Еврейский мальчик и папа римский. "Франческо" Евгения Афинеевского

Хуан Карлос Крус был одной из жертв сексуального насилия со стороны популярного чилийского священника Фернандо Карадимы, которого Римско-католическая церковь в 2011 году, после внутреннего расследования, отстранила от пастырской деятельности. Карадима был наказан, но те, кто ему потворствовал, не пострадали. Среди них был епископ Хуан Баррос, которого обвиняли в том, что он был свидетелем и даже соучастником растления молодых людей из окружения Карадимы и мешал проведению разбирательства.

Хуан Карлос Крус и другие жертвы насилия пытались сообщить об этом папе римскому Франциску во время его визита в Чили в январе 2018 года, однако понтифик не поверил и публично объявил, что это клевета. Вскоре он признал свою ошибку и пригласил Хуана Карлоса Круса провести неделю в его резиденции. Франциск принес извинения Крусу и другим жертвам Карадимы. После нового расследования Барросу и группе чилийских епископов, замешанных в скандале, пришлось уйти в отставку.

История Хуана Карлоса Круса – одна из главных сюжетных линий документального фильма Евгения Афинеевского "Франческо". Американский режиссер российского происхождения сопровождал папу Франциска в его поездках в Израиль, Мьянму, Армению и другие страны, следил за тем, как понтифик отозвался на кризис с беженцами, хлынувшими в Европу, и пандемию коронавируса. Герой его фильма – крупнейший реформатор Римско-католической церкви, который пытается решить ее проблемы – в частности, связанные с насилием над несовершеннолетними и институциональной гомофобией. И режиссер, и Хуан Карлос Крус – открытые геи, и вопрос об отношении Ватикана к ЛГБТ-сообществу не раз поднимается в фильме.

Евгений Афинеевский родился в Казани в 1972 году, вместе с семьей эмигрировал в Израиль, где занимался режиссерской и продюсерской работой. Дебютный фильм, комедия "Ой, вей! Мой сын гей!!", принес ему более двадцати наград на кинофестивалях. Среди документальных фильмов, которые он поставил, "Зима в огне" (2015) – о революции в Украине (номинирован на премии "Оскар" и "Эмми") и хроника гражданской войны "Слёзы из Сирии" (2016).

Премьера "Франческо" прошла в октябре 2020 года на Римском кинофестивале. После нее Евгений Афинеевский несколько месяцев не давал интервью, поскольку, как он говорит, "был атакован прессой и огорчен потоком дезинформации о фильме, который почти никто не видел". 28 марта "Франческо" показал телеканал Discovery+, и теперь режиссер вновь встречается с журналистами. Его разговор с Радио Свобода – первое интервью на русском языке.

Евгений Афинеевский на Венецианском фестивале

– После премьеры фильма в Риме появились сообщения, будто в интервью вам папа римский поддержал однополые браки. Началась шумиха. Потом Ватикан объявил, что папу неправильно поняли. Несколько дней назад Конгрегация доктрины веры (CDF) приняла решение о том, что однополые союзы не могут получать благословение священников, и папа с этим решением согласился. Какова же позиция папы и почему была раздута такая сенсация из-за этого фрагмента в вашем фильме?

– В октябре, еще до премьеры одна из консервативных медийных структур церкви сообщила это, не понимая, что она создает реально проблематичную ситуацию. Причем человек, который это написал, даже не видел фильма. Потом это было исправлено онлайн, но все равно покатилось как снежный ком. Для меня было очень обидно, потому что все-таки журналисты должны отвечать за информацию, которую несут в мир. Второе: Ватикан прекрасно знает, что я монтировал фильм и не искажал ничего – это всем было понятно. Конгрегация доктрины веры пытается разграничить гражданский союз и брак по законам католической церкви. Я не согласен с тем, что выдвинула CDF. Вы же понимаете, что такое CDF: просто переименованная инквизиция. Позицию папы Франциска я знаю. В беседах со мной он открыто сказал: "Женя, я священник, я обязан защищать каждого человека, каждую жизнь, для меня это очень важно. Неважно, белый он или черный, неважно, какого он вероисповедания, верующий или атеист, неважна его сексуальная ориентация, главное, чтобы человек был хороший". По поводу геев он сказал: "Нам нужно создать гражданские союзы, которые узаконены тем или иным государством, чтобы эти люди имели одинаковые права с любой другой семьей, чтобы эти люди не были дискриминированы. Потому что я защищаю жизнь человеческую, мне любая человеческая жизнь важна, любой человек – дитя Божье". Поэтому он призвал создавать гражданские союзы. Как было искажено в переводах и в интерпретации – это уже другой вопрос, но он не призвал освящать браки в церкви, он сказал именно про гражданские союзы, которые будут защищены государственными законами. Его позиция: он не против геев, он за то, что все люди имеют равные права, а дискриминации быть не должно. Будучи архиепископом Буэнос-Айреса, когда Кристина Киршнер легализовала однополые браки, он тоже стоял на своем, что государство должно узаконить это не под структурой церкви, а под своими законами. То есть ничего нового он не сказал, он повторил то, что говорил и до папства. Просто это было искажено и преподнесено по-другому.

– Сколько раз вы с ним встречались и как получили к нему доступ?

– Когда я в начале 2018 года решил делать фильм про него, я встретился с людьми в Ватикане, они уже были знакомы с моей деятельностью, и с "Зимой в огне", и с "Сирией", и знали силу моих проектов. Проект был одобрен, но мне не была гарантирована встреча с папой. Я стал своими путями стремиться к этой встрече. Кирпичик по кирпичику я строил эти отношения, они выстроились, и я встречался с ним неоднократно. И стал его поклонником, потому что люблю его как человека, который несет что-то позитивное в этот мир, пытается сделать добро для каждого существа на этой планете. Это вдохновляет меня каждый раз, когда я общаюсь с ним. Может быть, непонятно кому-то, почему еврейский мальчик так поглощен папой римским. Но в любом фильме, который я создаю, я подхожу с объективной точки зрения. Я американец российского происхождения, но снял "Зиму в огне" на Майдане, хотя не говорю на украинском языке. Я вырос в Израиле, у меня еврейская кровь, но я сделал историю о людях, живущих в Сирии, чтобы донести их голоса до всего мира. То же самое здесь: я старался быть объективным. В фильме я подхожу объективно ко всем деталям: и к истории с Хуаном-Карлосом Крусом о сексуальном насилии над детьми в церкви, и к истории о временах аргентинской диктатуры. Что я люблю в папе Франциске – он не боится критики, потому что он учится, он всегда пытается понять, что правильно. Эти его черты очень важны. Вот это меня и привязало к нему: его вдохновение делать добро и то, что он пытается привлечь внимание к проблемам в этом мире – так же, как я привлекаю внимание к проблемам в мире через свои фильмы.

– В вашем фильме папа – невероятно передовой человек, радикальный реформатор церкви. Это действительно так?

– Он реформатор, но я бы не сказал, что он либерал. Он консервативный реформатор. Я думаю, что вся эта ситуация с CDF доказала, что он все равно консервативен. Да, он революционер. Сам факт, что он пытается привести церковь к большей открытости, привести женщин и мирян в церковную структуру – это большие реформы, и они не так легко удаются. Есть люди, которые выступают против всего, связанного с однополыми союзами, и есть люди, которые не хотят видеть женщин внутри церкви, а он все равно это делает. В моем представлении он консервативный реформатор, который ступенька за ступенькой ведет церковь в XXI век. У него есть ограничения, потому что это институт, который имеет свои устои, свои каноны, институт, которому уже две тысячи лет.

– В Польше стали сенсацией два документальных фильма братьев Секельских о педофилии в церкви. Церковь, которая опирается на авторитет бывшего папы Иоанна Павла II, показана как жесткий механизм, который совсем не подвластен либеральным веяниям в Ватикане. Думаю, это не только польская проблема. Можно ли в принципе реформировать такую церковь?

Хуан Карлос Крус и папа Франциск

– Думаю, что нет ничего невозможного. Вопрос в другом: сколько времени на это уйдет? И как это должно быть сделано? Я думаю, Франциск делает все возможное и невозможное. Он пытается изменить в церкви многое. Что-то удается, что-то нет, что-то требует времени. Опираясь на людей, которые работают рядом с ним, он ведет церковь в XXI век. Да, есть течения внутри церкви, которые ему неподвластны, есть коррупция, с которой он борется. Что хорошо в Франциске – он не человек слова, он человек дела. Фильм показывает его дела, не показывает его только говорящим лидером, как большинство лидеров этого мира, которые любят бить себя в грудь и вешать себе ордена. Он не заинтересован быть перед камерой, он заинтересован находиться на передовой. Когда я пришел к нему с предложением о фильме, он мне открыто сказал: "Женя, я иезуит, я священник, я должен быть на передовой. Мне гораздо важнее поехать в разные уголки земного шара и помочь людям, чем сниматься в фильме". Это важно – он человек дела. Я вижу, что он пытается реформировать церковь, он борется с неправильными устоями, он делает все возможное. Насколько это эффективно? Время покажет. Я увидел чилийскую историю, начинавшуюся в январе 2018-го, и в апреле он уже встречался с Хуаном Карлосом после того, как сделал полное расследование всей ситуации и понял свои ошибки. Я видел, как позже он вызвал всю ораву архиепископов из Чили и повыкидывал многих. В 2018 году мы с Хуаном Карлосом были вместе в Нью-Йорке, когда Карадима был лишен своего сана. И все это в течение одного года! Люди думают, что он император большой католической церкви. Нет, он глава, который опирается на многие законы, опирается на структуру этого аппарата. У него есть совет из кардиналов, который решает многие вещи и помогает ему. У него, как у любого главы государства, есть аппарат, есть люди, с которыми он советуется. И он работает для этого государства, которое мы называем институтом церкви. Поэтому он все-таки продвигает это. Как? Время покажет. Что-то ему удается быстро, что-то нет.

– Мы говорим о чилийской истории с педофилией, а по фильмам Секельских мы теперь знаем, что происходит в Польше, и в других странах тоже были такие скандалы. Почему именно в католической церкви педофилия так распространена и почти невозможно ее искоренить?

– Я не думаю, что это только в католической церкви, я думаю, что в любом религиозном институте это существует. Это было и в РПЦ, это было и в других религиях. Папа борется не только с самим абьюзом, но и с его покрытием. Не будь покрытия, такого бы абьюза не было. Люди могли творить эти преступления, а другие их покрывали. Это и дало размах ситуации. Я думаю, что он борется с обоими явлениями: не только пытается искоренить зло, но и искоренить тех, кто покрывает зло.

– Еврейский мальчик пришел в Ватикан, и ему сказали: "да, снимай этот фильм". Я понимаю, почему так могли бы отнестись, например, к католику Кшиштофу Занусси. Но кажется странным, что они отнеслись к вам открыто, без всяких подозрений, хотя вы не католик. Они не пытались вмешиваться, направлять, цензурировать этот фильм?

– Я думаю, что темы, которые я затрагиваю в фильме, уже отвечают на этот вопрос. Не было никакой цензуры, и я имел полный доступ и к материалам, и к архивам, и в итоге к папе. Да, с самого начала мне никто не обещал папу римского, но я выстроил свои отношения с ним, я ими горжусь, я их ценю. Почему разрешили? Наверное, увидели, что мои проекты, которые были до этого, несут в себе своеобразный призыв к действию. Призыв к действию, который характерен Франциску, был тоже им важен, чтобы донести его месседжи до мира.

– Они не просили показывать им материалы или фильм до премьеры?

Евгений Афинеевский и папа Франциск

– Я показывал финальную копию, но никаких истерических вещей не было. Реакция, которая была создана дезинформативно во время октябрьской премьеры, оказалась удивительной для всех. Потому что это высказывание папы Франциска звучало не первый раз уже, оно было сказано и Хуану Карлосу Крусу, и еще многим журналистам в Аргентине. Много людей знают его позицию о гражданских союзах. Мы говорим о гражданских союзах, узаконенных государством, а не о браке по законам церкви. И вот эта каша, которая была сварена в тот момент, и невозможность увидеть фильм, сыграли роль дезинформационной утки. У меня спросили в одном из интервью: папа Франциск поддерживает геев или нет? И ответ самый простой: посмотрите на его отношения с Хуаном Карлосом Крусом, посмотрите на мои отношения с ним. Для Франциска очень важен человек, его поступки, его действия, а не его цвет кожи, его вероисповедание, атеист он, еврей ли он, мусульманин ли он. Для него важен человек. Вот эта уникальная вещь во Франциске и притягивает к нему. Потому что он будет настаивать на защите бедных и богатых, он будет стоять на защите оскорбленных и униженных. Франциск славен своими поступками, а не словами. Он меньше говорит, но больше делает. И вот это притягивает. Во время пандемии он поддержал группу трансвеститов в Италии!

– А теперь, несмотря на пандемию, поехал в Ирак.

– Он поехал в Ирак, потому что для него было важно быть рядом с людьми в такой тяжелый момент и показать, что мы все братья. Еще со времен архиепископства в Буэнос-Айресе он продвигал межрелигиозный диалог. Он это выразил в энциклике Fratelli tutti, которую подписал в прошлом году.

– Что из поездок по миру, в которых вы сопровождали папу, запомнилось больше всего?

– Разговоры с людьми, чьи судьбы он поменял. Его цель – привлечь внимание к той или иной проблеме. И видеть глаза людей, полные счастья от того, что этот человек сделал что-то для них, изменил их жизнь в позитивную сторону – вот это самое красивое, что я видел. И когда я общался с беженцами в лагерях рохинджа в Бирме, говорил с Хуаном Карлосом и другими жертвами насилия – это было самое дорогое для меня: ощутить эти эмоции счастья оттого, что он изменил их жизнь к лучшему. Многих вещей нет в фильме. Я был в тюрьме в Аргентине, общался с ребятишками из тюрьмы, которые гостили у Франциска в его резиденции в Ватикане. Как он изменил их жизнь! Я встречался с мальчиком, который плакал у него на шее, потому что его отец умер, а Франциск утешил его ответом, который мучил этого мальчонку: что же с отцом? Отец не верил в Бога, а мальчонка был религиозным. Вот эти моменты уникальны.

– Не было мысли хоть раз, находясь рядом с главой Римско-католической церкви, обратиться в католичество?

– Нет, я как был еврейским мальчиком, так и остаюсь еврейским мальчиком. Я сделаю сейчас шаг назад. "Зима в огне", уникальный факт: мальчишки, девчонки, студенты-атеисты спасены церковью. Когда в ночь с 29 на 30 ноября 2013 года их начали избивать, церковь их укрыла, не спрашивая: а вы религиозные, а вы к нам как относитесь? На Майдане главы всех церквей стояли один за другим и молились. Вот диалог в действии. Церковь распахнула свои двери для того, чтобы дать убежище людям, которые хотели провести не на Майдане, а под крышей. И у Франциска то же самое. Он показывает нам: люди, мы все братья. Неважно вероисповедание, атеист ты или верующий, мы все братья, и нам всем важно быть вместе. Почему была важна поездка в Ирак? Показать, что мы все можем жить в мире, привести к этому диалогу. После Сирии я искал надежду и для себя, для людей, которым я приношу фильмы, до которых я пытаюсь донести какие-то месседжи. Наверное, это важно у Франциска. Я не пытаюсь стать католиком и не стану им, я такой, какой я есть. Я приехал в Израиль в 1991 году, я больше приблизился к своим еврейским корням и стал соблюдать еврейские праздники. Я "культурный еврей", который верит в определенные вещи. Он никогда не призывал меня стать католиком, папа Франциск очень уважает еврейскую религию. В этом и есть уникальность этого человека: он не стремится тебя изменить, он стремится поддержать тебя и научить тебя делать добро.

– А он видел фильм?

– Он видел кусочки.

– Хочет посмотреть целиком?

– С 1998 года кардинал Бергольо и с 2013 года папа Франциск не смотрит телевизор, так он решил. Он фанат футбольной команды в Аргентине, но даже это он не смотрит, хотя помощники всегда докладывают ему результаты матчей. В отличие от Бенедикта, который любит смотреть фильмы и оперы, Франциск не смотрит телевизор. Поэтому сеанса для него не будет, но, когда я с ним обсуждал какие-то участки фильма, он их смотрел на моем айпаде, так что довольно-таки большую часть фильма он видел.