Подходит к концу суд по делу трёх активистов "Бессрочного протеста".
Ребятам из Бессрочки – Оле Мисик, Ивану Воробьевскому и Игорю Башаримову – потребовали ограничить свободу почти на два года. Это – за краску на будке Генпрокуратуры. Смытую в то же утро, но оставившую неизгладимые следы на голубых мундирах. Ребята протестовали против дела «Нового величия».
А теперь давайте поговорим о геополитике, да? О чем-нибудь таком важном-важном. Важнее человеческих судеб, которые день за днем ломают садисты в погонах, мантиях и прочих палаческих колпаках.
Я понимаю, как мелко на этом фоне выглядит мой протокол по «участию»: и не посадят (пока), и особо много денег не возьмут (пока). Но принцип общий. И до меня дойдут, и до вас.
Дело Ольги Мисик удивительным образом похоже на историю Софи Шолль, которая была казнена в Третьем Рейхе за антинацистские листовки. Олю же хотят посадить на три года за краску и граффити.
11 мая, Ольге Мисик - девочке когда-то читавшей Конституцию имперским штурмовикам и взывавшей к совести упыря Киселева, огласят приговор.
Прокурорка требует два года ограничения свободы.
А Ольга написала очень пронзительное последнее слово
Последнее слово Ольги и правда очень яркое, почитайте его полностью (например, здесь):
Меня очень часто спрашивали, не страшно ли мне. Чаще за границей, чем в России, потому что они не в курсе специфики нашей жизни, не знают про черные воронки, задержания и тюрьму без причины и повода. Не знают, что чувство безысходности мы впитываем с молоком матери. И это самое чувство безысходности атрофирует все проявления страха, заражая нас выученной беспомощностью. Какой смысл бояться, если твое будущее от тебя не зависит?
Мне никогда не было страшно. Я чувствовала отчаяние, беспомощность, безысходность, потерянность, тревогу, разочарование, выгорание, но ни политика, ни активизм никогда не заражали меня чувством страха. Мне не было страшно, когда ночью ко мне ворвались вооруженные бандиты, которые угрожали мне тюрьмой. Они хотели меня напугать, но мне не было страшно. Я шутила и смеялась, потому что знала, что стоит мне перестать улыбаться — и я проиграю.[...]
Но после обыска, последние девять месяцев, я чувствую страх постоянно. С той ночи в ИВС я ни разу не спала нормально. Каждую ночь я просыпаюсь от любого шороха, мне постоянно мерещатся шаги в коридоре, и меня охватывает паникой от хруста гравия под колесами машин за окном.
И мне кажется, что весь страх, накопившийся во мне за последние девять месяцев, сконцентрирован здесь и сейчас в моем последнем слове, потому что публичные выступления для меня намного страшнее приговора. У меня пульс сейчас сто пятьдесят один удар в минуту, и такое чувство, что сердце вот-вот разорвется на кусочки, а мурашки — даже на коже головы.
Кто-то говорит, что невозможно бояться, когда знаешь, что ты прав. Но Россия учит нас бояться постоянно. Страна, которая каждый день пытается нас убить. А если ты вне системы — то ты уже все равно что мертв.[...]
Фигурантки «Нового величия» сказали мне в это воскресенье, что это было не зря. Что это дало им надежду. Что им не все равно. И если это хотя бы вполовину правда — значит, все действительно не просто так. Если хотя бы кому-то, кто сейчас за решеткой, легче от акции в его поддержку — значит, все не зря. Значит, я не имею права жалеть, что за решеткой могу оказаться я.[...]
Изнутри фашистского режима он никогда не выглядит фашистским. Кажется, что это мелкая цензура, какие-то точечные репрессии, которые никогда вас не коснутся. Но сегодня подсудимая здесь не я. Сегодня вы решаете не мою, а свою судьбу, и у вас еще есть шанс выбрать правильную дорогу. Потому что вы не можете обманывать себя и дальше. Вы знаете, что здесь происходит. Вы знаете, как это называется. И вы знаете, что есть добро и зло, свобода и фашизм, любовь и ненависть, и отрицать наличие сторон было бы величайшим обманом. И те, кто сейчас выбрал сторону зла, заранее забронировали себе места на скамье подсудимых. Всех, кто причастен к этому беспределу, ожидает Гаага.
Я не обещаю, что мы победим завтра, послезавтра, через год или десять лет. Но однажды мы победим, потому что любовь и молодость всегда побеждают. Я не обещаю, что доживу до этого момента, но я очень надеюсь, что до него доживете вы.[...]
Я хочу закончить свое последнее слово цитатами двух замечательных людей: Альбуса Дамблдора и Софи Шолль. Сегодня я слишком много говорила про страх, поэтому обе они — про свет. Я начала со страха, а заканчиваю надеждой.
Альбус Дамблдор сказал во время войны: «Счастье можно найти даже в самые темные времена, если не забывать обращаться к свету».
Последними словами Софи Шолль перед казнью были: «Солнце еще светит».
Солнце действительно еще светит. Через окно ИВС его не было видно, но я всегда знала, что оно там. И если сейчас, в такие темные времена, мы сумеем обратиться к этому свету, — что ж, может быть, это немного, но все-таки приблизит нашу победу.
Навеяло из Рождественского:
"Колёса были
слишком
высоки.
А дети подрастают
очень быстро."
Какая хорошая светлая девочка...
Прошу всех - ПРОЧТИТЕ! Текст довольно длинный, но потрясающий!
Ольга Мисик - мой супергерой!!!
Её последнее слово - образец человечности!
Читается на одном полудыхании!!!
Мисик произнесла речь, которая попадёт в школьные учебники (запомните этот твит)
С такими детьми у России есть будущее!
Удивительно, но примеры хорошей литературной речи, которую не отыскать на ТВ, в большинстве современных СМИ и тем более в жизни, стабильно встречается в последних словах. Смешно и грустно, что девочка цитирует "хорошего человека Альбуса Дамблдора".
И правда корёжило!
Ее последнее слово объясняет, почему в нашей реальности такие девушки и парни "должны" сидеть в тюрьме. Почему они не совместимы со всеми этими лишними хромосомами и духовными скрепами, с бункерными старцами и запотевшими забралами.
А с будущим - совместимы. И потому будущее "надо" запретить.
Ах, да. Я, видимо, должен уточнить по новому закону, что все участники этого события, все, кто о нем рассказывают, все, кто слушает рассказы и все, кто об этом задумались, или уже признаны иностранными агентами на территории РФ, или в обозримом будущем будут ими признаны.