Велосипед на краю пропасти. Фестиваль "Территория" в Москве

15-й Международный фестиваль-школа современного искусства "Территория" объединил в Москве театр, кино, выставочные проекты и академическую музыку – как в прежней жизни.

Новые люди, новая музыка

"Через 15 лет люди, имён которых мы ещё не знаем, придут в этот зал и объявят о транзите власти" – так на пресс-конференции 15-й "Территории" арт-директор Роман Должанский представил новое художественное руководство, вступающее в "должность" с 2021 года. Евгений Миронов и Ко отдают фестиваль молодым (30+); следующую "Территорию" будут придумывать режиссеры Дмитрий Волкострелов и Тимофей Кулябин, актриса Юлия Пересильд, хореограф Анна Абалихина, куратор Алексей Новосёлов, критик Дмитрий Ренанский; из "отцов-основателей" останется только Должанский. Волкострелов шутит, что программу 2021 года составят новые спектакли Волкострелова и Кулябина, в каждом главную роль сыграет Пересильд. Шутки шутками, но ещё год с закрытыми границами – и все международные фестивали перейдут на натуральное хозяйство: что сами вырастили, то и покажем. В 2020-м "Территория" с вынужденной изоляцией справилась – проведя онлайн-встречи с Мило Рау, Томом Луцем, Сьюзан Кеннеди, Томасом Остермайером, Жеромом Белем, Пиппо Дельбоно; показав видеоработу Жерома Беля "Ретроспектива", которую автор позиционирует как спектакль; устроив большую, из 13 документальных и игровых разножанровых премьер, кинопрограмму "Территория: кино". Про 2021-й гадать бессмысленно; и я в этом тексте в тёмное будущее больше не заглядываю и на особенностях проведения фестиваля в условиях "борьбы с пандемией" внимание не акцентирую; про маски, залы с шахматной рассадкой, невозможность "живьём" привезти в Москву зарубежных гостей и российских студентов – это всё очевидно и скучно. А "Территория" всегда про нескучное искусство – без границ, вне нормативов; "Норма" – только в названии спектакля Максима Диденко, превратившего коллажный роман Сорокина в оперу-балет; эта галлюцинаторная симфония Театра на Малой Бронной тоже вошла в афишу 15-й "Территории".

Я помню наглый, саркастичный, задиристый Blackland Арпада Шиллинга, открывший первую "Территорию" в 2006-м – беспредел на чинной сцене "Новой оперы"! Позиций новаторского фестиваля "Территория" не сдаёт и в 2020-м; и к артистичным хулиганским выходкам вкус не утратила. Уверен, что любой другой фестиваль в России не решился бы совместить на открытии кинопрограммы причудливую экранизацию работы Жизель Вьен, а заодно и реквием по рейвам 1990-х "Если бы это была любовь" с хардкор-короткометражкой "Прогрессивное прикосновнение", превращающей секс в танец и почти цирковую комедию.

Кадр из фильма "Если бы это была любовь"

Первым же в театральной афише – концерт "Русская музыка 2.0" на сцене ЦИМа, в исполнении Московского ансамбля современной музыки и коллектива Questa Musica. Постановщик Дмитрий Волкострелов предупредил сразу, что театра в данном случае будет минимум, на первом месте – музыка: сочинения восьми современных композиторов, ставших лауреатами фонда Aksenov Family Foundation. И, конечно, немного дезинформировал: уже первая часть трехактного музыкального марафона оказалась на сто процентов театром – взрывным и неистовым. Композитор Александр Хубеев написал работу "Не выходя из комнаты" по мотивам текста Бродского, переложив стихи на жестовый язык. В роли сурдопереводчика выступил Дмитрий Власик, музыкант-экспериментатор – крёстный отец многих этапных спектаклей нового российского театра – и огненный перформер, задавший вечеру совсем не академический накал. Следом – по контрасту с экспрессивной меложестикуляцией Хубеева/Власика – Revisité, галантная игра Дмитрия Бурцева с барочной красотой. Симметричной началу кульминацией вечера – работа Алексея Сысоева Don't Whistle, Masha! (то есть "Не свисти, Маша", по фразе из Чехова), сценический ураган видео и электроники с участием чеховских трёх сестёр в шлемах виртуальной реальности. Логично предположить, что девушкам-солисткам они были нужны, чтобы видеть во время перемещений по сцене дирижера, но мне нравится версия, что виар-иллюзией, которую, наконец, узрели героини, стала вожделенная Москва. Жаль, что "Русская музыка 2.0" – событие, повторения которого не предполагается; это почти идеальный курс для тех, кто новой музыки опасается. Правильный концерт, выстроивший баланс между агрессией и умиротворением, рацио и чувством; Волкострелов, всегда находящий точный сценический эквивалент любому нестандартному тексту – хоть Пряжко, хоть Беккету, – нашел его и сейчас, для текста, записанного нотными знаками. Второе действие – моя ожившая мечта: пробирающий насквозь небесно-подземельный нойз Олега Гудачёва Before You Slip Into Unconsciousness, выросший из нескольких тактов моррисоновского The Crystal Ship, в обрамлении двух хрупких вещей, работающих с тишиной, – "До одиннадцати песен" Даниила Пильчена и Morendo Марка Булошникова.

Театр свежего воздуха

Из темноты ЦИМа, разрываемой лучами видеопроекторов и светом пюпитров, переносимся в open air’ы. Проект "Живые пространства" на "Территории" существует давно; придуман для театральных эскизов в нетеатральных пространствах – за прошедшие годы случались спектакли в Музее Вооруженных Сил РФ и автобусе, следующем маршрутом М1; все, как правило, игрались раз-два, не больше, и занимали на фестивале нишу лабораторных работ, на обочине основной программы. В этом году "литературная прогулка" "Пригов. Азбуки", поставленная Александром Вартановым на территории "Зарядья", в его катакомбах и зеленом амфитеатре, в крытых переходах и на набережной, у волн Москвы-реки, стала абсолютным хитом фестиваля. Да еще и связала "Территорию" с младшим товарищем – вторым фестивалем документального театра "Брусфест" (о котором, надеюсь, тоже скоро расскажу). "Зарядье" – одно из самых спорных созданий новой Москвы – оправдало свое существование, став Парком культуры и Пригова.

"Пригов. Азбуки". Литературная прогулка в рамках проекта "Живые пространства"

Я пришел на "Азбуки" "из леса" – то есть после поездки в Переделкино, где "Территория" представила режиссерский дебют продюсера-"импресарио" Федора Елютина "Мы выйдем с собой погулять в лес". Елютин – человек, адаптировавший для России под дюжину зарубежных иммерсивных спектаклей; среди "клиентов" Елютина – гениальный немецкий коллектив Rimini Protokoll; в репертуаре компании импресарио – и почти концертные по размаху и тематике шоу про выборы и деньги, и камерные опыты, предполагающие интимный диалог – с актером, другим зрителем или искусственным интеллектом. Собственный авторский проект Елютина оставляет наедине с природой и детским голосом, звучащим в наушниках. Все очень просто; весь "исходящий реквизит" – яблоко и конфета, чтобы подкрепиться во время 40-минутной прогулки; декорации – только естественные; если будет пасмурно, выдадут дождевик; в наушниках – запись, от того, будете вы отвечать невидимому девятилетнему Федору и следовать его ребяческим рекомендациям или простоите все 40 минут на одном месте, содержание не изменится. Я, чего лукавить, не ждал ничего особенного; рассчитывал на что-то вроде "карантинного" аудиопроекта Штефана Кэги "9 движений" (адаптированного, кстати, и для России – конечно, компанией Елютина); даже у Rimini Protokoll гениальность иногда оборачивается банальностью. Рад признать, что ошибся: текст Марии Кирсановой – легкий, естественный, без навязчивости апеллирующий к нашей сентиментальности и непреходящему желанию разобраться с вечными проблемами, Богом и самим собой. Текст этот все же мог иной раз склониться к пафосу или напомнить психотерапевтический сеанс, однако этого не происходит из-за превосходного маленького артиста – ровесника своего героя Федора Галкина; он разговаривает с тобой без единой интонационной фальши, справляясь и с милым детским трепом (сымитировать который взрослому драматургу крайне сложно), и со стихотворением Александра Введенского, подарившим спектаклю название. В лесном аудиопутешествии есть несколько ключевых моментов; мой любимый тот, где Федор предлагает с закрытыми глазами войти в воображаемый лабиринт страхов и выбрать, что пугает сильнее. Круче всего в этом фрагменте то, что граница между пустяками, которые могут волновать только в детстве, и как бы взрослыми страхами исчезает; вспомнить, что страшнее – лечить зубы или сдавать кровь, математика или литература, – не менее важно, чем определиться наконец в другом выборе – высота или темнота, забыть, кто ты, или заблудиться, бедность или одиночество, умереть молодым или стать немощным стариком. По мне – считайте это откликом на злобу дня – стариком гораздо хуже.

"Пригов. Азбуки". Литературная прогулка в рамках проекта "Живые пространства"

В точке сбора на "Пригова. Азбуки", у входа в Северный туннель (массивное экспозиционное пространство "Зарядья", только что открывшееся выставкой молодой живописи с преждевременным названием "Вирус. Что это было?"), получив под лукавым, но бдительным взглядом Милицанера (Сергей Чихачев) наушники и услышав в них бойкий рэпчик на приговские слова, я решил, что так, под запись, и пройдет ближайший час. И снова рад, что ошибся. Вартанов вместе с боевым отрядом брусникинцев и двумя артистами постарше, Чихачевым и Мариной Клещевой, сделал традиционный – в плане сильного актерского присутствия – спектакль. Из программки, которую получаешь уже по окончании, можно узнать, что все пункты маршрута вдохновлены реальными акциями самого Пригова и современников его цикла "Азбуки", растянувшегося на все 1980-е (и захватившего кусок 1990-х). В парковочном бункере возникают фантомы мультимедийной оперы "Россия". Василий Буткевич не просто так окопался у лифта в ворохе советских газет, но повторяет перформанс "Дмитрий Александрович читает газеты". Юрий Межевич и Эва Мильграм разделяют зрителей на две экскурсионные группы, создавая аллюзии на приговские "экскурсии" и перформанс "Коллективных действий" "Заповедная дубрава". Экстатический эпизод, в котором Буткевич и Даниил Газизуллин творят нечеловеческие чудеса – почти 20 минут читают, поют, кричат и рычат приговские тексты, накручивая педали на велотренажерах при близкой к минусовой температуре, и кажется, что даже лениво проплывающие по реке туристические кораблики-ресторации моргают окнами от удивления, – есть аллюзия на цитату из Пригова "Я не могу избавиться от ощущения, будто я еду на велосипеде по краю пропасти". Повторюсь – о происхождении каждого эпизода без подсказки можно не догадаться; и это нормально, незнание никак не мешает главному – перемещению из навеки купеческой, глубоко мещанской и не особенно расположенной к искусству реальной Москвы в мистическую приговскую Москву с верой в силу слова, божественной иронией и ощущением вечности. Не могу не поделиться и советом Пригова, доставшимся лично мне – как предсказание из китайского печенья. В той ветви "экскурсии", которую ведет Межевич, есть встреча со стихами, растущими на маленьких парковых деревцах – собирайте на здоровье. На странице, что досталась мне, оказались такие строки: "Давай, взбодрим грузинского чайку / как будто мир, как будто бы погода / как будто не было семнадцатого года / все мирно так, минуя ВэЧэКа / и всяческий подобный катаклизм / само переросло в социализм / коли так уж надо". Театр позволяет услышать то, что тебе необходимо услышать.

И почувствовать то, что необходимо: как самая хрупкая премьера "Территории", тоже формально "бродилка" – "Университет птиц", обустроенный в Боярских палатах Театром взаимных действий, куда входят художники Шифра Каждан, Леша Лобанов, Александра Мун и Ксения Перетрухина. Красивый спектакль о страшном – жажде истребления, заложенной в человеческую натуру; на ненавязчивых, иногда парадоксальных примерах из бесконечной истории отношений людей с птицами; с комическими дивертисментами – вроде урока птичьего языка, нежно, но честно.

По душам

Танцевальный "Сеанс одновременной игры", поставленный Анной Абалихиной с солистами театра "Балет Москва" в интерьерах действующей выставки современного искусства, стал частью интимных живых пространств "Территории". Я не люблю обобщения, я понимаю, что программа фестиваля создавалась в экстремальных условиях, когда не до кураторских забав. Однако сложно не увидеть в мозаике спектаклей единый сюжет – выстраивание особо доверительных отношений со зрителем. Кажется, что тоталитарное "социальное дистанцирование" и перманентное стремление изолировать искусство в онлайн-формате привели к острому желанию контакта – даже в хореографических опытах. Из личных пластических экзерсисов складываются мозаичные "Приключения сапожника Петра": свои этюды артисты екатеринбургского театра "Провинциальные танцы" придумали во время карантина, и надрыв, который есть в каждом эпизоде, невозможно создать рассудочно и сымитировать. Худрук спектакля Татьяна Баганова придумала для предложенных фрагментов единое либретто – моралите про заскучавшего в раю апостола Петра, временно вернувшегося на землю в теле тезки-сапожника, – и сложила из отдельных номеров босхианский пазл.

Спектакль "Сеанс одновременной игры"

"Сеанс одновременной игры" в определенном смысле строится по тому же принципу, только здесь фрагменты играются одновременно, становясь частью необычной "бродилки", объединяющей танец, слово и коммуникацию. Восемь комнат, несколько зрительских групп, перемещающихся по индивидуальным алгоритмам. Одна комната – зал №2 – предназначена для финального "спид-дейтинга", коротких, на пару минут, диалогов зрителей с артистами – друг напротив друга, со свидетелями, но без посредников. Зал 4 – "для свободного посещения": "оккупировавший" его Илья Карпель отказался от активных действий, выбрав возлежание обнаженным на полу. Оставшиеся шесть пространств использованы танцовщиками для перформансов, невозможных без зрительского участия. Мой маршрут начался с зала Алексея Нарутто, превратившего в танец предложенное мной движение отсидки за компьютером. Только не подумайте, что тут была такая детская игра – мол, покажите мне бытовое движение, а я его причудливо станцую. Перформанс Нарутто – ироничная рефлексия капитализации тела и перформативных искусств; филигранная – как шествие по канату – балансировка между уверенностью в мистической силе пластических практик и стебом над их коммерческим применением в качестве оберега или тренинга, гарантирующего успех. Андрей Тихонов расширил свой танец исповедальным биографическим монологом, Ирина Лобкова решила перформанс в жанре занимательной нумерологии, Анастасия Пешкова превратила себя в объект манипуляций, стала героиней квазикомпьютерной игры, подчинившись кликам зрительских пальцев. В простом приложении можно было выбирать, что сейчас исполнять Пешковой – балет, стриптиз, "огненный танец" или рассказ о себе. 10 минут в нашей "непоседливой" группе стали для артистки испытанием: подозреваю, что пара зрителей толком не поняли принцип и просто все время тыкали в разные кнопки наугад, из-за чего перестраиваться артистке приходилось чуть ли не через каждые 5–10 секунд.

Любите абсурд

Самая экзотическая премьера "Территории" – да и всего диковинного года – Lorem Ipsum в театре "Практика"; тоже результат коллективного творчества; вот, кстати, еще одна красная нить фестиваля – объединение художников вопреки навязчивым требованиям "больше одного не собираться" и видеть в каждом опасного чужака. Девять режиссеров из Мастерской Брусникина поставили девять эпизодов из пьесы, написанной, точнее сгенерированной, Екатериной Августеняк. Пьеса – взрыв мозга; каталог бессмыслицы – "стилистических рыб", посвященных стандартным темам ("Спорт", "Искусство", "Юмор и развлечения", "Философия" и т.д.; с "Бизнесом и финансами", но без "Политики" – как в реальной российской жизни).

Вот, чтобы далеко не ходить, взятый наугад фрагментик из эпизода "Русская классика": "НЕВЕДОВСКИЙ (торжественно). Открывавший выборы, говоривший речь предводителя и теперь их порадовать. Банка, и еще покровительствуемым товарищем Вронского. Уступил ему захотелось скакать самому говоривший. ДАРЬЯ ЖЕ АЛЕКСАНДРОВНА. Удовольствием! С ним Вронский приехал на стороне нынешнего успеха. Знакомился, делался его богатство и сам сказал, стояло на выборы". Читать это невозможно, ставить, кажется, тоже, но ведь поставили – и так, что не оторваться, два часа – на одном дыхании. Для меня есть только одна проблема с этим спектаклем: его нельзя увидеть целиком. За вечер актеры играют только пять эпизодов – три выбираются зрительским голосованием, два назначаются авторами спектакля. В этом я вижу "злой" умысел худрука постановки Дмитрия Волкострелова, для которого всегда важно, чтобы что-то было потеряно, осталось скрытым, непроговоренным и ускользнувшим. Придется ходить в "Практику" несколько раз – уверен, что не надоест, даже когда эпизоды будут повторяться: лютый абсурд брусникинцы исполняют с подчеркнутой ответственностью за каждое произнесенное слово; они играют не то, чтобы всерьез, но торжественно, что ли; отказываясь от откровенной насмешки; без глумления; и эта дичь, которая могла бы обернуться утомительным валянием дурака, вдруг становится самым адекватным отражением неадекватной реальности.

Театр+музей

"Территория" уже немыслима без выставочных экспериментов. "Демидова Фест 2020" – проект Кати Бочавар по идее Сергея Николаевича, на месяц занявший все этажи галереи-мастерской "ГРАУНД Солянка". Посвящение Алле Демидовой – и абсолютно самостоятельный художественный мир, использующий жизнь и роли актрисы в качестве источника фантазии. Стационарный маленький театр, где играют предметы, видео и воспоминания. Здесь есть и "архивирование" Демидовой – ее рассказы, афиши, личные вещи, у каждой из которых своя судьба, превращающаяся в короткую новеллу; услышать истории, увидеть (бес)ценные предметы предлагает экспозиция "Демидова. Дом". Есть "реконструкция" Демидовой – так, если спускаться по выставке сверху вниз, путешествие начнется с инсталляции Ильи Шагалова "Демидова. Жест", где из динамиков звучит музыка Дмитрия Курляндского и голос актрисы, когда-то записанной на лекции для студентов "Территории", а на экраны проецируются руки – руки Анны Абалихиной, воспроизводящие почти шаманские пассы самой героини. Когда Демидова в колонке говорит: "В одной руке солнце, в другой луна", веришь, что это не метафора, а так и есть. Кода экспозиционной программы – "Демидова. Голос", пять комнат, в которых звучат фрагменты пяти спектаклей Демидовой; суть в том, как эти аудиоосколки постановок Анатолия Васильева, Теодора Терзопулоса и Кирилла Серебренникова встроены в декорации Бочавар – материализованные сны по мотивам реальных сценических событий. А для самого внимательного зрителя есть "тайные комнаты" с "Федрой" и "Гамлетом"; нужно пройти по коврам "Демидовой. Дома", чтобы оказаться в этой дурманящей сумеречной зоне.

"Территория: кино"

Первую большую кинопрограмму в истории "Территории" – так фестиваль решил отметить юбилей – я считаю выдающейся. Но не уверен, что имею право здесь об этом говорить, потому что сам и был ее куратором. Ограничусь только более-менее объективными фактами. Я собрал очень непохожие (разнообразие – и ритмическое, и сюжетное, и стилистическое – превыше всего) фильмы, так или иначе, иногда напрямую, иногда весьма затейливо, связанные с театром.

В некоторых из них действуют любимые артисты "Территории", чьи имена в России хорошо известны, однако предстают они в непривычных обличьях: Ларс Айдингер – не в героической роли Ричарда III или Николая II, а в роли обычного человека, без фирменного нарциссистского драйва, Пиппо Дельбоно – впервые в качестве кинорежиссера, Жером Бель – как герой документальной биографии, разошедшийся с режиссерами во взглядах и ставший персонажем то ли беккетовской, то ли кейджевской по духу комедии, извлекающей пользу из разочарования. Другие фильмы программы открывают художников, по разным причинам неизвестных в России даже многим профессионалам: Жизель Вьен, Нарциссистер, самый буйный и неправильный из великих немцев – Кристоф Шлингензиф. Я пытался сложить мозаику из врезающихся в память, не похожих на привычный прокатный или фестивальный контент работ, в которых самые разные из доступных нам реальностей – театра, повседневности, политики, эротики, искусства, фантазий – пересекаются и переплетаются. И главное, каждый фильм и каждый герой "Территории: кино" – образцы бесстрашия. Без которого невозможны ни искусство, ни жизнь.