Для тех, кто родился, скажем, в 1970-е, разговор о Победе носил конкретный, личный характер: были ещё живы воевавшие дедушки и бабушки. У тех, чей год рождения приходится на 2000-е и далее, такого опыта, скорее всего, быть не может, в силу естественных причин. При этом – неожиданно – наше знание о войне за последние десятилетия многократно расширилось. Например, с появлением электронных банков документов павших и награждённых ("ОБД Мемориал" и "Подвиг народа") мы можем документально проследить боевой путь своего родственника, отыскать место его гибели, захоронения.
…Я сам прошел этот путь, на это ушло примерно полтора года. Поездки в Подольский архив (стандартный ответ: "В списках учета не значится"), сличение донесений о боевых потерях в "ОБД-Мемориал", звонки в поисковые отряды. Затем вы долго бредете по склизким кочкам, через болото ("Дорога тут раньше была, а теперь опять заросло", – разводит руками проводница), и вскоре оказываетесь перед братской могилой, у деревни Ефремово Старо-Русского района Новгородской области. На большой плите, вторым сверху, во втором ряду указан сержант Кудряшов Е. В. – и это ваш двоюродный дед, считавшийся пропавшим без вести почти 70 лет, и вы зачем-то украдкой оставляете ему сигарету. Это чувство нельзя описать, это можно только пережить. Другого двоюродного деда, пропавшего без вести в 1943-м, на таком же почти расстоянии от Москвы, но только на западе, отыскали примерно в то же время другие, уже и вовсе незнакомые поисковики, перенесли его останки в братскую могилу. Опять-таки спустя 70 лет. Поисковики – новые святые; к счастью, государство не препятствует этому виду добровольческой деятельности.
Для такого мысленного прыжка от прошлого к будущему требуется свобода размышления, не сдерживаемая запретами и окриками
Всё это принципиально меняет наш взгляд на войну, делает его максимально индивидуальным. Или вот: все официальные мемуары советских военачальников написаны словно под копирку, в 1960–1970-е, с обязательными ссылками, что, мол, "перед боем состоялось партийное собрание", но очень скудно о 1941-м, о 1942-м… Казалось бы, нам уже никогда не узнать, что они чувствовали на самом деле. И вдруг происходит чудо. Оказывается, в конце 1940-х военно-научное управление Генерального штаба обратилось с анкетными вопросами о начале войны к десяткам военачальников. Вопреки сложившейся практике, многие отвечали подробно и откровенно, на десятках страниц. Некоторые генералы пишут, можно сказать, не скрывая слез. Всё это предназначалось для служебного пользования и было засекречено; многие из этих людей прошли через плен, и никого из них уже нет в живых – а их воспоминания, без цензуры и неотредактированные, выходят: в 2016 году, в двухтомнике "Пишу исключительно по памяти…" Или вот: интерактивная карта боевых действий, день за днем; нечто подобное уже появилось, хотя и схематично, 5–6 лет назад. И можно представить, что когда-нибудь усилиями энтузиастов такая карта будет сделана, с возможностью бесконечного расширения, уточнения…
Парадокс: сегодня наши знания о войне несравнимо шире, чем у всех предыдущих поколений, вместе взятых. Цифровой мир оживил картину войны, не в метафорическом смысле, а буквально. Современность протянула руку помощи прошлому. Но все эти новые возможности никак не отразились на официальном уровне, даже стилистически. Принятый у нас в обиходе язык разговора о Победе – велеречивый и казенный – не изменился примерно с 1970-х, брежневских годов. Все эти плакаты и речёвки, которые повторяются каждый год 9 мая, словно бы игнорируют современность. Или вот язык нового патриотического кино: это уже другая крайность – шапкозакидательство, бравада, игра в "Зарницу"; однако и это не вызывает чувств (в прокате большинство из этих лент не окупаются). Отчего разговор о главном событии ХХ века не соответствует масштабу самого события?..
Язык разговора о подвиге нуждается в постоянном апгрейде; для этого нужен "личный вход", позволяющий уточнять, углублять и расширять наше знание о войне. А главное – такой разговор возможен только в свободной атмосфере. Всякая личная инициатива в этой области наталкивается сегодня на множество запретов, явных и скрытых; от новых законодательных, в том числе и на просветительскую деятельность, до очередного засекречивания архивов. Даже акция "Бессмертный полк", поначалу народная инициатива, придуманная томскими журналистами, обросла, как водится, бюрократическими путами. В таких условиях невозможно говорить об исследовательском энтузиазме или творческом подходе.
Между тем в ХХI веке необходимо универсализировать значение Победы, соотнести, встроить её в современный мировой дискурс. Чтобы сделать это, требуется интеллектуальное усилие, а не повторение заезженных фраз. Какое отношение Победа, например, имеет к нынешним демократическим ценностям?.. Философ Ален Бадью писал, что французское Сопротивление было борьбой не только против нацистов, но одновременно борьбой за то, чтобы "самому остаться, сохраниться человеком". Так выглядит сегодня и ответ на вопрос, за что воевали наши солдаты, вместе с союзниками по антигитлеровской коалиции. За мир будущего, мир модерна – против мракобесия. Это было, в том числе, и борьбой за общечеловеческие ценности, за победу над дикостью и невежеством. Но для такого мысленного прыжка от прошлого к будущему требуется, прежде всего, свобода мышления и размышления, не сдерживаемая запретами и окриками.
Андрей Архангельский – журналист и культуролог
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции