профессиональную ошибку. Может быть, он хотел, чтобы все падали при входе и дальше ползли на коленях? Как бы то ни было, это единственное возникающее в Мавзолее неудобство.

Впрочем, есть еще одно. Это охрана из категории эдаких вертухаев, командующая: “Вперед! Не останавливаться!”. Еще они там щелкают пальцами, задавая ритм. Вот это, конечно, круто. Это гораздо сильнее, чем покойный, лежащий в стеклянном ящике. Сразу возвращает нас в ГУЛАГ, – говорит Юрий Аввакумов.​